Орудия смерти. Город Костей

– Как хочешь! – Джудо быстро шагнул по ту сторону портала. – Милый дом! – выдохнул он с улыбкой.

Нацу схватился рукой за край золоченой рамы. Молодым человеком овладела странная нерешительность. Перед ним, словно мираж в пустыне, мерцал Идрис. Стоит сделать шаг…

– Нацу, не надо! – быстро проговорила Люси. – Не иди за ним.

– А как же Чаша? – Рука Нацу, сжимавшая клинок, сильно тряслась.

– Пусть ее возвращает Конклав! Нацу, пожалуйста!

«Если ты пройдешь в портал, то уже не вернешься. Джудо убьет тебя. Поверь мне!» – мысленно добавила Люси.

– Твоя сестра права. – Ноги Джудо утопали в зеленой траве, пестревшей полевыми цветами. Он стоял в полуметре от Люси и Нацу – и все же находился в другом мире. – Вряд ли тебе по силам тягаться со мной! Хотя у тебя клинок серафимов, а я безоружен. Дело не только в том, что я сильнее. Ты не сможешь убить меня. А сделать это придется, иначе я не отдам Чашу.

Пальцы Нацу инстинктивно сжались на рукоятке клинка.

– Смогу…

– Нет, не сможешь! – Джудо потянулся сквозь портал и, схватив Нацу за запястье, стал тащить его руку к себе. Наконец кончик клинка уперся Джудо в грудь. Часть руки Нацу, оказавшая по ту сторону портала, мерцала и рябила, словно оказалась под водой. – Давай! Что же ты? Поднажми на клинок! Всего на несколько сантиметров…

Он дернул руку Нацу, и лезвие вспороло ткань рубашки. На груди Джудо в районе сердца, словно мак, расползлось алое пятно. Нацу, задыхаясь, выдернул руку и отшатнулся назад.

– Так я и думал. Нельзя быть таким сентиментальным, – подытожил Джудо и вдруг резко замахнулся на Нацу кулаком.

Люси завизжала, но Джудо метил вовсе не в Нацу, а в поверхность портала. Послышался звон стекла, разлетевшегося на тысячи осколков, по магической преграде поползла паутина трещин. Последнее, что услышала Люси перед тем, как портал растворился, был злорадный хохот Джудо.

Осколки хлынули на пол серебристым водопадом. Люси отступила назад, а Нацу стоял как вкопанный, не сводя глаз с опустевшей золотой рамы. Люси думала, что Нацу сейчас разразится проклятиями в адрес Джудо, но вместо этого он молча нагнулся и поднял большой осколок.

– Не надо. – Отложив кинжал, Люси опустилась рядом с ним на колени. – Ты ничего не мог сделать.

– Нет, мог. – Нацу пристально смотрел на кусок портала. Более мелкие осколки, словно порошок, усыпали его голову. – Я должен был убить Джудо… Смотри.

В куске портала по-прежнему отражался Идрис: частица синего неба, тень зеленых деревьев.

– Нацу… – выдохнула Люси. Ее сердце обливалось кровью.

– Как вы? – К ним подошел Акно – без оружия, с запавшими от усталости глазами.

– Нормально, – отозвалась Люси. На полу позади Акно виднелось скрюченное тело, наполовину прикрытое длинным плащом Джудо. Из-под импровизированного покрывала высовывалась рука с когтями. – Аларик?..

– Умер, – сказал Акно. Чувствовалось, что спокойный тон дается ему ценой огромных усилий.

Люси едва знала Аларика, но не сомневалась, что чувство вины за его гибель останется с Акно на всю жизнь. «Так вот чем ты платишь за преданность бойцов, доставшихся тебе слишком легко, Акнология! Позволяя им умирать вместо себя!»

– Отец сбежал, – тускло проговорил Нацу. – С Чашей. Мы отдали ее прямо ему в руки… Я слабак…

Акно провел рукой по волосам Нацу, сметая на пол мелкие осколки. На руке Акно еще виднелись когти, ладонь была вымазана в крови, но Нацу не отдернул голову.

– Не вини себя. – Затем Акно молча повернулся к Люси. Взгляд его синих глаз словно говорил: «Ты нужна брату. Останься с ним».

Она кивнула, и Акно направился к окну. Он распахнул створки, впуская в комнату поток свежего воздуха, задувшего свечи, и что-то прокричал находившимся на улице оборотням.

Люси повернулась к Нацу:

– Не переживай, все хорошо! – Прекрасно понимая, что пока все плохо и, возможно, так и останется навсегда, люн положила руку ему на плечо. Под пальцами чувствовалась влажная от пота ткань футболки. – Мы нашли маму. И тебя. Остальное неважно.

– Джудо прав. Я не смог шагнуть в портал, – прошептал Нацу. – Я не смог убить его. Я слабак, Люси…

– Зря ты так говоришь. Раз не шагнул за Джудо, значит, все-таки не слабак, – ответила она.

Нацу пробормотал что-то себе под нос. Люси не стала вслушиваться и решительно вынула осколок из его руки. На ладони Нацу виднелись два пореза, из которых сочилась кровь.

– Разве тебе не говорили, что нельзя играть со стеклом? – ласково спросила она.

Люси услышала сдавленный смешок, а потом Нацу вдруг крепко обнял ее. Люси закрыла глаза и прислонилась к плечу брата. Ей было плевать, что их видит Акно! Вдохнув исходивший от него солоноватый запах крови, Люси наконец-то услышала, что именно бормочет Нацу. Он шептал ей прямо в ухо, словно молитву: «Люси, Люси, Люси…»

========== Подъем манит ==========

Белый коридор больницы слепил глаза. После многих дней, проведенных при свете факелов, газа и магического огня, в лучах люминесцентных ламп все предметы казались Люси искусственными и бесцветными. Медсестра, сидящая за стойкой регистрации, вручила ей планшет для записи посетителей. В ярком освещении кожа медсестры слишком сильно отливала желтизной.

«Наверное, демон».

– Последняя дверь по коридору, – сказала медсестра с вежливой улыбкой.

«Или я схожу с ума», – задумалась Люси, а вслух произнесла:

– Знаю. Я приходила вчера. – И мысленно добавила: «И позавчера, и днем раньше».

Был ранний вечер, время основного наплыва посетителей еще не наступило. Мимо прошаркал старик в больничной пижаме и тапочках, за ним катился передвижной кислородный прибор. Прошли два врача в зеленых хирургических халатах, держа в руках одноразовые стаканчики с дымящимся кофе. В коридоре стоял собачий холод: хотя лето окончательно уступило осени, в здании больницы интенсивно работали кондиционеры.

Дверь в палату была открыта. Люси тихонько заглянула внутрь, чтобы не разбудить Акно: предыдущие два раза она застала его спящим на стуле возле кровати. Сейчас Акно разговаривал с высоким мужчиной в светло-бежевой мантии, выдававшей принадлежность к Братству молчания. Незнакомец обернулся, и Люси узнала Брата Иеремию.

Она скрестила руки на груди:

– Что случилось?

Акно выглядел измученным, на его лице отросла трехдневная щетина, очки были задраны на макушку, фланелевая рубашка топорщилась на перебинтованной груди.