Охота за тенью

Вторая пометка, ниже: "В этот список можно включить высших вампиров и оборотней, т.к. на них тоже совершались нападения. Правда, реже, так как твари чувствуют их силу, и без сильного голода обходят стороной"

Третья пометка: "Интересно, имели ли место на практике нападения на драконов, пребывающих в человеческом облике"

Четвертая пометка, внизу страницы: "Хотел бы я на такое посмотреть! Или хотя бы на то, что останется от такой нежити/нечисти в итоге").

Оружие: Когти и крылья, реже - зубы.Охотятся в основном поодиночке, но могут объединяться в небольшие ловчие группы.

Уязвимость: живот и горло. При повреждении крыла, как и неяра, стригой перестает нападать и оставляет охоту. Однако сбитый на землю, не теряет опасности; быстро бегает, ловко орудует когтями, и норовит пустить противнику кровь, чтобы ослабить его.

Прямому действию магии подвержен слабо. Ее проявления может чувствовать на близких расстояниях. (Пометка на полях: "Т.е. это нужно понимать так: заклинания действуют не так, как должны, но если вызвать огонь, или с помощью магии швырнуть в него чем-то тяжелым, то все прекрасно подействует").

Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.

***

С утра я встала пораньше и обошла место нашего привала в поисках подходящих травок. Ну, хотя бы заменить их чем-нибудь?.. Нашла нечто похожее на стланик и медуницу в соседнем овраге, мелко покрошила их костяным ножом, бросив завариваться. И пока Рен постепенно просыпался, добавила в снадобье пару капель своей крови.

Потом когда-нибудь, он, конечно, узнает, что так называемый "энергетик" для вампиров готовится с примесью крови. Но сейчас я говорить ему об этом не собиралась. Еще снова завыделывается.

Хотя казалось бы, какая ему разница?

Вампир потянулся, открывая глаза, и вздрогнул от неожиданности, когда я поставила рядом с его лицом кружку.

– Завтрак. Я пока отойду к ручью. Скоро буду.

И не дождавшись ответа, ушла к тому же овражку, на дне которого сочился слабый источник. Предстоит долгий, тяжелый день, и не помешает хорошенько освежиться и набраться сил, которые дает бегущая вода.

Я вернулась через полчаса, когда солнце полностью встало. Рен уже закончил с отваром, и выглядел как-то посвежее вчерашнего. Он сидел у костра и грел ладони у переливающихся жаром углей.

Я отобрала у него одеяло и начала скатывать.

– Слушай, я тут вот что думаю. Ты вчера уверял, что умудрился ни разу не соврать мне за все время.

Рен, пока я собиралась, прилег на траву с умиротворенным видом, и покусывал какую-то травинку.

– Ну да. Пытался так откупиться от совести.

– И как же так вышло? Я вот пытаюсь припомнить наши разговоры, и не пойму, как так у тебя получалось отбрехиваться?
– Недоумевала я, сворачивая одеяло как можно плотнее, чтобы заняло меньше места.

Вампир, глядя в небо, вздохнул.

– Что там у тебя вызывает сомнения?

– Ты рассказывал, как сбежал. Я сейчас понимаю: рассказал первую часть и умолчал о второй. Но потом!

– Тебе все мои слова про порчу покоя не дают?

– Да бес с этой порчей, тут уже понятно все. Но... Ты вот сказал, что не запомнил мое лицо в пещере, поэтому не был уверен, что я это я.

– А так и есть, я не запомнил твоего лица, потому что не успел его увидеть. Что не так?

– А когда ты на меня напал?
– Вампир помрачнел, но я еще не закончила.
– Ты отлично понимал, почему тебя тогда так ударило. А мне сказал, что не знаешь?

– Я сказал, что возможно, защитила тебя твоя метка. Откуда мне знать точно, может быть и такое. И потом прямо говорил: еда мне не нужна, и я веду тебя на смерть. И скрипка моя только одна из главных причин. А ты мимо ушей пропускала, вся из себя сильная да уверенная.

– Не обижайся, но он прав.– Отозвался ястреб сверху. Я покосилась на него.

– Не обижайся, но тебя он тоже провел. Так что не учи.

– Да, выходит так. Уела. Тебя это как-то оправдывает?

Конечно, нет. Я повернулась к Рену.

– Хватит уже меня тыкать носом! Я позвала помощь, полчаса назад. Без подкрепления тут не разберешься.

– Вот и отлично. И я не тыкаю тебя носом. Я поясняю: мои слова можно было понять по-разному. Ты поняла так, как было нужно мне. Обман остается обманом. Но я утешаю себя тем, что напрямую не солгал ни разу.
– Он прикрыл глаза.

– Вот ты хитрая скотина...
– пробурчала я, трамбуя одеяло на дно сумки.

Он даже не обиделся.

– А я еще в юности работал с актерами. Говорили, что из меня выйдет хороший лицедей. Так что притворяться тоже умею хорошо. Учитывай это.

– Ты это к чему?

– Мало ли кто еще из хороших актеров тебе встретится. А ты поведешься.

– Нет уж, благодарствую за урок, больше я такой ошибки не повторю.

– Вот и отлично...
– Пробормотал он. Я, сопя, затянула петлю на горловине сумки. Утренние сборы можно считать оконченными. Сейчас только чай допью.

– А почему не остался актером?
– Мое любопытство проснулось от пары глотков.

Рен подумал, приоткрыв глаза и покосившись на меня.

– Уметь что-то делать, еще не значит любить это. Лицедеи изображают из себя других людей, и притворяются всю жизнь. А музыкант играет то, что чувствует, или как чувствует. И не лжет при этом никогда.

– А ты у нас такой принципиальный противник вранья?

– Ну... можно и так сказать. Не люблю лгунов.

Глава 7.

<\b>

Тавер показался из-за очередного пригорка во всей красе, как здоровенный пестрый кот, растянувшийся по левому краю широкой реки, и закинувший хвост на правый берег. Серебристое водяное полотно в двух местах было перечеркнуто длинными высокими мостами.

– Что ж, вот я и снова здесь.

– Главное, чтобы как в прошлый раз не кончилось.
– В тон мне добавил вампир. Он поднял ладонь козырьком ко лбу и залюбовался городом, плавающим в утреннем тумане. По воздуху плыл дальний перезвон городской башни, возвещающий время.

– Не кончится. Нужно первым делом найти девушку, которую я тогда освободила. Я помню примерно, где ее дом. Сейчас разместимся в каком-нибудь трактире, и я пойду, поговорю с ней.