Обращенный в Яффе

Я вытащил из кармана фотокарточку и протянул хозяйке дома. Она поднесла снимок к глазам и немедленно отдала мне обратно.

–  Не знала, что ваша девушка лысая и со вставными зубами, - сказала она.
– Ей бы по крайней мере не следовало улыбаться.

–  С тебя ни на секунду глаза нельзя спустить, - сказал Роберт.
– Он перепутал очередность. Это фотография того типа, к которому ушла его девушка.

–  А зачем ему его фотография?

–  Он мазохист. Ненавидит себя самого еще сильнее, чем человека, который отнял у него женщину. Вы когда-нибудь думали о самоубийцах? Вам известно, что современная психиатрия считает самоубийство ярчайшим проявлением ненависти к себе? Нет? Не интересовались? Жаль. В мировой литературе описан только один самоубийца, который кончает с собой, испытывая нежные чувства даже к пауку, ползущему по стене. Не читали? Значит, вам не понять, что эта фотография - первый шаг.

–  И все же я бы рекомендовал вам отпустить длинные волосы, - сказал хозяин дома и попросил жену: - Будь добра, принеси из холодильника чего-нибудь выпить. Я устал.

Она встала и ушла, а я посмотрел на него и улыбнулся. Он тоже улыбнулся.

–  Нет, - сказал я.
– Напрасно вы улыбаетесь. Вам кажется, что женщины любят мужчин, которые моложе их, но это вовсе не обязательно. Вы судите по себе, поскольку вам нравятся молоденькие проститутки. Как, например, эта.

Я вытащил из кармана карточку и дал ему.

–  Вот почему я не мог показать эту фотографию при вашей жене, - сказал я.
– Ничего я не перепутал. Просто боялся, что вы с собой не совладаете и побледнеете или вас бросит в пот. Я вас не знаю. И предпочел не рисковать.

Он тяжело вздохнул.

–  Теперь я вижу, дело у нас пойдет, - сказал он и протянул мне руку; я ее пожал, а потом то же самое сделал Роберт.
– Вы знаете, где она сейчас?
– спросил он шепотом.

Я не успел ответить: его супруга уже вернулась с подносом, на котором стояли четыре стакана виски с содовой.

–  Один стаканчик ему не повредит, правда?
– спросила она у Роберта.

–  Ладно уж, - сказал Роберт.
– На прощанье: мы ведь уже обо всем договорились.

Мы выпили виски и поставили стаканы на поднос. Хозяин дома долго сидел не шевелясь, только потирал темя.

–  Видите ли, - сказал наконец он.
– Все, что у нас есть, принадлежит нам обоим. Мне и моей жене, поровну. Дом, машина, деньги.

–  Зачем вы об этом говорите?
– спросил я.
– Я не собираюсь разводить вас с вашей женой.

–  Не в том дело. Я хочу сказать, что деньги, которые мы вложим, наши общие, и решение мы должны принять сообща. Понимаете?

–  Да.

–  Будьте любезны, спустите на секундочку брюки.

–  Вы же знаете, что я не еврей. На этом все и строится. Разные языки, разные ментальности - нет такой идиотки, которой бы не захотелось преодолеть этот барьер.

–  Я другое имел в виду. Ради бога, поймите меня правильно.

Я снял штаны и встал. В стакане у меня оставалось еще немного виски; придерживая спущенные до колен брюки, я не спеша взял другой рукой стакан и выпил виски до дна.

–  Скажете, когда можно будет одеться, - сказал я.
– Но если это затянется, я попрошу еще стаканчик.

Хозяин дома посмотрел на жену.

–  Ну что?
– спросил он.

–  Откуда я могу знать?

–  А кто может знать?

–  Заранее никогда не угадаешь.

–  Но глаза-то у тебя есть.

–  Это еще ни о чем не говорит.

–  Откуда ты знаешь?

–  В том-то и дело, что не знаю.

–  Как не знаешь? Откуда тебе известно, что ты не знаешь?

–  Ну откуда же мне знать?

–  Нет, погоди. Ты уже сказала, что не знаешь. Как ты можешь знать, да или нет?

–  Попрошу еще виски, - сказал я. Но они меня даже не услышали.

–  Не знал, что у тебя такой богатый опыт, - сказал он.
– Раньше ты ничего подобного не говорила. А тебе всего двадцать один год.

–  Я тебе сказала, что не знаю.

–  Нет. Ты сказала, что этого нельзя знать. Откуда ты можешь знать наперед?

–  Я тебе сказала именно, что не знаю, - крикнула она.

–  Иногда, когда человек говорит «не знаю», это означает больше, чем если б он сказал, что знает все.

–  Перестань на меня кричать.

–  А ты почему кричишь? Коли уж у тебя такой большой опыт в обращении с мужчинами, следовало бы знать, что я не из тех, от которых можно криком чего- то добиться, - заорал он.

–  Дайте мне, пожалуйста, виски, - сказал я.

–  Заткнись, - прикрикнул он на меня.
– Я хочу, чтоб она сказала, тратить мне мои деньги или нет?

–  Твои деньги?
– удивилась она.
– А когда они у тебя были? Если б не мой отец с его денежками, ты бы сейчас вкалывал на стройке за триста фунтов в месяц.

–  Твой отец не дал мне и половины того, что обещал.

–  Вот, значит, как?

–  Что как?

–  Ты женился на мне ради денег, - сказала она.
– Я всегда это подозревала, но не хотела подымать разговор, Что ж, благодарю за откровенность. Спасибо.

–  И тебе спасибо.

–  Еще бы. Столько денег, сколько дал тебе мой отец…

–  Я тебя не за деньги благодарю. Я тебя благодарю за откровенность. Сегодня я много чего про тебя узнал. Жаль, ты мне раньше всего этого не сказала. Сколько у тебя до меня было мужчин?

–  Уж конечно, не столько, сколько ты получил от моего отца денег, - сказала она.

Он ударил ее по лицу; я застегнул брюки и, взяв поднос, пошел на кухню. Бутылка виски стояла в холодильнике; я налил не скупясь во все четыре стакана и вернулся в комнату.

–  Только не нервничайте, и все будет хорошо, - сказал я.
– Выпейте по стаканчику.
– Я подал им стаканы и сказал хозяину дома.
– К сожалению, вы не правы.

–  Заткнись, - сказал он.
– И не вмешивайся в чужие дела.

Жена вышла, вся в слезах, в другую комнату. Он постепенно успокаивался.

–  Хорошо, - сказал он.
– Когда она приезжает?

–  Через месяц, - сказал Роберт.
– Самое позднее, через пять недель.

–  Если приедет, мы это дело провернем. А сейчас извините. Мне надо идти к жене. Кажется, я и вправду переборщил.

–  Все утрясется, - сказал Роберт. Мы вышли на улицу; дождь еще не зарядил, но, посмотрев на море, я понял, что он вскоре начнется и будет лить до рассвета. Мне не надо было, как другим, смотреть ни на небо, ни на солнце; море было единственной женщиной, которую я любил. И с которой не требовалось разговаривать. А оно уже утратило зеленый цвет и быстро темнело; и на белых гребнях волн, с шипеньем набегавших на пустой песчаный пляж, померкли светлые солнечные блики; ну в точности женщина, которую любишь и которая ушла в ночь с другим.