Орлиное гнездо
Шрифт:
– Ну, что? – тихо спросила Василика.
– Андраши отвезли в Пешт, в крепость, - ответил Корнел, не поднимая глаз. – Король не говорил с ним, только посмотрел издали… допрашивал одного меня… К графу для беседы его величество приедет позже, вместе с архиепископом.
Василика ахнула.
Она хотела спросить, наградили ли Корнела за такую прекрасную службу, - но не смогла ничего вымолвить. Только шагнула к своему спасителю, и они обнялись.
========== Глава 97 ==========
Василике отдали
Пока решалась судьба Андраши и Корнела, Василика сидела, не поднимая головы от работы, - только это отвлекало мысли: она шила себе теплые нижние штаны, которые наденет под платье. Никто из валашских жен не нашивал подобного – если и прикрывали чем-то живот, стыд, то только набедренной повязкой. Хотя откуда ей знать? Разве она всем заглядывала под юбки?
“Почему нельзя принять чужой полезный обычай без того, чтобы не поддаться врагу и душой?” - подумала Василика.
И почему все люди, сколько их ни есть, враги друг другу – зачем столько мученья на свете, почему Бог сделал так? И чем больше на свете добра, тем больше и зла. А если исчезнет зло? Тогда не народится больше таких воителей, как Штефан, Корнел, Иоана – мир оскудеет лучшими человеческими образцами.
“Чтобы в мире нарождались лучшие люди, мир должен непрерывно мучить себя”.
– Вот ты и ответила на свой вопрос.
Василика отложила работу и, почти не удивившись, - с какой-то радостной злостью оборотилась к черной демонице, сидевшей в кресле боярина Кришана положив ногу на ногу. Марина улыбалась ей со спокойным сознанием своего достоинства.
– А теперь скажи мне, княжна Фатиха, стоит ли рождение такой княгини, как моя сестра, мученья тысяч и тысяч простых валахов? – задумчиво спросил вампир.
– Нет!
– быстро сказала Василика.
Марина рассмеялась и погрозила ей пальцем.
– А подумала, что да… Ты мне не солжешь! И ведь тебе это нравится, не так ли, - что я тебя вижу насквозь?
Она потянулась, как кошка, и переменила позу – закинула теперь правую босую ногу на левую; движение тела смутно угадывалось под одеждой. Василика неотрывно смотрела на белое непроницаемое платье Марины и думала самую глупую и непристойную мысль на свете – которая вдруг показалась ей самой существенной на свете. В самом деле: как одеваются мертвые в воскресении?
– Что у тебя под платьем? – спросила Василика.
Марина улыбнулась и, склонившись, не спеша стала поднимать подол, обнажая смуглые ноги, украшенные золотыми браслетами, как и ее руки.
– Сейчас увидишь, моя милая.
Василика в ужасе замахала руками. – Стой! Я и так знаю!
Марина острозубо засмеялась и опять вольготно откинулась в кресле, свесив обнажившиеся по локоть руки на обе стороны подлокотников. Подол опять упал до самых босых ступней.
– Ты хочешь знать, как мне не стыдно? – спросила демоница. – И как Господь дозволяет такую мерзость? А я знаю, чего бы ты хотела сейчас, - насладиться со мной, как ты это делала со своим турком!
–
Это невозможно, - прошептала Василика, рдея и дрожа.– Невозможно, пока ты себе не разрешишь, - возразила боярская дочь.
– Я не хочу, - прошептала Василика.
– Ты наслаждаешься мучительным воздержанием, - улыбаясь, заметила Марина, - как католические угодники – самобичеванием! А зачем? Ты желаешь меня, и разве это измена?
Марина поправила черные волосы, лаская свою жертву взглядом. Она воркующе засмеялась.
– А я бы тебя полюбила. Я ведь не Корнел, не мужчина и даже не человек – много больше, чем человек!
При виде безмерного ужаса на лице Василики демоница перестала улыбаться и пожала плечами.
– Если Господь всеведущ и вездесущ, - проговорила боярская дочь почти с досадой, - вообрази себе, как Он мучается, сущий во всей этой бессмыслице!
Василика нахмурилась, припоминая греческих мыслителей, которых проходила со своим возлюбленным.
– Господь не сущ, - прошептала она. – Он вне пределов всякой сущности!
– Так говорил святой Ареопагит*, - согласилась Марина. – Но это только слова человека. А я не человек, и вижу то, чего он не видел. Господь страждет, и не может не мучиться – и мы, Его низшие слуги, не отпали от Господней благодати, а достойны были бы высшей награды за наше долготерпение и черную работу!
– Так ваша награда уже в том, что вы делаете, - прошептала Василика. – Ведь тебе желается жить так, как ты живешь!
– И Господь наслаждается мучением, которое Сам же и причиняет Себе, - усмехнулась Марина. – Господь поистине превосходит совершенством все христианские добродетели, которые состоят в страдании!
– Любовь не может не страдать, - сказала Василика.
Марина вздохнула, опустив длинные черные ресницы. Она как будто бы занавесила свою сущность.
– Такой же спор сейчас белый рыцарь ведет с архиепископом, - заметил вампир. – Бела Андраши хочет, хорошенько разозлив католическую церковь, отмучиться на костре и попасть в рай – понимаешь ли, что за рай ему уготован?
– Тот, в который он сам проложил себе путь, - прошептала Василика, взявшись за сердце. – Он станет князем тьмы… Он жаждет этого… И вы все, мелкие бесы, подпадете под его власть.
– Если кто из нас и мелок, то только не я, - возразила Марина. – Я весьма преуспела в добродетели, которая особенно ценится среди нашего племени, - я очень горда! И чем больше борюсь с живущими, тем больше укрепляюсь в моих добродетелях. Прокладывая себе дорогу в свой рай, вы помогаете мне строить мой.
Василика долго не знала, что отвечать на это.
Наконец она сказала:
– Так ты помешаешь Андраши умереть? Ведь ты не хочешь, чтобы он скрестил мечи с княгиней Иоаной! Теперь она не поддастся ему, как жена мужу!
Марина в удивлении качнула головой.
– А ты умнее, чем я думала, - сказала она. – Да, милая княжна, теперь я не хочу того, чего хотела прежде. Моя сестра отвоевала себе трон, и теперь ее - и ничье другое время править Валахией! Женщина должна вернуть стране то, что отняли мужчины!
Василика закрыла лицо руками.