Октавия

– Дозировка была очень высокая, но рефлексы у нее восстанавливаются.

– Вряд ли она придет в себя раньше, чем через сутки, - заметил женский голос.

Борясь с мучительной дурнотой, я открыла глаза и - о чудо!
– в ногах постели я увидела Финна, разговаривавшего с медсестрой. Но тут мое сознание снова заполонили Марина и Рори, и я закричала.

В это же мгновение Финн оказался со мной рядом.

– Эмили, дорогая, это я.

Я не переставая кричала что-то бессвязное. Он обнял меня.

– Я ею займусь, - сказал он.

Сестра растаяла в воздухе.

– Я все помню, - сказала я.

– Эмили, это я, Финн.

Я замолчала, приникнув к нему.

– Финн, помоги мне.

– Тебе приснился кошмар.

– Я все помню.
– У меня задрожали губы.
– Обещай мне не разыскивать Рори! Обещай!

– Не волнуйся!
– успокоил он меня.

Финн убедил меня лечь, но не отпускал мою руку.

– Не уходи, - прошептала я.

– Никуда я не уйду.

– Я думала, я больше тебе не нужна, а потом я застала Рори с Мариной…

– Успокойся, дорогая. Не думай об этом. Тебе скоро станет лучше.

– Но я видела их вместе в постели! Видела!

Я снова начала кричать и метаться. Вошла сестра со шприцем. Я пыталась вырваться, но Финн держал меня крепко. Не знаю, что они мне вкололи, но оно подействовало мгновенно.

Когда я снова пришла в себя, я была спокойнее.

Комната была безобразная, с желтоватыми обоями, но солнечная. Толстуха сестра ставила нарциссы в голубую вазу. Цветы были повсюду.

– Это похоронное бюро?
– спросила я.

Она бросилась ко мне и начала щупать мне пульс.

– Где я?

– В больнице.

– Славная симпатичная больница, и в каждой палате славные симпатичные доктора.

– Я сейчас позову доктора Маклина.
– Она выбежала, и я услышала, как она говорит кому-то в коридоре: “Все еще бредит”.

Вошел Финн.

– Ложитесь, доктор, - сказала я, - будем бредить вместе.

– Не беспокойтесь, - сказал Финн сестре, - ей гораздо лучше.

Он был из тех, кто не стыдился своих чувств на людях. Его желтые глаза наполнились слезами.

– Привет, малышка.

– Привет, - отозвалась я.

– Тебе лучше помолчать.

– Мне так тебя не хватало.

– Я верю. Ты не раз проговаривалась во сне.

Он улыбнулся.

Лицо его было прямо-таки серым от усталости. Наркотики, которые они мне давали, лишили меня последней выдержки.

– Я люблю тебя, - сказала я.
– У тебя такое милое лицо.

Первые двое суток они понемногу сокращали дозу наркотиков, постепенно возвращая меня к жизни. Я не помню, когда я вспомнила о ребенке, но помню, как в панике спросила Финна:

– А мой ребенок? С ним все в порядке?

Он взял меня за руку.

– Мне очень жаль, но ты его потеряла. Мы старались его спасти, можешь мне поверить.

Мучительная печаль сжала мне сердце.

– Где Рори?
– спросила я.

– У него все хорошо.

– Где он? Скажи мне правду, Финн.

Желтые глаза мигнули.

– Он не возвращался. Должно быть, он где-то на материке.

– С Мариной?

Финн кивнул.

– Надо полагать. Она исчезла в тот вечер, когда ты упала с лестницы. С тех пор их никто не видел.

Глава 23

Не помню, как долго я пролежала, тупо наблюдая, как за окном приходит весна. В этой атмосфере зарождающейся жизни я чувствовала себя чужой и отверженной. Я тосковала по потерянному мной ребенку. За мной ухаживала деловая энергичная сестра Маккеллан, пытавшаяся закормить меня таблетками и невкусной едой.

– Неужели нельзя найти для меня сестру с чувством юмора?
– спрашивала я Финна.

– Только не за государственный счет.

Я жаждала его посещений. Он забегал по утрам или поздно вечером после обхода и просто сидел рядом, держа меня за руку и говоря о своих делах, или давал мне возможность изливаться о Рори и ребенке, когда у меня бывала в этом потребность.

Когда однажды вошла Джекки Бэррет, он не отпустил мою руку.

– Ей лучше, - сказал он.

– Прекрасно, - отозвалась она по-деловому.
– Ну и напугали же вы нас, - добавила она, обращаясь ко мне. Мне показалось, что в ее голубых глазах появились льдинки.

– Я думала, у тебя с ней роман, - сказала я, когда она вышла.

Финн удивленно взглянул на меня.

– Она подошла к телефону в тот вечер, и тон у нее был ужасно собственнический.

– Не знаю, с чего бы это. Мы просто смотрели по телевизору какую-то медицинскую программу. После этого я почувствовала себя счастливее. Я много спала. Финн не пускал ко мне посетителей, да я никого и не ждала. Но затаенные опасения не покидали меня, и мне не пришлось долго ждать.

Два дня спустя я дремала в постели.

Вдруг за дверью послышалась суета, и знакомый голос нетерпеливо спросил:

– Где она?

Я тут же окончательно проснулась с сердцебиением, обливаясь потом.

– Бросьте эту дурь, - продолжал голос.
– Я ее муж.

Я услышала смущенный голос сестры Маккеллан:

– Извините, но доктор Маклин запретил посещения.

– Тогда я сейчас обойду все палаты и перебужу всех больных, пока не найду ее.

– Но вы не понимаете, сэр. Миссис Бэлнил очень больна. У нее было тяжелое сотрясение мозга и внутреннее кровотечение. А с тех пор как бедняжка пришла в себя и узнала о потере ребенка, она в глубокой депрессии.

– Потере чего?
– Голос Рори прозвучал как удар хлыста.
– Что вы сказали?

– О потере маленького. Могу себе представить, как вы были огорчены, сэр.

– Где она, черт вас побери?
– прошипел Рори.

– Не смейте прикасаться ко мне, молодой человек!
– взвизгнула сестра Маккеллан.
– Миссис Бэлнил в этой палате, но я не знаю, что скажет доктор Маклин, когда вернется.

Послышались быстрые шаги. Дверь распахнулась, и вошел Рори.

– Вот ты где.

– Здравствуй, Рори, - проговорила я осипшим голосом.

Он стоял у постели, его черные глаза сверкали, лицо казалось смертельно бледным на фоне темного мехового пальто.

– Что это я слышу о ребенке?
– спросил он.
– Это правда?

Я кивнула.

– И давно ты знала?

– Месяца два.

– Какого черта ты мне не сказала?

– Я пыталась. Я очень хотела. Я просто не могла решиться.

– И ты выставила меня, даже не дав мне знать о его существовании.

– Я думала, тебя это не интересует.

– Не интересует мой собственный ребенок?