Основы человечности. Работа над ошибками

— Ты до сих пор хромаешь.

— Ерунда, пройдёт. Подумаешь, нога плохо слушается. Не болит же!

Скорее всего, Людвиг был прав. Почти наверняка. Магия подчиняющего заклятья слишком тесно переплелась с нервами и мышцами, и извлечь её, не повредив ничего важного, было практически невозможно. И счастье, что обошлось только небольшим онемением, без порванных сосудов или сломанных костей.

И всё равно Тимур должен был действовать аккуратнее. Точнее. А главное — быстрее.

Ведь замешкайся он ещё на пару секунд — и…

— Я ведь правда почти убил тебя, — выдавил он. Покачнулся от нахлынувших воспоминаний, опёрся о подоконник рядом с Людвигом, чтобы не упасть, и торопливо договорил: — Если бы Ксюшка не вмешалась, то получилось бы, что я действительно тебя убил. Ещё и тебя. Причём не случайно, а осознанно. Своими собственными руками. Медленно. Мучительно. Как бы я жил, если бы…

— Никакого «если бы». Ты всё сделал правильно. И, кстати, прекрасно справился бы и без Ксюхи. Да, получилось бы чуть больнее для меня, но всё равно получилось бы, ведь именно ты довёл заклинание до конца. И довёл бы в любом случае, потому что бросать его незавершённым было гораздо опаснее для нас обоих. И всё бы закончилось благополучно.

— Какое там благополучно? Ты даже после обезбола отключился и потерял связь с человеческой ипостасью, а перейти целиком в звериную не мог из-за блокировки. Так и застрял где-то между. Я тебя насильно обратно выдёргивал, ты уже не дышал! Ещё бы чуть-чуть — и всё…

— Да? — Людвиг наконец-то перевёл взгляд с окна на Тимура. Он казался удивлённым, но не обеспокоенным. — Я не помню… А почему ты сразу не сказал?

— При Ксюшке? Она и так из-за тебя переволновалась, а меня вообще теперь побаивается…

— Не тебя, а того, что ты опять без спросу применишь против неё магию, да ещё и такую неприятную. Она и так всего боится, а ты её ещё больше испугал — естественно, девчонка обиделась. Но, насколько я её знаю, больше не обижается. Можешь сам у неё уточнить, если не веришь.

— Да она же врёт как дышит!

— Не в таких случаях. Кстати, что конкретно ты с ней сделал? Что-то типа сенсорной депривации?

Судя по искреннему любопытству в голосе, вопрос этот занимал Людвига довольно давно, и он не собирался упускать момент. А Тимур вроде как не горел желанием обсуждать ещё один свой косяк, но, с другой стороны — почему бы и нет. Лучше это, чем та мысль, которая назойливо мельтешит на границе сознания и которую одинаково хочется проорать во весь голос и не произносить вообще никогда.

— Да, сначала слуховая депривация, потом зрительная. Последовательно. Зря, конечно, но… Я же понятия не имел, что вы с ней уже успели познакомиться. Подумал, что если она увидит, как у нас тут люди превращаются в волков и пробивают головами бетонные стены, то может испугаться. Или, что хуже, бросится меня спасать и начнёт путаться под ногами. В общем, надо было как-то её угомонить, а ничего более аккуратного в голову не пришло.

— На заготовках делал?

— Да.

Людвиг сощурился. На мгновение Тимуру показалось, что сейчас он заявит в своей обычной манере: «Действительно, кто бы сомневался!» или «Не мог придумать что-нибудь менее травмоопасное?»

А как тут придумать?

Одно дело, когда есть время на расчёты, сверку данных и вычерчивание сигилл, и совсем другое — когда действовать надо быстро, а у тебя выбор из трёх вариантов, и все паршивые, потому что заготовлены были давным-давно на гопников, увидевших в Тимуре лёгкую добычу, или на пьяных деревенских мужиков, которым чем-то помешали студенты-историки. Или на Людвига. В те годы, когда Тимур ещё мечтал самолично найти и поймать Людвига.

Правда, не особо представлял, как искать, поэтому обычно просто бесцельно бродил ночами по городу, пока не сталкивался с теми самыми гопниками. И тогда заклинаний, вписанных в татуировки, как раз хватало, чтобы парочку из них оглушить.

Но условный гопник, даже самый тощий, обычно всё же крупнее пятнадцатилетней девчонки, поэтому неудивительно, что ей досталось куда сильнее.

И Людвиг, конечно же, имел полное право обвинить Тимура в неосторожности.

Но он, вопреки ожиданиям, не стал ехидничать и отчитывать. Только склонил голову набок и коротко спросил:

— Покажешь?

— Конечно. — Тимур с готовностью задрал футболку. — Смотри, там стоит ограничение на силу воздействия в зависимости от веса, но шаг довольно большой. Так что, думаю, ей прилетело вторым уровнем, который от пятидесяти килограмм начинается. Ну и накрыло, конечно, прилично, потому что…

— Да не тараторь ты, сам вижу. — Людвиг пробежался кончиками пальцев по символам. — Диана делала?

— Ага. То есть идея была моя, но она помогла расчертить, а Фёдор… Ты Фёдора не застал уже, да?

— Единственный раз, когда ты успел про него рассказать, он был ещё Теодор.

— Да ну, это же совсем недолго было. Ты бы видел эту гориллу бородатую! Какой из него Теодор? Фёдор — он Фёдор и есть. Так вот, он как раз татуировкой увлёкся, и надо было на чём-то тренироваться. Вот и получилось, что ему — практика, а мне — бесплатные татуировки.

— И что, так и будешь теперь всю жизнь этот магический арсенал на себе таскать? — Людвиг бесцеремонно развернул Тимура к свету, чтобы разглядывать было удобнее. — Заготовки — это не всегда плохо, но не на коже же! Нарисовал бы на листочках, или на дощечках каких-нибудь…

— А дощечки, думаешь, с собой таскать удобнее? — буркнул Тимур.

Хотя в чём-то друг был, конечно, прав.

Почти во всём на самом деле. У заклинаний, вплетённых в татуировки, минусов было куда больше, чем плюсов: на пляже и в спортзале пялились и приставали с тупыми вопросами, в школе требовали ходить в закрытой одежде даже в самые жаркие дни, любая случайная царапина или прыщик могли нарушить тщательно выверенный узор, а во время использования вся эта красота нагревалась и начинала зверски чесаться. И это только самые простые, бытовые проблемы.

Основной же аргумент, который выдвигали против татуировок большинство магов, звучал примерно так: «Очень удобно, когда чип от банковской карты вшит напрямую в руку, — можно расплачиваться в магазине лёгким касанием пальца. Но если тебя решат ограбить, то ты лишишься не карточки, а руки».

Диана была с этим полностью согласна. Она вообще не терпела никаких постоянных рисунков на теле, даже на перманентный макияж ворчала неодобрительно, хотя в её салоне его, конечно, тоже делали.

Но Тимур попросил — и она разработала для него все необходимые заклинания.

— В целом придумано толково, — признал Людвиг и одёрнул футболку обратно. Налюбовался, видимо. — Но в детей я бы таким тыкать не стал. Они же мелкие, хрупкие.

— Я больше не буду, — ляпнул Тимур. Получилось глупо и наивно, словно шестиклассник оправдывается за бумажный самолётик, запущенный во время урока. А стоит учителю отвернуться — самолётик снова летит через весь кабинет, невзирая ни на какие «больше не». — То есть… Да, я признаю, что сделал глупость. На месте Ксюшки я бы на себя за такое тоже обиделся.