Одержимость

Зажмурившись, я потянулась к ручке.

Что там говорил сегодня священник?

«Ибо Господь милосерден и праведен; Бог наш есть милость».

Пожалуйста, Боже, мне не помешала бы сейчас крупица этой милости. Пусть он будет там. Дай мне эту одну маленькую надежду.

Я глубоко вдохнула и открыла ящик.

Моё бешено стучащее сердце резко замерло.

Пусто.

Глава 12

Сейчас

Всё не так.

Переставляю горшки с суккулентами на подоконнике, поднимаю жалюзи, чтобы впустить солнечный свет. Поворачиваюсь — и вижу тебя . Ты сидишь на моём столе — том самом массивном тяжёлом столе из ореха, который ты помог мне затащить сюда.

Образ так ярок, что не может быть игрой воображения. Ты улыбаешься мне — всё твоё: улыбка, прищуренные глаза, шрам на брови от того случая с шайбой…

Я моргаю — и тебя нет.

Просто исчез.

Трясу головой и снова принимаюсь за уборку. Каблуки отстукивают по полу. Хватаю очередную фоторамку — в растущую стопку вещей, от которых надо избавиться. Дышу часто, прерывисто.

Осталось семь минут до приёма. Первого за год.

Скоро незнакомая женщина сядет на бирюзовый диван и начнёт исповедь. Страшно. Но когда я снова начну работать — всё встанет на свои места.

Так должно быть.

Наконец-то я стёрла все признаки твоего присутствия — за исключением самого стола.

Четыре минуты.

Задвигаю коробку в угол, за диван, который чудом пережил моё отсутствие. Максим, мой временный заместитель, сумел сохранить его в живых.

В отличие от моей практики.

Нет, моя практика не мертва, просто… увядает. Выдыхаю, когда наружная дверь скрипит и захлопывается. Приглушённый голос Софы, моей ассистентки, приветствует пациентку — к счастью, одну из тех, кого я лечу годами. Из первых. Из тех немногих, кто остался со мной.

Опускаюсь в кресло за столом. Большинство оставшихся пациентов, наверное, даже не знают, что случилось. Мне удалось избежать публичности — моё лицо не мелькало в газетах и новостях. Я скрывала его, входя и выходя из квартиры, появляясь на поминках. Помогло и то, что фотографии известных хоккеистов с похорон явно стоили дороже, чем снимки незнакомой женщины, прикрывающей лицо. Моё имя упоминалось в статьях, но не то, под которым меня знают пациенты. Я всегда работала под девичьей фамилией — тебе это не нравилось, но теперь я благодарна себе за это. Это стало моей страховкой.

Слышу, как Софа что-то говорит о новой страховке и документах, закрываю глаза, благодарная за эти несколько дополнительных минут. Кажется, я ждала этого дня месяцами, истирая подошвы обуви в ожидании момента, когда смогу вернуться и обрести цель в жизни.Но теперь, когда этот момент настал…

А что, если я больше не способна на это?

Что, если после всего случившегося я не смогу ничего изменить?

Достаю телефон, чтобы отвлечься. Палец сам скользит к электронной почте, где ждёт подтверждение:

Ваше объявление одобрено и будет показываться еще четырнадцать дней.

Резко закрываю письмо, испытывая отвращение. Мы даём рекламу моей практике — словно я какая-то дешёвая адвокатесса, выискивающая клиентов по несчастным случаям. Раньше все пациенты приходили по рекомендациям.

Мне следовало бы быть благодарной Софе за то, что она взяла это на себя. Вместо этого я чувствую горечь от необходимости такого шага.

«Т ы вернёшься к прежнему уровню», — успокаивала она меня на прошлой неделе, когда я выразила сомнения насчёт рекламы. — «Но сейчас ты потеряла сорок процентов пациентов. Нужно что-то делать».

Вот мы и размещаем объявления, предлагаем скидки тем, кто платит наличными, и прочие вещи, от которых я бы с презрением ещё недавно отвернулась.

Но сейчас речь идёт о выживании.

Моей практики. И моём собственном.

Когда-нибудь всё станет иначе. Когда-нибудь люди будут приходить, услышав хорошие отзывы.

Открываю другое приложение, поглядывая на дверь — у меня ещё есть минута-другая, пока пациентка заполняет медицинские формы. Лёгкое волнение пробегает по спине, когда приложение для знакомств сообщает о новых сообщениях .

Два сообщения.

Первое — от мужчины на пять лет младше меня, с рыжеватыми волосами, голубыми глазами и игривой ухмылкой. Его зовут Филипп. Обычно меня не привлекают такие типажи, но в его улыбке есть что-то… намекающее, что он интереснее, чем кажется. Чистая фантазия, конечно. Мы обменялись парой игривых комментариев, и он предложил встретиться на кофе. Вряд ли я скоро соглашусь. Но я всё же отправляю быстрый ответ — это полезно для меня. Пробую воду. Постепенно привыкаю к мысли, что когда-нибудь снова смогу быть с кем-то.

К тому же это безопасно — почти анонимно. Я могу писать что угодно, ошибаться или просто перестать отвечать без последствий: в профиле нет моей фамилии, а фото показывает лишь смутную улыбку.

Закусываю кончик ручки и открываю второе сообщение. От нового парня — мы ещё не общались, но, видимо, лайкнули друг друга, раз он смог написать.

Он красивый. Тёмные волосы, тёмные глаза, ямочка на щеке, из-за которой кажется, что он любит приключения. Читаю его сообщение.

Первый абзац — комплименты. Пишет, что ему нравится моя улыбка и всё, что он увидел в моем профиле. Неплохое начало.

Второй абзац — о нём самом. Адвокат, 38 лет, живёт в центре. Но дальше… всё идет под откос.

«Помешан на хоккее, играл в университете, но до больших лиг не дотянул».

Удалить.

И в тот же миг улыбка сходит с моего лица, а мысли вновь возвращаются к тебе — готова ли я вообще к этим знакомствам?

Стук в дверь прерывает мои размышления. Софа с улыбкой заглядывает в кабинет:

— Твоя первая пациентка здесь. У тебя есть ещё пара минут — она обновляет анкету.

Нервно вздыхаю.

— Отлично. Спасибо.

Она заходит внутрь и протягивает коробку:

— И тебе пришла эта посылка. Прости, я вскрыла — подумала, это бумага, которую вчера заказывала.

Для офиса я ничего не заказывала. По крайней мере, не помню такого. В последнее время моя память не отличается особой надежностью. Беру вскрытую коробку. Внутри книга.

Слышала о ней, но не читала.

— Я не заказывал это, Софа.

— Правда? Я заметила, что в адресе неправильно указан номер офиса. Но на ней написано твоё имя, — она пожимает плечами. — Наверное, ошибка. А сериал ты видела? По этой книге сняли.