Окрестности сорока

Таксист - пожилой мужик с квадратной физиономией - был в благодушном настроении и, видя цветы и торчащую из газеты золотую фольгу бутылочного горлышка, пошловато острил: "Завидую я тебе, парень. Она уже наверняка подмылась и тебя дожидается. Эх, молодые годы!"

Она встретила его на пороге квартиры в красивом платье из голубого шёлка, оттеняющем полумрак просторного коридора за её спиной. Через лёгкую, полупрозрачную ткань таинственно просвечивало её изысканное, кружевное бельё.

Они пили шампанское, художественно отливающее светлым золотом в изящных бокалах тонкого стекла, и слушали музыку сверхмодной в то время группы Би Джиз в высококачественном воспроизведении имевшейся у неё системы Грюндиг. А на улице тем временем напарило, засверкали зарницы... и пошёл дождь, забарабанив тонкими водяными пальцами по оконным стёклам.

А потом, держа в руках бокалы наполненные шампанским, они долго переминались с ноги на ногу в медленном-медленном танце под аккомпанемент какой-то незнакомой ему романтической англоязычной группы. Она говорила, что любит эту музыку, что в ней столько трогательной грусти и, что когда она будет старой, напишет в своём завещании, чтобы её похоронили под неё. И губы их как-то незаметно слились в сладком поцелуе, - он пил шампанское из её рта.

Любовь их была волнующе нова и свежа, как бывает только в первый раз. А потом они вместе мылись под душем, и румынка, сказала, дотронувшись нежной ручкой до его устало обмякшего члена: "То, что у тебя между ног, - это спелеолог".

– Ты знаешь, что такое "спелеолог"?
– продолжала она.

– Да, конечно, - ответил он, - Это человек, который исследует пещеры.

– Верно. А я думала, ты не знаешь. Так вот, в следующий раз задача спелеолога - проникнуть в пещеру как можно глубже.

....................................................................................

Одним уже зимним днём, они договорились встретиться у метро "Арбатское". Оттуда пошли пешком в популярную московскую дискотеку "Метелица" (или просто "Метлу", как её называла тогда молодёжь). Стоял сильный мороз, и по дороге наша пара заскочила в кафе с соответствующим сезону названием - "Льдинка". Там они приняли для согрева по коктейлю Шампань, закусив арахисовыми орешками, - так что в "Метлу" прибыли уже слегка захмелевшими.

В огромном танцевальном зале собралась, как всегда в субботу вечером, куча народу, - в основном молодёжь, студенты. Кто сидел за столиками, кто танцевал, а кто просто подпирал стены или переминался с ноги на ногу. Мощные колонки разносили по помещению хиты Бони Эм, Би Джиза и других модных в то время групп, а в спёртом воздушном полумраке плыл разноцветный табачный дым.

Усевшись за один из немногих свободных столиков, они заказали у официанта, с блудливой физиономией и в розовом пиджаке, две бутылки шампанского. Они пили и болтали, а потом танцевали. А после их пригласили к себе за столик двое отплясывавших рядом студентов из братской Нигерии. У этих молодых людей имелась бутылка "Столичной", и они наперебой хвалили жизнь в Советском Союзе. Румынка вежливо отказалась пить, сославшись на головную боль, а он по-быстрому сообразил на троих с весёлыми неграми.

После выпитой водки перед глазами у него всё поплыло, лица людей смешались и завертелись вокруг тягучей, пёстрой лентой. Он почувствовал, как от этой ленты отделился её силуэт и стал удаляться. Он бросился за ним, слетел по ступенькам широкой лестницы вниз, в гардероб. А её дублёнка уже маячила у настежь распахнутых в снежную ночь стеклянных входных дверей.

Он бежал за ней по обледеневшему асфальту, натыкаясь на редких прохожих, и кричал: "Я люблю тебя!", глотая холодный воздух вперемежку со снежинками.

У Арбатской площади он окончательно потерял её из виду. А потом, дойдя до метро "Библиотека Ленина", на несколько мгновений отключился и осел на землю, прислонившись к гранитной стене вестибюля станции. Но быстро пришёл в себя, почувствовав опасность замёрзнуть, энергично поднялся на ноги и поспешил дальше. Какая-то мощная сила перенесла его через Большой Каменный мост в "дом на набережной" и поставила у дверей квартиры, в которой он тогда жил с родителями. Открыла его тётка, жившая в соседнем подъезде и гостившая в то время у родителей.

Он вплыл в тёплый, светлый коридор и окончательно отключился.

....................................................................................

Утром он проснулся в своей кровати весь облёванный. То, что произошло накануне, стало медленным полутуманом всплывать в его тяжёлой голове. Нервные родители, - особенно мама, - были, конечно, в шоке. Однако, его тётя, - полная женщина в очках, - отнеслась ко всему спокойно, сказав, что такое в молодом возрасте случается и, что она надеется, что для племянника это будет наукой на будущее.

Приняв душ, пощипав немного без аппетита ароматные гренки, приготовленные на завтрак тётей, и похлебав чаю, он вышел на улицу, - немного прогуляться, проветрить мозги.

Не очень твёрдой походкой шёл он по залитому солнцем, заснеженному Гоголевскому бульвару. В ушах у него шумело, и перед глазами порхали стаи сереньких мушек. Но постепенно, по мере того, как он вбирал в себя бодряще-свежий зимний воздух, эти неприятные эффекты стали отступать.

Он втиснулся в холодную телефонную кабину, опустил в автомат двухкопеечную монету и набрал её номер. Голос румынки на другом конце провода был какой-то неласково-недовольный. Оказалось, что вчера поздно вечером его тётя позвонила ей и наговорила таких грубых вещей, что она даже не может произнести этого вслух.

Он удивился только тому, - откуда у тёти оказался номер её телефона.

Но потом всё выяснилось. Телефон румынки был в записной книжке, выпавший у него в тот вечер из кармана. И никаких грубых вещей тётя, по её же собственному выражению, не говорила, - а только вежливо попросила румынку не заниматься больше с её племянником блядством.

....................................................................................

Обида румынки быстро прошла, и они продолжали время от времени встречаться. Каждый раз, когда он приходил от неё немного подшофе, беспокойно-нервная мама встречала его у двери со словами: "От тебя опять пахнет выпивкой и женщинами".

Он хотел даже жениться на румынке, но она отказывала ему и говорила, что ещё - молода и хочет погулять. А потом она внезапно вышла замуж за ударника из довольно популярной московской рок-группы. А он женился на студентке экономического факультета МГУ.

Ударника вскоре забрали офицером в армию. Её папа-генерал устроил зятя на непыльную службу - недалеко от Москвы, так, что тот мог на выходные приезжать домой.

В будние же дни теперь, вечерами, румынка и он по-прежнему изредка встречались. Но не было уже у него к неизменно прекрасной румынке тех волнующе-юношеских чувств. Выдохлись они...

....................................................................................

Шли годы. Он остепенился, работал в солидном научно-исследовательском институте, завёл ребёнка и стал хорошим семьянином. Она тоже остепенилась, - устроилась на ответственную службу в министерство.

Они уже больше не встречалась. Но он никогда не забывал набрать номер телефона румынки в день её рождения и иногда (чрезвычайно редко) звонил ей без какого-либо специального повода. Трубку обычно брала её мама, - добрая, тихая женщина, - и всегда узнавала его по голосу. Когда подходила румынка, разговор всегда получался довольно формальным, - он справлялся о её делах и рассказывал о том, как живёт сам.