О чем поет вереск

Потому что королева стала для Джареда членом семьи, священной для волка… Вот только говорить об этом Мидир пока не хотел. Произнес иное, вспомнив собственные муки по заучиванию этих книг и не в силах скрыть недоверие:

— И тебе интересно?

— Мне интересно все, что касается твоего народа, мой король.

— Что же особенно запомнилось моей королеве?

— О, я знала, что ши странные, но чтобы настолько! В Доме Огня можно забеременеть от поцелуя, а в Доме Неба дети иногда не определяются с полом до совершеннолетия… В Доме Солнца и Огня правят женщины, как у нас когда-то, очень давно. Правда и то, что вы не убиваете людей, — Этайн замолчала, а пальцы сжали серебристый шелк блио.

— Но?..

— Как! Я не понимаю, как вам удается совмещать несовместимое? Волки говорят: «Мы — свободный народ!», когда они связаны множеством правил, законов, и…

— Ты всегда против правил! То-то вы так славно спелись с Мэллином! — резко захлопнул том Мидир.

— О нет, сердце мое! Только не говори, что ты ревнуешь! Просто… — вздохнула Этайн, — я лучше многих знаю, что такое клетка, пусть и золотая. Мне жаль, что многие заключают в нее себя сами.

Змейка на шее Этайн сверкнула серебром, черный глаз словно подмигнул Мидиру, напоминая, кто создатель этой клетки, и он задохнулся от ярости.

— Что ты понимаешь! Весь наш мир стоит на беспрекословном подчинении! Мы слишком долго были разобщены, слишком много воевали без повода — до тех пор, пока ши почти не осталось, а наша земля не взбунтовалась от безумной и глупой магии!

— Прости, мой король, — тихо ответила Этайн. Опустилась на колени, прижав к груди ладони, и бешенство Мидира схлынуло. — Я не хотела ни огорчать тебя, ни сомневаться в тебе или твоем народе. Я приняла его, как свой. Я постараюсь понять его законы и жить по ним.

— Пустое, — ответил Мидир. — Что интересно тебе?

— Расскажи неразумной, кого берут в стражи?

— Королевских волков, — обрадовался он возможности поговорить об ином, слишком нехороша была беседа о клетке! И злился он больше на себя. Просто клетка Этайн стала шире, и только. Не ощутить границ.

Он поднял Этайн с колен, усадил рядом.

— Я понимаю, отчего ты спрашиваешь о стражах, их много тут, в замке, однако мы находимся в столице, а как любая столица, наша живет не только битвами. Не обязательно становиться стражами. Можно быть кем угодно, заниматься любым искусством. Большая часть жителей столицы — мастера, а не воины. Ты знаешь девиз нашей семьи?

— «Кому много дано, с того многое спросится»?

— Да, мой Фрох. Кровь обязывает. Однако стать королевским волком можно и не имея титула. И тут уж все правила куда более жесткие, чем для простого ши.

— Как гвардия у земного короля, — прикусила губу Этайн. — Эохайд тоже не прикрывается величием рода. Спасибо, что разрешаешь читать, — быстро перевела она разговор на другое, почуяв его вновь возникшую тревогу и недовольство.

— Ты моя королева. Не земная наложница, не лугнасадная жена! Тебе можно и нужно узнавать наш мир! — озлился Мидир в который раз за этот день, а Этайн, нисколько не испугавшись, прижалась к нему, довольная. — Не прикасайся ко мне, когда я такой злой, — дернул плечом.

— Правда? И даже целовать нельзя? — а сама потянулась губами, и Мидир подставил щеку.

— Я зря запрещал тебе ходить по замку, — пропустил волчий король сквозь пальцы тяжелые медные пряди. — Да, в моих покоях есть все, что пожелаешь, но теперь ты в полном праве гулять, где захочешь. Моя королева, — быстро коснулся алых губ, удерживая себя от большего, — может даже пострелять у Алана в свое удовольствие.

Этайн, взвизгнув, вновь поцеловала его в щеку…

Новости с границ пришли после полудня, и Мидир решил с глазу на глаз переговорить с советником.

— Ветры Нижнего были милостивы к нам, мой король, — начал Джаред. — Все вестовые вернулись… — запнулся.

— Говори, — замер Мидир от очень нехорошего предчувствия.

— Воронка, мой король. Воронка по сути, но это ров — вокруг всех наших земель. Громадная, подобных которой я не видел. И, судя по темному небу с молниями, готовится вторжение.

— Люди?

— Я уверен в этом.

— Когда?!

— Возможно, сегодня.

— Грифон предлагал помощь, — решил поделиться Мидир. — И был очень настойчив.

— Но вы отказались, — не спрашивал, утверждал Джаред, — а теперь мы не сможем ее принять. Ни от фоморов, ни от неблагих, ни от благих Домов. Кое-кто хочет уравнять шансы.

— От ближайших границ всего девять дней на лошадях! Мы не успеем спрятать тех, кто живет в лесу. Ни женщин, ни детей.

— О боги, которых нет! Никто не будет трогать смертных, пока они не начнут убивать! Никто из ши не будет нападать первым, это немыслимо. Все чтут древний Договор! А вот галаты вряд ли будут добры к нам, и когда начнется резня… Чтобы открыть древние пути, нужна сила древнего… — Мидир нахмурился.

— Да, мой король, — подтвердил догадку советник. — Это не друиды открыли пути, а вы. Вы — когда поняли, что нарушаете свои же законы. Друиды же лишь воспользовались…

— Мидир! — звонкий голос ворвался раньше жены.

Король не успел додумать, не успел что-либо ответить, как в зал влетела сама Этайн. Очень сердитая, сжимавшая в руке сандалию с позолоченным ремешком и желтую тунику.

— Что это, Мидир? Что это такое?! — швырнула она ему под ноги свою одежду и украшения. — Раз ты хранишь ее вещи, значит, она дорога тебе! Кто она? Где живет? Как смеет оставлять свою одежду в нашей спальне?!

— Этайн, эта одежда… она…

— Земная! Зем-на-я! Только не говори, что она моя! Потому что я такой одежды у себя не помню! — зеленые глаза метали молнии похлеще гроз над Черными горами. — А ведь носить подобное стали лишь в этом году, Мидир! В этом году, когда мы с тобой уже были женаты!

— Этайн! — соврать было нельзя, но и правду сказать невозможно.

— Не надо! Вот не надо ничего говорить! Не хочу! Ничего не хочу слышать о твоих женщинах! Я не должна была… Какая же я была глупая! Решила, что ты хоть немного меня любишь!

Этайн, отчаянно всхлипнув, закрыла лицо ладонями и ринулась прочь… И натолкнулась на входившего Мэллина, очень вовремя появившегося в дверях.

— О! Это мое, — хихикнул он, и Мидир в который раз порадовался присутствию брата.

Этайн отняла руки от лица. Неуверенно зашла обратно, пропуская в залу Мэллина. Он склонился поднять упавшую тунику и так натурально смутился, что Этайн улыбнулась.

— Мое, мое! Что, смешно? Не то чтобы совсем мое! Хотя мне не раз приходилось переодеваться в женское! — рассмеялся Мэллин и тут же посерьезнел. — Я люблю эту земную женщину, тебя же любит мой брат. Очень любит. Он далеко не всегда говорит то, что чувствует. Почти никогда. К тому же, зачем каркать? Сегодня скажешь о любви, завтра дети появятся.