Орлиное гнездо

– Тебя князь этому научил?

– И он тоже, - сказал Корнел. – Да ведь это и так понятно!

– Ну конечно, он научит, - заметила Иоана, недобро улыбаясь. – Чтобы женщины становились легкой добычей в любой войне, а в дни мира делали только то, что им прикажут!

– Женщина и должна повиноваться, - заметил Корнел, сощурив глаза. – Так Бог ей судил, после изгнания из рая!

– Так ты предпочтешь, чтобы меня обесчестили? – фыркнула Иоана. – Или, может, перестанешь рассуждать, как поп? Они тоже горазды призывать к тому, что им выгодно сию минуту!

Корнел мрачно кивнул, глаза блеснули угольями при воспоминании о священнике, который обвел его вокруг пальца.

– Ну хорошо – так и быть, - ответил он. – Только не жалуйся, если поранишься!

– Пока руки-ноги не отрубишь – жаловаться не буду, - рассмеялась она.

Марина, узнав о такой школе, ужасно позавидовала – и тоже пожелала научиться сражаться, но едва ли могла бы выпросить Корнела себе в наставники. Ему хватало одной женщины под началом; Марину же он едва выносил.

Иоана начала воинские занятия – и первые уроки были полны непривычной боли и неудач; дважды ее легко ранили, несмотря на то, что сабли нарочно были затуплены. Но она не бросала упражнений, и в конце концов у нее начало получаться отражать удары Корнела. Вначале она не могла и этого, хотя он только и делал, что поддавался своей упрямой жене; но через две недели мучений Корнел смог искренне похвалить ее. Марина исходила черной завистью.

Но вскоре обнаружилось то, что положило конец ссорам и переменило всю жизнь воительницы, - Иоана, к своему великому огорчению и испугу, поняла, что беременна. Пожалуй, и скрыла бы это, но опытная мать заметила самые очевидные признаки. Теперь и речи не могло быть об опасных забавах.

Раду Кришан выжидал – господарь, взбаламутив бояр, переменил все его планы так же, как и забеременевшая дочь.

А потом Кришаны узнали, что никакой великой казни господарь не учинял, – да, было предано смерти несколько бояр, но остальные отделались легким испугом. Так князь разведал настроения в стране и определил сторонников и недругов.

А потом Кришаны узнали, что князь идет на их замок.

========== Глава 27 ==========

Их предупредили перед самым набегом, как вестники Василеску – Трансильванию, которую черный дьявол вслед за тем сровнял с землей. Однако Раду Кришан был научен горьким опытом – и вообще более предусмотрителен, нежели Василеску, и своих разведчиков с мест не отзывал.

Они примчались в замок со страшной вестью на устах, выгадав, может быть, несколько часов – или час, или меньше… Но здесь все могли решить минуты!

Под рукой Раду Кришана сейчас было триста воинов, считая всех, владеющих оружием; он был человек не робкого десятка – и сейчас, услышав о том, что Дракула сам идет к нему, пленился безумною мыслью окружить и захватить своими малыми, но отчаянными силами вожделенного душегуба. Они куда лучше знают свои земли, нежели господарь, - пусть даже тот и объявил Трансильванию своей… не глядя!

Но дружинники господаря славились своим искусством даже среди прекрасных валашских воинов, и числа наступавших Раду не знал. Не будет ли такая попытка верной гибелью?

Но неужели же они сдадут свой замок без боя?

И куда отступать такому количеству человек? Из замка Кришан, конечно, был прорыт подземный ход… но спасаться таким путем трудно, долго и почти безнадежно. Победители ворвутся в замок, разнюхают его ходы и выкурят беглецов из-под земли, как лис, - или же перебьют прямо там, внизу!

И Раду Кришан решился. Он даст бой ненавистному властителю. Быть может, тот ждет покорной и доверчивой сдачи – чтобы потом с торжеством отвезти пленных в свою столицу и там предать излюбленной им казни; или же позорно умертвить здесь, вкопав ряды кольев перед глазами собственных крестьян Кришанов. Крепостным Кришанов жилось неплохо – Раду был добрый и рачительный хозяин, заботившийся о своей скотине; но он вообразил, как эти люди, умеющие только копаться в земле и повиноваться, подходят к месту его казни и плюют своему умирающему господину в очи… не своею даже волей, а волей деспота, которого так же испугаются ослушаться…

Он слыхал – такие случаи бывали. Раду покрылся холодным потом. Нет – он лучше сам лишит себя жизни!

Ну а если так – раздумывать больше нечего!

Корнел, в этот раз всецело посвященный в замыслы Раду, сам взялся засесть в засаде в лесу, признав такой план лучшим. Но он горячо просил тестя позволить Иоане уйти – пусть хотя бы его жена и ребенок останутся в безопасности!

Раду сощурил черные глаза.

– Этот путь… Этот путь всегда открыт, - проговорил он. – Но он – последний! Ты понимаешь, что Иоане некуда будет идти, если возьмут нашу твердыню?

Корнел кивнул.

– Да, господин. И я… Я сделаю все, чтобы отстоять наш замок!

Раду поглядел ему в глаза – и вдруг расхохотался, схватив за сильные молодые плечи:

– Ты понимаешь, что для этого тебе придется пленить самого князя?

Корнел рассмеялся в ответ:

– Я готов!

Он выхватил саблю и бойко перекрестил воздух.

Раду, улыбаясь и кивая, похлопал его по плечу. Он знал, что Корнел в этот миг ненавидит его всеми силами души, – но это было ничего. Это было даже хорошо! Порою из такой ненависти люди и совершали чудеса!

Корнел убежал, созывая воинов, с которыми собирался уйти в лес; Раду же стал занимать оборону замка. Он давным-давно врос в эту землю, он, как дуб-патриарх, пустил корни в каждый отнорок, прорытый последней замковой мышью, - пусть-ка попробуют вырвать его отсюда!

Марина вбежала в комнату Иоаны, принеся сестре новые вести о замыслах отца, - и застала ту одевающейся в мужское платье, в котором она упражнялась с оружием: широкие цыганские штаны, высокие сапоги, кожаный пояс, на котором висела сабля, белая крестьянская рубашка с вышивкой. На глазах у изумленной Марины Иоана облеклась в алую бархатную безрукавку, стянувшую и почти скрывшую ее грудь, и плотную кожаную куртку.

– Ты думаешь сойти в таком платье за мужчину? – с усмешкой спросила старшая.

– Я думаю, что так удобнее! – ответила Иоана. Закинув руки за голову, она быстро и небрежно заплела волосы в косу. – И тебе бы переодеться, сестра! Будь готова бежать – в юбке неудобно! – бросила Иоана сквозь зубы.

– А ты готова сражаться – со своим ребенком в животе? – усмехнулась Марина.

Она была одета как невеста – в светлое, пышное платье с золотом; черные волосы распустила по плечам. И вообразить нельзя было худших оков при бегстве! Но прежде, чем Иоана произнесла это вслух, Марина вскинула руку, предупреждая советы, и быстро и сухо рассказала, как боярин намерен оборонять крепость.

Иоана поняла, что отец решился стоять насмерть, - она немного побледнела, но выше подняла голову, и зеленые глаза заблестели готовностью.

– А ты сама…

Марина отмела все предостережения, мотнув головой, и, царственно выпрямившись, быстро вышла из комнаты. Иоану охватила внезапная тревога, какой она никогда еще не испытывала за свою надменную, алчную и холодную сестру, - но она уже не успела ничего той сказать.

Черный дьявол пришел на закате; защитники замка увидели его со стен – катившуюся на них неотвратимую лавину, ощетинившуюся саблями. Воины между бойницами заряжали орудия; воины под окнами башен готовили факелы. Туда уже натаскали пакли, которую будут поджигать и кидать на головы атакующим; слуги в кухнях кипятили смолу, которую будут подавать в башни через отверстия в полу.