Одного поля ягоды

— Что? — в недоумении сказал Нотт. — Это неважно…

— Важен ужин, — сказала Гермиона, осматривая комнату. Горстка гостей исчезла во время их знакомства. — Мы можем стать последними, если не поторопимся.

В столовой им показали их места буквально за секунды после представления их имён. Гермиона сидела на почётном месте, прямо возле Тома, рядом с Риддлами и её родителями. Дальше по длинному столу мистер Пацек и Нотт заняли свои места как менее важные гости. Произведя все формальности, мистер и миссис Риддл оба встали произнести речь, чтобы поблагодарить всех за присутствие и возложить чувства гордости и радости на своего любимого внука, что он вступает в новый этап своей жизни. Гермионе в какой-то мере было за них стыдно, услышав щедрую и незаслуженную, как она думала, похвалу, ведь восемнадцатилетний возраст не был личным достижением Тома. Тому, однако, было приятно это слышать, заслужил он это или нет. Всё это было закончено минутой торжественного молчания в честь Наших Храбрых Защитников. На этом многие головы за столом повернулись в сторону Роджера Тиндалла, который напрягся на своём сидении, и в этот момент казалось, что он отчаянно желал быть где угодно в доме, кроме этого стола.

— Еда, наконец-то! — в нетерпении сказал Том, потягиваясь за своей ложкой, когда первое блюдо было подано. — Я пытался попробовать закуски до того, как они все закончились, но эти девчонки постоянно подходили поговорить со мной. Миссис Уиллроу обещала мне восемнадцать разных видов канапе, но я уверен, что насчитал только двенадцать до того, как они закончились.

— Чего они хотели? — спросила Гермиона, и какая-то её часть страшилась ответа.

— Ничего важного. Хотя, если они хотели снискать моего расположения, им стоило постараться чуть лучше. Это мой день рождения, но половина из них млела от Тиндалла, — сказал Том с голосом, полным отвращения. — Они думают, он блистательный.

— Это форма, полагаю.

— Я не понимаю этого, — сказал Том, и его рот перекосило в раздражённом оскале. — Она цвета рвоты.

— Я тоже этого не понимаю, — сказала Гермиона, пожав плечами.

Форма была признаком какой-то организации, служебного чина, национальности — или, в случае Хогвартса, факультета. Это был поверхностный способ получить представление об идентификации личности человека, а не о его характере. Если ей не нравился Нотт, это было не потому, что он был членом факультета Слизерин, если она восхищалась Роджером Тиндаллом, это было не потому, что Роджер вступил в армию.

— Возможно, моё мнение было бы другим, — продолжила она, — если бы Роджер рисковал своими конечностями в каждом ночном патруле над Каналом в «Спитфайре{?}[Супермарин Спитфайр (англ. Supermarine Spitfire) — британский истребитель времён Второй мировой войны]». Но из того, что он сказал о своей работе, он просто сидит в кабинете с карандашом в одной руке и чашкой чая в другой. Важная задача, но в ней нет ни места, ни времени для героизма.

— Думаю, — сказал Том, разглаживая свои лацканы, — я более блистательный, чем он. Ты согласна?

— Это не соревнование, Том.

— А вот поэтому, Гермиона, ты моя любимица, — сказал Том, похлопав её колено под столом.

Ужин продолжился с холодной белой рыбой под голландским соусом, за которой последовала supreme{?}[(фр.) «лучшая [часть]» — грудка без кости с кожей] из куропатки, а главным блюдом стала говядина на огне, фаршированная беконом и устрицами, поданная с подливкой из бурого эля. Разговоры за столом стихли, их заменило царапанье и звон приборов по фарфору, мокрые звуки многих воодушевлённо жующих ртов и причмокивание вином, исчезающим в пересушенных горлах. Это была лучшая трапеза, которую многим из гостей доводилось есть за последний год. С нынешним достоинством продуктовых карточек, выданных правительством, за последний час каждому человеку была выдана недельная норма мяса и даже больше.

После основного блюда появились десерты. Они состояли из разлития дижестивов, а также прибытия блюд, с горкой сложенных сахарных лакомств и кондитерских изделий на зубок — подносов хрустящих меренг с бренди, квадратиков бисквитов, промазанных джемом, посыпанных сахарной пудрой минс-паев и тартов с заварным кремом, украшенных хлопьями миндаля и фруктами glace{?}[(фр.) глазированные]. Жёсткие формальности были облегчены. Теперь гостям было позволено менять свои установленные места, а за столом зажигались сигареты и трубки.

— Табак отвратителен, — сказал Том, размахивая рукой перед своим носом. — Если и есть что-то, по чему я скучаю за школьными ужинами, так это то, что никто не портит десерт своими грязными привычками.

— Привычка курить табак не ограничена… сам-знаешь-кем, — заметила Гермиона. — Ты не помнишь уроки на первом курсе? Мы превращали мышей в табакерки.

Объяснение Тома, в чём разница между Терпимыми привычками и Грязными привычками, было отложено Ноттом, который присоединился к ним за их частью стола, держа в каждой руке по бутылке мадеры{?}[Креплёное вино с о. Мадейра (Португалия), может быть и сухим, и десертным ].

— Твой немец — интересный товарищ, Грейнджер, — сказал Нотт, наливая от души в каждый из их бокалов. — И на удивление, он много путешествовал. Он посоветовал поехать в гран-тур по югу Франции после Хогвартса. Вы знали, что в Окситании есть небольшие очаги, где традиция поэзии трубадуров сохранилась с тринадцатого века? Я хотел посетить Норвегию, чтобы увидеть вживую, как исполняется «Эдда» — чтобы куда-то применить все эти годы изучения древнеисландского, — но, оказывается, сейчас там небезопасно для туристов.

— Ты уже начал планировать, что будешь делать после школы? — спросила Гермиона.

— Будет первоклассно увидеть что-то за пределами Британии, — Нотт метнул осторожный взгляд на Тома. Лицо Тома оставалось бесстрастным. — Искупаться в воде, насладиться местом культурного обогащения, почувствовать хоть раз солнце на своей коже. Тебе бы тоже не помешало немного солнца, Риддл. Вылазка после экзамена пошла бы нам обоим на пользу, не так ли?

— Какую пользу? Солнечный ожог и бесконечные выступления менестрелей на бис? — сказал Том. — Я могу придумать занятия получше.

— Намажешься травяной припаркой на ночь, и к утру ты уже будешь бодр и весел. Больше бодр, чем весел, по правде говоря.

— А что насчёт менестрелей?

— Я признаю, что это на любителя, но…

— О, мистер Риддл! — заговорил незнакомый голос, за которым последовало несколько других и хор хихиканья.

— Том!

— Прошу прощения…

— Мы не хотели влезать…

— …Но мы заметили, что Вы пригласили друзей посидеть с Вами!

— По одной, пожалуйста, леди, — сказал Том.

Группа гостей собралась вокруг части стола Тома, молодые девушки были одеты в вечерние платья и сияющие украшения с маленькими ридикюлями, висящими на их запястьях. Одна из них наклонилась над столом, заставив Тома откинуться и сморщить нос из-за удушающего парфюма. Девушка вытащила колоду игральных карт из своей сумки и всунула их Тому.

— Мы начинаем игру, и я хотела узнать, не согласились бы Вы быть моим партнёром, — сказала она.

— Какую игру? — спросил Том, подозрительно глядя на неё.