Одного поля ягоды

— Как будто у настоящего труса хватило бы наглости признать это, — пробормотал Нотт. — Ну, тогда давай, Риддл. Мы все умираем от предвкушения.

Когда колокола на часовой башне начали отбивать полночь, Том наклонился к сломанному крану и произнёс пароль. Тихий скрежет камня, движущегося по камню, затих с последним раскатом, а затем, как и в то утро в конце июня, перед ними открылась дыра в середине дренажных решёток. В темноте это была чёрная пустота посреди пола, бездонный колодец, в который можно было упасть и продолжать бесконечно падать. Гермиона сглотнула, крепче сжав пальцами палочку. Она не думала, что она могла выглядеть хуже, чем это было днём, покрытая по бокам слизью толстых зелёных нитей водорослей.

Они подняли ввысь ковёр, в последнюю минуту поправив свои вещи — Гермиона убедилась, что её зелья не подвинутся в сумке, а Нотт наложил Амортизирующие чары на банку, в которой находилась его Рука славы. Прижавшись друг к другу как можно плотнее, они всё равно еле-еле протиснулись в вертикальный тоннель. Гермиона, зажёгши свет на своей палочке и подняв её над собой, увидела, что его диаметр был едва ли шире краёв ковра, и Том взял на себя труд управления так, чтобы кисточки не тёрлись о влажные зелёные стены.

«Не больше четырёх с половиной футов в ширину», — прикинула она. Если монстр был драконом или Цербером, и если Салазар Слизерин рассчитывал, что он сможет выйти из Комнаты, то он должен быть очень маленьким.

Ковёр плыл вниз, вниз, вниз во мрак.

Чем дальше они опускались, тем ниже казалась температура, пока они не начали видеть облака пара вокруг своих ртов и носов. Воздух становился влажным и обретал странный глиняный запах, аромат чего-то органического и разлагающегося, и под ним был слабый запах чего-то ещё, кислый и жгучий, напоминая Гермионе банку глаз угрей, которая испортилась из-за какого-то беспечного студента, который использовал её и поставил обратно в шкаф с ингредиентами, не закрыв должным образом крышку. Гнилая рыба, разлагающаяся в испорченном бульоне, вот какой это был запах, и Гермиона гадала, стоит ли вызвать заклинание пузыря головного пузыря. Ей всё ещё нужна была её палочка для света или самозащиты…

Без предупреждения дно ковра шлёпнулось о твёрдую поверхность, и Гермиона почувствовала, а не услышала «хрусть» под своими согнутыми ногами. Держась лишь одной рукой за ковёр — второй она держала свою палочку поднятой, — она потеряла равновесие, выпав вперёд.

Пара рук сжалась вокруг неё сзади, и твёрдое тепло груди Тома прижалось к её спине.

— Кажется, мы достигли дна, — выдохнул Том, доставая свою палочку и оттолкнувшись, чтобы встать. Он пробормотал Люмос, и кончик его палочки засиял ярким белым, сначала ослепив их, затем дав Гермионе мельком увидеть чёрную шахту, поднимающуюся вверх, вверх, вверх над их головами, и ещё один чёрный тоннель перед ними, конца которому не было видно. Том приглушил свою палочку от белого до дьявольского красного, прежде чем остановиться на цвете где-то посередине, тускло-розовом, который излучал освещение, но всё же позволял им видеть в темноте.

Нотт взобрался на свои ноги, согнав Гермиону с ковра, затем отряхнул его, свернул в рулон и засунул в свою наплечную сумку:

— Там что-то на полу…

Он нагнулся, поправив угол своей Руки славы.

— Что это? — спросила Гермиона, которая ничего не видела. Рука только давала свет своему владельцу, что делало её полезным инструментом для преступников, но неудобным для всех остальных.

— Кости, — объявил Нотт, пиная что-то в их сторону носком ботинка. Оно загремело в темноте. — Грызун. Крыса или полёвка, — наступил момент тишины, снова пинок, сухой грохот предметов, соскальзывающих друг по другу на чумазом полу, затем Нотт продолжил. — Выдра, судя по зубам. И… Хах, интересно. О-о-очень интересно.

— Мы здесь не для того, чтобы играть в игры, — рявкнул Том, опуская свою палочку, чтобы подсветить пол. Нотт был прав: он был замусорен костями и заодно другими неузнаваемыми обломками, но в глазах Гермионы они выглядели как осколки разбитой фарфоровой посуды, и не было ничего, что она могла бы назвать частями человеческого скелета. — Что это такое?

— Сначала я подумал, что это рыба. Форма позвоночного столба и уплощённых рёберных выступов узнаваемы безошибочно. Но нет ни одной рыбы с таким строением таза, — Нотт замолчал, оставив их в напряжении.

— Ну? — подтолкнула Гермиона.

— Что бы это ни было здесь внизу, — сказал Нотт, — оно убило русалку.

Тишину оттеняло медленное и размеренное «кап, кап, кап» воды, падающей вдалеке.

Том прочистил горло и сказал:

— Гриндилоу мог убить русалку.

— По воле случая, но не намеренно, — сказал Нотт. — И любой гриндилоу, которому бы это удалось, был бы незамедлительно затравлен остальной деревней русалок, как в любой деревне волшебников бы расправились с волком, укусившим ребёнка.

— Если мы и можем что-то подтвердить из этого, — сказала Гермиона, — то это твоё предположение о том, что комната находится под озером. Мы нашли русалку здесь, значит, возможно, есть и второй вход, который соединён с озером. Она должна быть очень хитро построена, ведь мы примерно в полумиле под землёй, и тут нет ни одного признака протечки или затопления. — Она указала на одну из стен, что закруглялась над её головой высокой аркой, создавая тоннель идеальных цилиндрических пропорций. — Если бы вода проходила здесь на постоянной основе, на стенах были бы отметки прилива и отлива. Линии осадка или запёкшейся грязи, потому что очевидно, что это место никогда не чистилось. Но их нет.

— Это хорошие новости, — заметил Нотт. — Из всех способов умереть здесь, утопление не один из них.

— Только некомпетентный волшебник позволит себе утонуть, — презрительно сказал Том.

— А слишком самоуверенный волшебник только подвергает себя разочарованию, — парировал Нотт. — Если здесь внезапно начнётся наводнение, и ты уронишь палочку, у тебя будет столько же шансов выжить, как и у магла.

— Даже если ты удержишь палочку, тебе всё равно придётся накладывать заклинания невербально, знаешь ли, — добавила Гермиона. — Не так-то просто визуализировать назначение, когда над твоей головой вода. Это при условии, что антиаппарационный барьер Хогвартса не простирается так глубоко.

— Уровень сложности никогда раньше меня не останавливал, — упрямо сказал Том.

— Так же, как и здравый смысл, понятно, — фыркнул Нотт. — Давайте продолжим путь — этот тоннель должен куда-то вести.

— Да было бы тебе известно, я очень здравомыслящий, Нотт, — сказал Том. — Настолько, что ты будешь идти впереди.

С несколькими тычками палочкой Тома Нотта убедили вести дорогу вдоль отдающего эхом тоннеля, он ругался и что-то бормотал под нос каждый раз, когда спотыкался о шаткую насыпь костей или склизкий кусок водорослей. Со стороны Тома это не было милосердным поступком — выбирать идущего первым вместо того, чтобы позволить кому-то добровольно вызваться, но Гермионе пришлось признать, хотя и очень неохотно, что ей нравилось идти сзади. Вместо того чтобы явно нетерпеливый Том Риддл подталкивал её и гнал вперёд, она могла с расстановкой изучать архитектуру тоннеля. Он был построен из гладкого вырезанного камня без стыков, это отличалось, но было не менее эффективно, чем обычная оцинкованная труба, кирпичи и цементный раствор современных магловских канализационных систем. И всё это было построено столетия назад!

Нотт спотыкался по нисходящему тоннелю, тропа извивалась и изгибалась. Время от времени им приходилось пересекать провалы в полу, в которых собралась заиленная лужа. Том наложил на одну Инсендио, но это заполнило тоннель вонючим туманом, который преградил видимость и слух, поэтому с тех пор Гермиона вызывала Гласиус. Это не особенно помогало с устойчивостью, но, по крайней мере, они могли скользить поверх замёрзшей грязи, а не утопать в ней по щиколотку.

Ещё через несколько минут ходьбы тоннель начал выравниваться, и пол становился суше и более замусоренным. Где раньше под их ногами были слои липкой грязи и известковый осадок, теперь там были куски костей, разнокалиберная галька и бледные хлопья чего-то, напоминавшего асбест. Нотт, прижавший свою Руку славы согнутой рукой, наклонился, чтобы изучить хлопья. Он поднял одну штучку и провёл по ней большим пальцем, переворачивая снова и снова в своих пальцах. Затем он положил её в карман брюк и выпрямился.