О чем поет вереск

— …и я навещу нашу королеву, — закончил Джаред уже ровно. — Мой король, вам не стоит сегодня выходить из замка.

— Что-то мне подсказывает, что я и не смогу. Зато галаты тоже не выйдут из лагеря. Зубки обломали. Иди уже, Джаред! — приказал Мидир недовольно. — Я побуду здесь еще немного.

Джаред, покачав головой, ушел.

Шлем давил — Мидир, с трудом поднявшись, стянул его, чуть не порвав ремень, и привычно огладил боковые выступы над волчьими ушами, больше похожие на рога… После победы над красным драконом отцовский шлем стал талисманом. Он был далеко виден на поле боя, воодушевляя своих и устрашая врагов, к тому же неплохо усиливал магию и в бою помогал делиться ею с волками.

Волчий король смотрел меж каменных зубцов на привычные остроконечные палатки на горизонте, на дальние дымки, стяг, туда, где, видимо, находился Эохайд. На скопление темной магии перед лагерем, куда теперь спешно отступали потрепанные конники. Земной король берег своих воинов, наверняка друиды будут лечить тех, кто пострадал сегодня. Смертей Мидир не чуял — было лишь бессилье, переломанные ребра и руки. Но теперь в Нижнем люди восстанавливались чуть ли не быстрее ши. Разумеется, при должном надзоре и огромной силе. Где ее черпали друиды в таком количестве, было загадкой. И как всякая загадка, она очень не нравилась Мидиру.

========== Глава 24. Вереск и спокойный день ==========

Мидир дождался, пока шаги советника стихнут окончательно, и тяжело опустился на каменные плиты. Долго сидел, разглядывая весело бегущие облака и быстрокрылых стрижей, все еще не улетевших на юг. До предела сил и правда было недалеко… Стоило вспомнить самые теплые мгновения жизни: объятия Киринна, одобрение отца, поцелуй матери, улыбку маленького Мэллина, воскресшую землю и его ненаглядную Этайн. Магия питалась любовью, и вскоре Мидир воспрянул духом. Зеркало замка послушно отразило своего короля — землисто-бледного, похожего на неблагого, восставшего из могилы, однако успевшего хлебнуть крови.

А раз остаток дня обещал быть спокойным, его можно было провести с Этайн, но тут донесся прохладный мыслеслов советника:

— Мой король…

— Как Этайн? — прервал его Мидир.

— Она выглядит измученной и расстроенной, но держится. Я выполнил все ваши приказы…

— Что еще? — усталость все же прорвалась и в мыслях. Мидир выдохнул, сжав зубы.

— …кроме одного, касательно нашего принца. И я пока не хотел бы покидать наших гостей надолго, — бесстрастно ответил Джаред. — Не могли бы вы проверить, в покоях ли он?

Боюсь, что наш принц либо упражняется с механесами, либо уже скрылся за стеной, сообразив какой-нибудь невероятный тайный ход. Удивительно, что он еще не с гостями. Чтобы наш принц упустил возможность позадирать Лианну?!

Мидир въяве ощутил тепло рук Этайн и, потеряв его, покривился. С Мэллина, опять же, станется подкопаться под защиту. Безрогий олень!..

— Где была эта троица одиннадцать лет? — произнес волчий король, спускаясь по ступенькам башни.

— Как вам известно, принцесса Солнца должна была принять трон матери, но попросила отсрочку и отправилась путешествовать.

— Те, с кем она выросла…

— …воспитанники ее Дома решили сопровождать принцессу в походе, раз от свиты она отказалась.

— Они там не переженились, часом?

Джаред замолчал на время, словно задумался или зашел куда-то.

— Нет, мой король. Простите великодушно, я был у придворного мага — он посмотрит рану Фордгалла. Возвращаясь к нашим бродягам: они забрели с земель Дома Леса, соседствующих с нашими. О войне не знали, пока не вышли к Черному замку.

Почти дойдя до покоев младшего, Мидир спросил, ощущая, что Джаред не прервал мыслеслов:

— Что-нибудь еще?

— Весьма забавное. Ребята уплетают мясо за обе щеки. Лианна слишком трепетно относится к жизни животных, и, похоже, лесной и небесный питались одной рыбой.

— Не ели мяса?!

— Совсем.

Дверь в покои, как водится за братом, была открыта, так что это ни о чем не говорило. Там могли быть развеселые волки или довольная полуголая волчица. Мидир настороженно принюхался: младший недавно был тут, но запах его казался странным, будто старый след присыпало снегом.

Осторожно войдя, Мидир бросил взгляд на стол, где поверх вороха исчерканных нотами листов поблескивал кинжал. Король полюбовался незаконченной инкрустацией на рукояти и вздохнул: баллада, скорее всего, тоже не окончена.

Брат обнаружился за постелью сидящим на полу. Мидир обеспокоенно присмотрелся: черные вихрастые пряди будто солью присыпало. Младший брат поседел? Немыслимо!

— Мэллин?

Глаза его были открыты, но смотрели словно в никуда. Мидир провел рукой перед лицом — ничего. Отвел волосы брата, ощутил колкую влагу инея, и холод прошел уже по его спине. Что поблазилось сединой, оказалось кристальным проявлением магии перехода. И ресницы уже смерзлись! Мидир не выдержал и закричал во всю мощь легких, так, что вздрогнули стекла в окнах:

— Мэллин!

— А! Что?! — вздрогнул тот всем телом.

Мидир покрылся испариной. Ему удалось почти невозможное: перехватить ши на полдороге к сну-жизни.

Как этот недуг смог добраться до Мэллина? Иней дотаивал неохотно, а потому волчий король поспешил отряхнуть волосы брата, озадаченно хлопающего глазами.

— Тебе снилось дурное?

— Ну, Мидир, — хмыкнул Мэллин, — не думал, что тебе есть дело до моих снов! Так и в гостевые спальни заглядывать станешь, пока я там развлекаю очередную волчицу…

— Хватит! — озлился Мидир. — Я просто не думал, что ты сам себя запрешь в своих покоях!

— Ну так и что? — брат скрестил руки на груди и уперся взглядом в потолок. — Я бесполезен!

— Мэллин, послушай меня. Да посмотри же ты на меня! — тряхнул Мидир брата за плечи. — Отныне я разрешаю тебе возиться с механесами.

— С чего вдруг такая щедрость? А как же твои вечные «тебе нельзя доверить даже садовую тяпку» и «я не могу рисковать твоей бестолковой жизнью»?!

— Ты все равно умудряешься рисковать ею, так лучше делай это рядом со мной, — еле слышно проворчал волчий король.

— Ты, верно, шутишь? Ну Мидир, точно шутишь. И заготовил эту речь для своего занудного племянника? Он где, под кроватью?

Мидир выдохнул. Не помогло.

— Он такой же мой племянник, как и твой! — кулак врезался в постель.

Мэллин не преминул равнодушно пожать плечами, поднял глаза к потолку, как любил делать советник.

— Наполовину папа, наполовину Мэрвин. И все половины — худшие.

— Прекрати уже цепляться к Джареду! И выбирай другие окна для своих песнопений!