Октавия

Я сидела, онемевшая от горя, пытаясь понять происшедшее. Финн обнимал меня, гладил по голове и успокаивал, как ребенка. У него были такие нежные руки. Меня так давно уже никто не обнимал.

Его губы были очень близко. Повинуясь какому-то инстинкту, я подняла голову и поцеловала его. Он ответил на поцелуй.

– Простите, ради Бога, - я пыталась высвободиться в полном ужасе.
– Я очень сожалею.

– Не жалейте, - сказал он мягко.
– Это был один из самых приятных сюрпризов, какие я когда-либо получал.
– Он поцеловал меня еще раз. Но это был уже совсем другой поцелуй.

Я пыталась быть холодной и неприступной, но меня захлестывали горячие волны желания. Во всем теле я ощущала слабость. Я разрывалась между страстным желанием и бесконечной усталостью.

– Любопытные вещи происходят в конюшнях, - пробормотала я.
– То я акушерка, то норовлю совершить прелюбодеяние.

Финн улыбнулся, встал и помог мне подняться.

– Пошли, я провожу вас домой.

– Пожалуйста, не надо.

– Послушайте, - сказал он.
– У меня этого и в мыслях не было, когда я вас сюда привел. Да, я хочу вас, но сейчас не время и не место. Вы слегка пьяны и испытали шок. Я не позволю вам сделать ничего, в чем бы вы раскаивались завтра утром.

Он отвез меня домой. Когда мы подъехали, он порылся в своей сумке и достал пару таблеток снотворного.

– Выпейте сразу же, как войдете, и завтра в одиннадцать приходите ко мне на прием. Тогда и поговорим.

У меня едва хватило сил раздеться. Я повалилась в постель, завернулась с головой в одеяло и провалилась в глубокий сон.

Глава 19

На следующее утро я проснулась с тяжелой головой и с отвратительным привкусом во рту. Я еле добралась до туалета, где меня вырвало. Голова у меня раскалывалась. Я приняла четыре зельтерских таблетки, и меня снова вырвало. Рори еще спал как убитый.

Я потихоньку оделась и едва успела к назначенному Финном времени.

Когда я пришла, там была только одна женщина. Финн вышел из кабинета. Вид у него был усталый, но мне он приветливо улыбнулся.

– Я сначала приму миссис Камерон, - сказал он.
– Это недолго.

Невидящими глазами я просматривала журналы и недоумевала, с чего бы мне было так скверно. Секретарша Финна всматривалась в меня с интересом.

Миссис Бэлнил выгладит как жертва несчастного случая, вероятно, думала она про себя.

Миссис Камерон вышла, рассыпаясь в благодарностях, и я вошла в кабинет.

Кабинет был просторный, все в беспорядке, но очень уютно. Финн закрыл дверь и прислонился к ней. Потом он подошел ко мне и поцеловал меня. Этот поцелуй был совсем не похож на вчерашний. В том чувствовалось опьянение и подавленная страсть. Этот был медленный, нежный, так что у меня колени подгибались от вожделения.

– Мы не нарушаем клятву Гиппократа?
– спросила я, плюхаясь на стул.

– Наплевать. Ты еще пока не моя пациентка, хотя тебе бы следовало ею быть, у тебя ужасный вид!

– Благодарю за комплимент, - сказала я.

– И невероятно соблазнительный. Несколько недель вдали от Рори, и все пройдет.

– У меня была жуткая рвота утром. Нервы, наверно, и вчерашняя выпивка.

– Я сейчас только спроважу мисс Бэйгс и осмотрю тебя.

– Сначала сотри помаду с лица, - сказала я.

Финн засмеялся.

Полчаса спустя он уже не смеялся.

– Ты беременна, - сказал он.

Я была поражена.

– Не может быть. Рори давно уже пальцем ко мне не прикасался.
– И тут я вспомнила.
– О Боже!

– В чем дело?

– Когда вы с ним поругались под Рождество и ты сбил его с ног, он так взбесился, что изнасиловал меня со злости.

– Тогда, наверно, это и случилось.

В голове у меня шло кругом. У меня ребенок от Рори! Что может его ожидать, когда Рори меня не любит, а влечет меня к Финну?! Кошмарное видение мелькнуло у меня перед глазами: мы с Рори орем друг на друга над детской кроваткой, ребенок заходится в плаче. Рори бесится, что детский крик не дает ему работать.

– О Боже!
– повторила я с дрожью в голосе.

Финн подошел к стоявшему в углу шкафчику, достал бутылку коньяку и две рюмки.

– Нам лучше выпить, - сказал он.

Наблюдая за тем, как он наполняет рюмки, я вдруг испытала слезливое сентиментальное чувство. Теперь мне так никогда и не изучить каждую веснушку на его лице, не увидеть, как седина постепенно погасит огонь его волос.

Он поставил рюмку и взял меня за застывшие руки. Его руки были сильные, теплые и нежные. Я ощутила неодолимое желание разрыдаться у него на груди.

– Да, хорошая каша заварилась, - сказал он.
– Но ничего, мы как-нибудь разберемся.

– Разве это возможно?
– спросила я обреченно.

– Послушай, - продолжал он.
– У тебя с Рори все кончено. Это ясно. Ты хочешь оставить ребенка?

Я подумала минутку.

– Да, хочу. Очень хочу.

– Это значит, ты остаешься с Рори?

– А что мне еще делать? Сама эту кашу заварила, мне и расхлебывать.

– Ты можешь переехать ко мне.

Все вокруг меня поплыло. Какое-то мгновение я могла думать только о том, как было бы чудесно, если бы Финн позаботился обо мне.

– О, Финн, - выдохнула я. Слезы навернулись мне на глаза.
– Я тебя замучаю.

– Не думай. Во всяком случае, мы можем попробовать.

– А как же ребенок?

Он пожал плечами.

– Это ребенок Рори.
– Я отхлебнула коньяку и чуть не задохнулась.
– Ты же его возненавидишь, ты будешь вечно видеть в нем ненавистные тебе черты. С твоей репутацией на острове будет покончено - взять к себе жену своего врага, да еще беременную.

– Моя репутация это выдержит.

– Ты хочешь увести меня от Рори, чтобы досадить ему?

Это были ужасные слова. Рори бы меня за них ударил. Финн только посмотрел на меня задумчиво.

– Не знаю, - сказал он.
– Я вчера об этом долго думал, после того, как отвез тебя домой. Конечно, в этом есть доля истины. Я не испытываю никаких угрызений совести, уводя тебя от Рори. Я знаю, он принес тебе одни только несчастья. Но будь ты даже замужем за моим лучшим другом, это ничего бы не изменило. Я бы все равно желал тебя. Это, пожалуй, самое отрицательное свойство любви - все моральные ценности утрачивают свое значение.
– Лицо его смягчилось.
– Но в ней много и положительного. Пойди ко мне.