От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V

на III Дуки Ватаца, вступил на престол в возрасте 33 лет, избранный

после смерти отца на общем собрании войска и вельмож и поднятый

на щит по старинному византийскому обычаю. Интересно, что при

жизни Ватац решительно не желал объявлять Феодора II своим со-

правителем, как это было обыкновенно принято. На это имелись свои

причины. Во-первых, обычная неспешность и вдумчивость мудрого

царя, во-вторых, более веские соображения. Своим приближенным св.

Иоанн III Ватац объяснял, что опасается, как бы после объявления

сына соправителем к тому не прильнули молодые повесы, способные

сбить царевича с праведного пути. Смиряя горячего сына — а это ка-

чество в Феодоре II отмечали практически все современники — св.

Иоанн III Дука не спешил с решением. Однако при этом втайне сделал

все для того, чтобы после его смерти Феодор II смог по праву стать

новым Никейским императором1.

Это было особой удачей, настоящим подарком судьбы, что Про-

видение сжалилось над Византией, послав подряд ей трех замечатель-

ных и энергичных государей династии Ласкаридов. Первый Ласкарис

создал в Никее национальный центр, который смог не просто устоять

1 Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константи-

нополя латинянами. Т. 1. Книга 3, глава 1. С. 62.

62

Д И Н А С Т И Я Л А С К А Р И Д О В

в борьбе с болгарами и латинянами, но и сплотил вокруг себя прак-

тически всех греков. Св. Иоанн III Ватац нейтрализовал опасности и

значительно расширил границы Никейского царства, по праву имену-

ясь уже не Греческим, а Римским императором. А его сыну досталась

доля укрепить основы самодержавной власти и создать предпосылки

для преображения Римской империи. Внешние враги боялись его ни-

чуть не меньше предыдущих императоров. Некий анонимный исто-

рик XIII в. так писал о нем: «Многие удивляются его несравненной

любви к знанию и мудрости, другие — его искусству военачальника

и храбрости, которыми он поразил всех своих врагов. И его соседи

сельджуки пришли вместе со своим государем на поклон и с дарами.

И даже арабский князь прислал ему ценные дары. Иные, наконец, про-

славляют его за щедрость и великодушие»1.

Надо сказать, Феодор II Ласкарис ни в чем не уступал своему отцу

и деду. Он был одним из самых образованных людей своего времени, к тому же неоднократно пробовал себя в богословии и гимнографии.

В частности, его перу принадлежит Великий молебный канон Бого-

матери «Колесницегонителя Фараона погрузи…», вошедший в славян-

ские Октоих и Псалтирь с восследованием2. Им написано множество

тропарей и ирмосов и подобраны музыкальные переливы, трогающие

душу всякого верующего христианина. Не случайно весь православ-

ный мир до сих пор молится по ним. Любимые слова молитвы царя:

«Кому, как не к Тебе, Пречистая, обратиться мне, погрязшему в гре-

хах?», по справедливому замечанию одного историка, могут принад-

лежать только верующей и пламенной душе, которой, безусловно, об-

ладал Ласкарис3.

Как отмечал современник Феодора II, он был рожден для того, что-

бы стать царем. Хотя по глубокомыслию и благоразумию молодой им-

ператор явно уступал отцу, зато он отличался похвальной быстротой, великодушием и воинственностью. От матери царь приобрел необык-

новенную душевную щедрость и любовь к наукам, отличаясь высоким

стилем и способностью к писательству. Достаточно сказать, что за свой

короткий век император оставил большое количество сочинений фи-

лософского, богословского, политического и риторического характера.

Известность получили такие его труды, как трактаты против латинян, 1 Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. 5. С. 282.

2 Асмус Валентин, протоиерей. Церковные полномочия императоров в позд-

ней Византии // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-

Тихоновского богословского института. М., 2002. С. 75.

3 Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. 5. С. 287.

63

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

обширная работа «Восемь книг христианского богословия» и «Рас-

крытие космических явлений»1.

Благодеяния, которыми он одаривал своих подданных, буквально

текли рекой, и никто не уходил от него, не получив какого-нибудь по-

дарка. Ученые и поэты, философы и учителя, нищие и больные — все

они становились объектами тщательного внимания со стороны васи-

левса. Пожалуй, единственное, что угнетало самодержца, — слабое

здоровье, окончательно расшатанное впоследствии тяготами государ-

ственного управления и сознанием высокой личной ответственности

царя за судьбу отечества, съедавшей его изнутри. Император слишком

близко принимал к сердцу любые неурядицы, отдавая всего себя без

остатка для торжества собственных идеалов.

Благочестивый донельзя, как, наверное, уже не было «принято» в

Западной Европе, император не пропускал ни одной Литургии, при-

нимая в них самое деятельное участие. Каждый раз, когда нужно было

идти на церковную службу в память того или иного святого, царь остав-

лял все дела и «сам совершал наилучшее служение празднуемому свя-

тому», оказывая бесчисленные благотворения чтецам и клирикам.

Убежденный в том, что пышность императорского двора и лично

Римского царя являются непременными атрибутами его власти, он не