Очерк о родном крае

Из дверей вышли папа, мама и сын, неловко и заискивающе улыбающиеся, глава семьи мял в руках какие-то голубые бланки. Марек не заметил, когда наступила их очередь.

Небритый парень отлип от стены и вальяжно прошествовал мимо.

– А вы где были?
– спросила Марека женщина в шляпе.
– Вы в Познани или в Кенигсберге были?

– В Риме.

– Ох, это моя мечта! Челентано, Мастрояни, Плачидо, де Сика! Вы знаете, я не пропустила ни одной серии 'Спрута'. Потом все эти соборы, площади, каналы, маленькие... как их... траттории!

– Там все жутко дорого, - сказал Марек.

– Да вы что!

– Чашечка кофе - два евро.

Женщина фыркнула.

– Так, наверное, и зарплаты - не наши.

Она открыла ярко накрашенный рот, видимо, чтобы поделиться с Мареком своим восхищением европейскими зарплатами, но тут 'Пункт регистрации' выплюнул обратно в коридор парня в 'кожанке'.

– Следующий!

– Простите. Сейчас я.

Женщина встала.

– Конечно. Удачи.

Марек поднял ладонь. Женщина игриво качнула бедрами и скрылась за дверью.

Единственное, что есть в Риме хорошего - это солнце, подумалось Мареку. И прохладные нефы соборов. В центре шумно и грязно, на окраинах просто грязно, и всюду беженцы, похожие на итальянцев, и итальянцы, похожие на беженцев. И все они похожи на проворных мартышек из 'В мире животных'.

Его дважды грабили в Риме.

Сеньор, сеньор, несколько евро ради Святой Божьей матери! И часы! И пиджак, сеньор! Ах, сеньор, вам следовало бы носить туфли большего размера! Ладно, вздохнул Марек. Как тут с сетью? Он достал из сумки ноут. Раскрыл, включил, оглядываясь на дверь.

– Вы - последний?
– спросили его сбоку.

– Да. И одновременно первый, - ответил он, набирая в браузере адрес газеты.

Вай-фай был, но, похоже, с ограничением по скорости передачи. Сайт грузился по частям, текст, 'шапка', фото.

– Следующий!

Марек вскочил, захлопывая ноут.

– Иду!

На входе прямо над макушкой била струя свежего воздуха. Внутри было светло, серые столы, светло-голубые стены, низкие перегородки, календари, плакатики, мониторы, шкафы, угол, затянутый белой тканью, чтобы тут же делать фото.

– По какому вопросу?
– спросила его девушка, заученно улыбаясь.

– Регистрация.

– Временная? Постоянная? Для себя? Для семьи? По доверенности?

– Командировка.

– Откуда? Москва? Молодые республики? Китай?

– Евросоюз.

– О, - девушка окинула Марека откровенным взглядом, - вы оттуда? Бизнес делать? Лидия Сергеевна!
– крикнула она, не дав Мареку ответить.
– Шлепнете молодому человеку штампик временной регистрации?

– Шлепну!
– отозвалась женщина из-за дальнего стола, сидящая под странным, высоким растением.

У растения был длинный ствол и всего один узкий, мясистый лист, тщетно пытающийся казаться защитой от солнца.

– Проходите.

Мимо плюющегося листами принтера Марек по вытертой ковровой дорожке прошел к столу Лидии Сергеевны.

Дырокол. Степлер. Пластиковый лоток. Внимательный взгляд поверх дорогих, с позолотой, очков-хамелеонов.

– Документы, молодой человек.

Марек полез за пазуху.

Лидия Сергеевна, дама пожилая, в светло-розовом деловом костюме, смотрела на его копошение, как, наверное, скучающий энтомолог мог наблюдать за муравьем. Мол, что ж ты за бестолковое и не интересное насекомое? Даже глазом куда-то в сторону косила.

– Вот.

Он выложил на стол паспорт, журналистское удостоверение и - уже из сумки - достал служебное распоряжение с командировочной книжкой. Скрепкой к книжке были прикреплены и поблескивали голографическими метками железнодорожные билеты.

– Как у вас все серьезно, - сказала Лидия Сергеевна.

Выцепив пальчиком европаспорт, она подвинула его к себе и несколько секунд разбирала латинский шрифт.

– Канин. Марек Канин, - сказал Марек.

– И куда вам шлепнуть штампик?
– подняла на него глаза Лидия Сергеевна.

– Лучше на отдельную бумажку.

– Значит, я выпишу вам временную регистрацию, она действует шестьдесят дней. Вам быстро или в общем порядке?

– А в общем - это как?

– Это две недели, - улыбнулась Лидия Сергеевна.
– Одна - на проверку ваших документов, другая - на уплату взноса и изготовление удостоверения.

– Я здесь всего-то на две недели, - сказал Марек.

– Я могу войти в ваше положение, - с достоинством кивнула женщина.
– Я вижу, вы из Евросоюза, а у нас с Евросоюзом действует льготный режим. Я могла бы оформить регистрацию в течение двух часов.

Марек вздохнул.

– Сколько?

– Сорок евро.

– Чего?

– Это европейские расценки, господин Канин. Шенген у нас от восьмидесяти.

– Так это виза!

– Банкомат у нас вон там, - показала на подсвеченную выгородку Лидия Сергеевна.
– Правда, он выдает исключительно рубли, но пересчитывает по курсу. Кроме того, вам необходимо будет уплатить регистрационный взнос.

– А он сколько?

– Десять рублей.

– А если я решу в общем порядке?

– Тогда я выпишу вам временный талон, который надо продлевать каждый день.

– Ясно, - сказал Марек.
– Вы, похоже, воспринимаете меня как врага.

– Помилуйте!
– удивилась Лидия Сергеевна.
– Вы же из Евросоюза?

– Да.

– Мы все любим Евросоюз.

– Я вижу.

Оставив сумку на стуле, Марек направился к выгородке. Банкомат гнал по сенсорному экрану веселые шарики с буквами, которые складывались в наименование банка.

'Евротраст'.

Марек сунул кредитную карточку в прорезь. На экран выплыло: 'Добро пожаловать!' и 'Введите код'. Марек ввел. Банкомат мигнул и словно бы с усилием выдавил следующий пункт: 'Операции'.

Тыкая пальцем, Марек добрался до 'Снять наличные' и, подумав, обозначил сумму в сто евро. Лишние рубли не помешают.

Курс оказался просто грабительским.

Банкомат выплюнул десяток синеньких сторублевых банкнот, потом с натугой выщелкнул три красненьких тысячных бумажки и фиолетовую пятисотку.

Марек подождал, но оказалось, что это все. С остервенением он выдернул карточку.

– Вы знаете, что у вас курс - сорок пять?
– сказал он, вернувшись к столу.

– Во-первых, не у нас, а у банка, - сказала Лидия Сергеевна.
– Во-вторых, это не курс, а курс плюс комиссия. В-третьих, сорок евро я рассчитаю вам в рублях как раз по официальному курсу на сегодня. Он стабильный.