Окрестности сорока

Однажды она сама позвонила ему на работу. Этого никогда не бывало, и он очень удивился. Её голос звучал расстроено и подавлено. Муж её, отправляясь утром на своих Жигулях на службу (после армии он забросил музыку и стал, подобно своей супруге, служить клерком в министерстве), заехал в залитую дождевой водой глубокую яму на асфальте. Машину перевернуло и выбросило на тротуар, - прямо на проходившую мимо женщину, - сорокалетнюю домохозяйку. Женщина ударилась головой об асфальт и умерла на месте, а мужа её теперь будут судить. Что делать?!

Ему было жалко и домохозяйку и мужа румынки, но он только мог ей посоветовать найти через папу хорошего адвоката.

Папа-генерал спас её непутёвого мужа. Бывшему ударнику дали два года, но условно.

....................................................................................

Время шло. Она развелась с мужем. Ушла из надоевшего ей министерства и работала теперь переводчицей на какой-то русско-американской фирме. Он же собирался поехать на год, а, может быть, и больше, в Париж, - стажироваться по науке.

Перед отъездом, - это было зимой, - он пригласил румынку в памятное им по беззаботным студенческим годам кафе "Льдинка". Они не встречались уже несколько лет. Румынка была всё такая же худенькая и стройная, - но его поразило множество мелких морщинок, появившихся на её лице. Морщинки расходились от лукаво-щурившихся, зелёных глаз, от белёсых бровей и от тонких, слегка припомаженных губ. Наверное, и он в её глазах изменился, постарел.

В кафе всё осталось по-прежнему: тот же декор и тот же набор десертов и напитков. Они пили из изящных, высоких бокалов своё любимое полусладкое "Советское шампанское", налитое из бутылки с чёрной этикеткой и медалями, и ели из металлических вазочек нежное сливочное мороженное с изюмом и орешками.

Разговор клеился с трудом, - они стали друг для друга чужими. Он расспрашивал о её жизни, о родителях, - а она отвечала немногословно и уклончиво и почти не задавала ему вопросов, - только удивилась, что он всё ещё живёт со своей женой.

Он спросил у неё тогда: "Как ты думаешь, - смогу ли я когда-нибудь уйти от своей жены и начать другую жизнь?" Она помолчала несколько мгновений и сказала: "Думаю, что нет".

За большими окнами кафе тем временем начало темнеть, и густо повалил мохнатый снег.

....................................................................................

В Париже он не ушёл от жены, но, напротив, - жена ушла от него. И тогда, тоскуя в одиночестве, он вспомнил о румынке. Он подождал до её дня рождения и позвонил ей в Москву, - как бы поздравить. Она не удивилась его звонку. Он расспросил свою старую знакомую о жизни. У неё всё было по-прежнему, - она продолжала работать на своей русско-американской фирме.

Он рассказал о том, как живёт в Париже, и, что от него ушла жена. Она и этому не удивилась.

Он предложил прислать ей приглашение, чтобы она провела с ним отпуск в Париже. Идея ей понравилась, и она пообещала приехать.

....................................................................................

Приглашение было послано и вскоре дошло до румынки. Они несколько раз обсуждали по телефону детали её поездки, и всё было, казалось, уже на мази, - но она всё тянула и откладывала свой приезд. В результате, срок приглашения кончился, и она не приехала вовсе. Наверное, у неё в Москве имелся какой-то мужик.

Он продолжал жить в Париже, и у него со временем появилось немало женщин, а румынка как-то совсем стёрлась из памяти. Он долго-долго, - несколько лет, - не звонил ей, но однажды, опять в её день рождения, решил набрать её московский номер, - из любопытства. Трубку взяла мама румынки и тот час же, несмотря на то, что прошло столько времени, узнала его по голосу.

Расспросив о его делах, она сообщила, что дочь больше не живёт в Москве, - вышла замуж за американца и уехала в США. Он хотел узнать её координаты в Америке, но она сказала, что не может их дать без разрешения дочери. Тогда он попросил поздравить её от него с днём рождения и продиктовал для румынки свой новый номер телефона.

Она не позвонила. И уж теперь навсегда выпала из его жизни.

Париж, 1998 г.

*******************************************************

КОНЧИНА ВЕКА

(Роман)

"...какой признак Твоего пришествия и кончины века?" Матфей, 24:3

Пролог

Бурлит

огромный

город.

Но в той квартире, на втором этаже красивого, старого дома, затерявшегося среди лабиринтов московских переулков, всегда царит непоколебимая, пропылённая тишина. Только на кухне маятник настенных часов-xодиков неумолимо отмеряет бег времени.

Столько лет уже прошло, но в их комнате всё осталось неизменным: письменный стол у окна, детский диванчик, шкафчик с игрушками, двуспальная кровать, напольные колонки, футляр со скрипкой, пылящийся наверху, на серванте. И даже семейная фотография, сделанная в тот морозный январский день на Красной площади, по-прежнему стояла на полке книжного шкафа, - застеклённая, в тонкой металлической рамке.

За окном, как всегда, невзирая на смену людей и исторических событий, виднелись боярские белокаменные палаты, - сегодня омытые мягко-розовым, ласковым светом летнего дня.

Он взял с книжной полки толстую, общую тетрадь - дневник жены - и раскрыл её. Все страницы в клеточку были густо покрыты неразборчивыми каракулями и непонятными рисунками. Однако, последняя запись, датированная днём святого Валентина - 14 февраля, - была сделана отчётливо и аккуратно. Скопирован рисунок из "Маленького принца" Сент-Экзюпери: небольшой удав боа, содержащий в своём желудке огромного слона. Под рисунком разборчивыми, округлыми буквами было выведено: "Похоже на человека. Человек - карлик, - но вмещает в себя гиганта".

Разглядывая эту страницу, он услышал, вернее, ощутил каждым закоулком своего тела, как по длинному коридору пустой квартиры, за закрытой дверью комнаты застучала копытами мчащаяся во весь аллюр рать многоглавых, многорогих и многоногих свирепых животных.

Теперь он точно знал, что это снова был признак, но чего - не мог понять. Не было в душе и страха, - он чувствовал, что конец его придёт не сейчас и не так.

И воспоминания, собираясь из мелких и разрозненных кусочков в одно единое и мощное целое, - как осколки разбитого зеркала в фильме, прокручиваемом в обратном направлении, - понесли его назад всё быстрее и быстрее.