Окрестности сорока

Вика и Вася никак не хотели верить хитрому доценту, - что вся эта обжираловка приготовлена специально для них. Так, что ему пришлось расколоться. Как выяснилось, вчера в семье Резаковых были гости, и жена разрешила дяде Севе все недоеденные сладости отнести на работу для угощения коллег. Но даже и прожорливые коллеги не смогли осилить всего этого изобилия.

На дяди Севином письменном столе, рядом с блюдом сладостей, лежало несколько довольно увесистых стопок покрытых машинописным текстом листков. Пока пили чай, Васечкин бросил взгляд на ближайшую к себе стопку. Текст, напечатанный на лежащем сверху листе, сразу привлёк его внимание. Это был протокол судебного заседания. Некая гражданка по фамилии Опус подала жалобу в суд на двух мужчин, изнасиловавших её в извращённой форме, - через задний проход. Обвиняемые мужики категорически отрицали факт изнасилования. Вот какую версию произошедшего давал один из них, выступая в зале суда.

"После окончания заводской смены, в пятницу вечером, мы с товарищем по работе купили в гастрономе пузырёк водяры и закусон и пошли в городской парк - отдохнуть маленько после тяжкой трудовой недели. Тихо было там, спокойно, - ни одной души. Уселись мы себе удобно, культурно на скамейку, разложили на газете закуску, откупорили бутылку и пропустили из имевшихся у каждого из нас походно-туристических жестяных кружек по первой порции. Сидим себе, значит, после этого, - расслабляемся. Вдруг видим, что на лавочке напротив примостилась интересная такая, модно одетая, молодая дама, - и давай на нас пялиться. Ну, мы что, - пригласили её разделить нашу трапезу. Она согласилась. Выпивая и закусывая вместе, мы разговорились, и она показалась нам очень даже и симпатичной. Вот тогда мы и предложили ей совершить половой акт. Она была согласной и сказала, что даст нам по очереди, но только через задний проход. Дамочка разделась и стала в позе "рак" на скамейке. Сначала с ней половой акт совершил мой товарищ, а потом и я. Расставаясь, мы дали ей - каждый по имевшемуся у нас червонцу".

За чаем, Вика поинтересовалась, - что это делал с аквариумом дядя Сева, когда они вошли? Всеволод Павлович даже не понял сначала, о каком аквариуме идёт речь, но, когда, наконец, до него дошло, - то он рассмеялся.

– Какой же это аквариум, - это же просто химическая ванная с подогревом, наполненная кислотой!
– объяснил он.
– А, впрочем, - можно сказать, что это аквариум, а в нём плавает золотая рыбка.

– Какая ещё золотая рыбка в кислоте, да ещё и горячей?! Она ведь тут же там сварится!
– удивился Вася.

– Это иносказание, - ответил дядя Сева. - "Золотой рыбкой" я поэтически назвал голову трупа, которую в настоящий момент варю в кислоте, - отмачиваю от волосяных и кожных покровов.

– Ну и работка у вас, Всеволод Павлович!
– посочувствовала Вика.

– Работа - как любая другая. На трупаков мне уже давно наплевать. Привык. Вот видите, - сижу себе и чай пью. Аппетит они мне не портят.

Последнего никак нельзя было сказать о наших друзьях, - им стало теперь отчётливо ясно, что разлитый по лаборатории противный, сладковатый душок, смешивающийся с ароматами химии, был трупным запахом. Вику и Васю одновременно начало немного подташнивать.

– Кстати, - продолжал дядя Сева, - вскрывать трупы довольно интересное и познавательное дело. Если хотите, приходите ко мне в "бюро" в любой вторник. Я по этим дням делаю показательные вскрытия для студентов медицинского института. Так что, и вам я бы дал попробовать резать труп.

– Спасибо, Всеволод Павлович, - сказала тактичная Вика, - мы подумаем над вашим любезным предложением.

– Хотите посмотреть эту головешку? С ней, кстати, связана интересная история. Сейчас допьём чай, и я вам всё покажу и расскажу!
– с энтузиазмом предложил дядя Сева.

При этих словах хорошо воспитанная Вика довольно крепко наступила под столом на ногу мужа острым каблучком. Она, верно, догадывалась, что у Васи явно сейчас не было желания разглядывать мертвечину, поэтому опасалась, что он вдруг в ответ на предложение своего дяди скажет какую-нибудь бестактность. Параллельно, она боялась выдать и свою неохоту смотреть на голову трупа и обидеть этим Всеволода Павловича. Итак, она расплылась в вежливой улыбке, и, как могла, выразила интерес к происшествию с головой.

Трупная голова, - фактически уже лысый череп, - хорошо была видна через прозрачные стеклянные стенки и крышку ванны-аквариума. Череп зловеще покоился на дне сосуда в булькающей горячей кислоте, застыв в вечной и таинственной улыбке.

– Вот посмотрите на затылочную кость, - пояснил дядя Сева.
– Вы видите отчетливо там небольшой пролом, сделанный, очевидно, каким-то острым предметом: камнем, молотком,...

– Эту голову мы извлекли с разрешения прокуратуры из могилы на кладбище украинской деревни Шишки, - продолжал Всеволод Павлович.
– Голова принадлежала местному юноше семнадцати лет, погибшему год назад. Его нашли лежащим рядом со своим велосипедом с затылком, разбитым о бордюр тротуара. Посчитали, что это несчастный случай, - парень неудачно упал с велосипеда, - и вскрытия делать не стали, похоронили его и забыли об этом происшествии.

– Однако у мамы покойного со временем стали возникать некие сомнения по поводу причины смерти сына. Дело в том, что молодой человек входил в компанию отпетых хулиганов, и мама стала подозревать, что это его дружки и порешили его. Несчастная женщина обратилась в прокуратуру, и дело было снова запущено в ход.

– Произведя эксгумацию трупа и отделив от него голову, я привёз её в портфеле в Москву. Целые выходные она провалялась без дела у меня на квартире. Сегодня с утра приволок её в бюро, отварил в кислоте и пришёл к заключению - это убийство. Парня дерябнули по затылку острым предметом, а потом, чтобы замести следы, имитировали несчастный случай с велосипедом. Никак не мог он получить такую небольшую и чётко оформленную дырку в черепе, ударившись о бордюр.

– Так что дело остаётся за малым, - напишу рапорт в местную прокуратуру, а они уж быстро там повяжут и расколят этих малолетних поганцев. Приятно, чёрт возьми, иногда сознавать, что твоя работа приносит хоть какую-то пользу!

Дяда Сева на секунду замолчал, а потом задумчиво произнёс: "А всё-таки жалко парня. Вся его жизнь промчалась бессмысленно и быстро, как проходит большинство дней. Нет, должен же быть в этом, как и во всём, какой-то смысл?!"

Доцент Резаков, также как и Федя Коньков, был философом.

.................................................................................

Профессор Исаак Иосифович Ворсистый никак не соответствовал своей фамилии. Этот ещё довольно молодой мужчина, лет не более сорока, был абсолютно лыс, - только несколько жиденьких пучков искусственных, тёмных волосиков было аккуратно имплантировано над его могучим лбом. Остальная поверхность его головы блестела изумительно, - почти как зеркало, - в деталях отражая предметы окружающего мира. Ворсистый носил свободную голубую блузу, - как у старинных живописцев, - от него пахло дорогим французским одеколоном, и его внушительных размеров чёрно-гуталинные, изящно завитые кверху усы и мохнато-кустистые, не хуже, чем у товарища Брежнева, брови с избытком компенсировали отсутствие растительности на голове. Было во всём облике Исаака Иосифовича что-то необъяснимое поэтическое и художественное, - так и хотелось назвать его "маэстро".

В просторной, светлой зале, где работал маститый профессор, рядами, как в большом салоне-парикмахерской, располагались кресла, приспособления для мойки голов, стационарные фены, шкафчики с множеством парикмахерских инструментов и бутылочек с шампунями, бальзамами, лосьонами, мазями. Почти все кресла были заняты пациентками и пациентами, а вокруг них хлопотали, м'oя им головы, массируя шевелюры и втирая в них различные бальзамы, симпатичные, резвые девушки, также облачённые в синие блузы.