Одного поля ягоды

— Ш-ш! — между его бровей залегла складка. — «Bin gespannt, was wohl als nachstes passiert?»{?}[(нем.) «С нетерпением жду, что будет дальше»]

— Я не понимаю, Роджер.

— «Wissen auch nur die wenigsten»{?}[(нем.) «Только очень немногие люди знают»]… — Роджер напрягся и оторвал ухо от стены, отряхивая пыль с шеи и воротника. — «Лишь несколько людей знают» — вот что это значит. По другую сторону стены немец, Гермиона. Немецкий агент. Я могу услышать только одну сторону разговора, но он, должно быть, разговаривает с кем-то по переговорному устройству.

Гермиона вырвала стакан из его руки и подслушала через стену.

— Sollte man nichts gegen unternehmen{?}[(нем.) Если ты ничего с этим не сделаешь…]… — заговорил голос мужчины. Слова были чужими и непонятными, но тон, тихая и собранная интонация лектора, был ей до боли знаком.

— Роджер, это мистер Пацек! — ахнула Гермиона.

— Наставник? Я знал, что с ним что-то не так, — сказал Роджер. — Значит, ты стой здесь, а я пойду и разберусь с ним…

— Нет, Роджер, ты не можешь!

— Я должен, — твёрдо сказал Роджер. — Этот дом полон пожилых мужчин и безоружных женщин. Если нужно задержать иностранного агента, лучше сделать это здесь и вдали от посторонних глаз.

Без продолжения разговора Роджер протолкнулся мимо неё и пробежал до ближайшей двери, Гермиона семенила за ним в своих вечерних туфлях, несколько раз ударившись локтями о стены, когда теряла равновесие.

Он схватился за ручку двери и распахнул её, перейдя в основной коридор, и его шаги были заглушены ковровыми дорожками. Гермиона скинула свои туфли, засунула под мышку и побежала за ним.

— Роджер, Роджер, подожди, — кричала Гермиона. — Ты не понимаешь!

— Я понимаю достаточно, Гермиона, — ответил Роджер через плечо. Его рука опустилась к кобуре на его ремне. — Я знаю, что я слышал.

Роджер распахнул первую дверь в холле, затем перешёл к следующей, пока третья дверь не явила им комнату, освещённую хрустальными лампами, в которой стоял покрытый фетром бильярдный стол, а на него облокотился мистер Пацек спиной к двери.

— Tja, — Гермиона слышала, как он говорит, — so ist das Leben. Freu dich, dass er es hinter sich hat{?}[(нем.) «Ну, это жизнь. Будь счастлив, что у него это позади»]…

— Медленно повернитесь, чтобы я видел Ваши руки, — сказал Роджер, указывая своим офицерским револьвером в спину мистера Пацека. — Гермиона, не подходи. Если тебе нужно позвать на помощь, используй телефон. Дивизия расквартирована в Хелмсли, в пятнадцати милях отсюда. Попроси оператора соединить тебя с их линией — упомяни, что это срочное дело разведывательной службы.

Мистер Пацек обернулся, с его губы свисала зажжённая сигарета. Его внимание переместилось на револьвер Роджера Тиндалла, который он направил на него:

— Полагаю, Вы не поверите мне, если я скажу, что всё это прискорбное недоразумение.

— С кем Вы разговаривали? — требовательно спросил Роджер. — Что у Вас в руке?

— Портсигар, — сказал мистер Пацек, раскрывая пальцы, чтобы показать им. Это была плоская серебряная коробочка, квадратная по форме, размером с ладонь и выгравированная изображением рун в обрамлении вьющихся цветов. — Чтобы хранить сигареты.

— Положите его на стол и подвиньте в мою сторону.

Мистер Пацек сделал, как велено. Роджер не опустил револьвер, который он держал обеими руками, его правая рука была на курке, а левая поддерживала основание.

— Гермиона, — сказал Роджер с мрачным выражением лица, — возьми его и проверь, что там есть, провода или выдвижная антенна. Если он издаст странные звуки, брось его в коридор, закрой дверь и спрячься под столом.

Нервно глядя на обоих из них, Гермиона схватила портсигар с покрытого зелёным фетром стола. Это была тяжёлая для своего размера металлическая жестянка из чистого серебра, с одной стороны закрывающаяся на петли, а с другой — на застёжку. Уголок был отмечен небольшой ямкой. Когда она выставила его на свет, она заметила, что руны были не просто декоративными — у них было назначение. Ряд связанных между собой последовательностей рун, составляющих границы многослойных чар.

Связь. Ясность. Сообщение. Видение. Истинная речь.

И последняя руна, выгравированная глубже остальных, искообразная форма гебо{?}[?]. Обмен.

Она узнала её. Она использовала её для зачаровывания своих ежедневников для домашней работы, взяв уроки у мистера Пацека несколько рождественских каникул назад.

— Открой его, — сказал Роджер.

Гермиона открыла его. У портсигара было две половины. В одной была дюжина сигарет в белой бумаге с кончиками из золотой фольги. На другой — зеркало, и в этом зеркале был глаз, залитый кровью и затенённый густой бровью.

Глаз моргнул, затем расширился.

«Was? Pacek? Wer bist du…»{?}[(нем.) «Что? Пацек? Кто ты…»]

Гермиона быстро закрыла портсигар.

— Пойман с поличным, значит, — сказал Роджер. — Бригадир Синклер этим заинтересуется. Миниатюрный приёмно-передатчик, меньше, чем любые полевые объекты, которые мы отправили с итальянской дивизией. А где исходный радиопередатчик? Нет, где-то должны быть спрятаны реле, хотя, полагаю… — он остановился, прочищая горло. — Если Вы сдадитесь сейчас, мирно, мы сможем договориться о перевербовке.

— Ты не можешь арестовать его, Роджер!

Роджер не удостоил Гермиону и взглядом. Он неотрывно следил за мистером Пацеком, который всё ещё стоял с руками в воздухе, с его тлеющей сигареты падали хлопья пепла на перед его рубашки.

— Я хочу, чтобы война закончилась, — сказал Роджер, его лицо покраснело, а бусина пота блестела на виске. Дуло его револьвера не сдвинулось. — И тогда мы, наконец, ощутим вкус мира. Британии нужен мир, шанс на перестройку. Иначе она никогда не удержится против русских.

— Это не купит Вам мира, лейтенант, — сказал мистер Пацек. Он не обращал внимания на направленное в его грудь оружие, глядя на Гермиону, стоявшую на шаг позади Нотта, крепко сжимая в руках его портсигар. — Мисс Грейнджер. Вы знаете закон, как и я.

— Да, ну, — я не знаю, что делать! — сказала Гермиона. Её руки показались скользкими, а швы платья — слишком узкими, пуговицы — слишком стягивающими, чтобы можно было сделать полный вдох. — Обязан быть другой вариант!

— Боюсь, нет другого варианта, кроме этого, — сказал Роджер.