В этот день мы увидели снова,Вдруг, отчетливо, как наяву,Полосу рубежа родного,Перелески, кусты, траву,И полки врагов, наступавшихВ предрассветной туманной мгле,В утро Дня Всех Святых, просиявшихОт начала на русской земле.Да, какие пространства и годыДо тех пор ни лежали меж нас,Мы детьми одного народаОказались в смертельный час.По ночам над картой РоссииМы держали пера остриеИ чертили кружки и кривые,С верой, с гордостью за нее.Мы увидели: тот,
кто ворвался,Чтоб убить нашей родины плоть,Встретил дух. Он дрогнул, смешался, —И не смог его побороть.Так всегда в роковые годыВыпрямлялась наша страна,Явной памятью тайной свободыИ не силой, а правдой сильна.1944
«Широкий ветер заметет…»
Широкий ветер заметет,Песок засыплет, дождь размоет,Зеленым мохом обрастетДом, что за камнем камень строит,Трудясь упорно, человек.И в окон выбитых глазницыВлетать зимою будет снег,Звезд ами легкими кружиться.Сменяют смерть и тишинаЗемного шума быстротечность. —Но для чего-то нам данаПростая, мирная беспечность.Так пахарь на зеленый склонВезувия спокойно всходит,Меж тем, как медленно уходитДымок его под небосклон.
«В небе синем и бездонном…»
В небе синем и бездонномСколько миллионов летС легким звоном, с чистым звономМчится чистый звездный свет.На холмы и на долиныПадает — и на поля…Музыке неуловимойВнемлет бедная земля.Отчего бы ей, как прочим,Не вступить в согласный хор,Не запеть во мраке ночиСредь серебряных сестер?Отчего, когда смеютсяИ ликуют небеса,Лишь с нее одной несутсяЖалобные голоса?Отчего мы так угрюмо,О высоком позабыв,Отвечаем грубым шумомНа таинственный призыв?
«Мы каждый день встречаем чудо…»
Мы каждый день встречаем чудо:Цветок раскрывшийся в саду,На крыльях ласточка отсюдаВзлетающая в высоту,Прохладный шум, и плеск, и пеньеНа солнце блещущей реки;Улыбка матери, движеньеОберегающей руки.Но равнодушными глазамиМы смотрим и не сознаем,Какие образы пред намиПроходят в облике земном.
«Как от роду слепым сказать о белом цвете…»
Как от роду слепым сказать о белом цвете:Что он, как молоко? Как снег? Как полотно?И разве объяснишь ты, что такое — ветер,На ветку показав, стучащую в окно?Но очевидностью прямого откровеньяПорой, как молнией, душа поражена,И совершенный слух, и огненное зренье,Как некий чудный дар, в себе несет она.И сразу гаснет свет. И ропотом, и мглоюМы вдруг окружены. Лишь память шепчет нам:Вот здесь дорога шла, за этою стеною,Здесь был крутой обрыв, а небо было — там.
«В час, когда душа устанет…»
В час, когда душа устанетСредь пустыни бытия,Видеть зорко перестанет,И один останусь я,И подступит мрак унылыйК сердцу на исходе дня, —О, тогда своею силойОсените вы меня,Будьте здесь, со мною, друга,Неба светлые сыны,Пребывающие в кругеРадости и тишины.
«Сядь
сюда, ко мне — и вместе…»
Сядь сюда, ко мне — и вместеТех мы вспомним в этот час,О судьбе которых вестиБольше не дойдут до нас.Долго будут дни за днямиВереницею идти,Вслед за летними дождямиЗимние шуметь дожди, —И нигде мы их не встретим,Сколько бы ни жили лет,Никогда уж не ответимИм на дружеский привет.Горьким опытом разлукиВсе богаче мы с тобой.Подадим друг другу руки!Я хотел бы всей душой,Сколько бы ни оставалосьИспытаний впереди,Неистраченную жалостьНа живых перенести.
«Лесная просека переходила…»
Лесная просека переходилаВ заглохшую дорогу, с колеями.Поросшими травой давно не смятой.Уже смеркалось. Где-то в глубинеДеревья тихо-тихо начиналиСвое вечернее богослуженье,И солнца красноватые лучиЛожились на вершины и на ветви.Стук топора, совсем не нарушавшийОкрестной тишины — так равномерноОн раздавался в самом сердце леса, —Вдруг оборвался, — и немного позжеТяжелый гул протяжно прокатилсяИ замер в чаше. Мы остановились,Прислушиваясь к новой тишине.Смерть дерева… Внизу, на лесопильне,Где длинными и гладкими рядамиЛежат смолою дышащие доски,Певучая пила его распилит.На что пойдет оно? На грубый стол:В трактире деревенском забулдыгаВдруг о него пивною хватит кружкойИ заорет неистовую песню.А может быть, — на мачту: с легким плескомОднообразно зарокочут волны,И свежий ветер запоет в снастях,И серебристая забьется рыбаПо доскам дна, упруго изгибаясь.А может быть, оно пойдет на крест.И тихого прямого человекаПод ним положат, — и зимой и летомСовсем один, под тем же самым небомВсе будет крест стоять простым и строгимНапоминанием о тишине.
«Не вся ушла из мира тишина…»
Не вся ушла из мира тишина:Над синей гладью озера лесного,Средь сосен вечереющих она,И на горе, подъемлющей сурово,Как бы земли и неба на краюВершину одинокую свою!Но есть другой, торжественный покой:Сердца людей в редчайшие мгновеньяОн посещает и несет с собойМолчание, похожее на пенье.На языке таинственном мы с нимО самом сокровенном говорим.
«Сплошной и непрерывной чащей…»
Сплошной и непрерывной чащейВплотную вдоль всего путиШел лес, большой и настоящий.И вдруг — просвет. Там, впереди,Открылся нам на отдаленьеСпокойный поворот реки,Открылось синее теченьеИ золотые тростники.Там, в небе позднем и холодном,Молчанье полное храня,Шла туча с грузом благороднымПередзакатного огня.И медленно и величавоС ее большого корабляТекли лучи вечерней славыНа отдаленные поля.
«Мне нравится покатый этот холм…»
Мне нравится покатый этот холм,Два-три спокойных дерева на нем;Они едва кивают мне главой,Полны своею смутной тишиной,И как поток бесшумного дождя,Сквозь них течет вечерняя заря,И пятна света, молча по землеПеремещаясь, уступают мгле.