От Рафаэля до Кавалера д’Арпино. Устройство римских живописных мастерских XVI века
Шрифт:
В отличие от фресок, в масляной живописи мастер мог править не только подготовительные эскизы, но и сам результат. Именно поэтому изучение картин, выполнявшихся Рафаэлем совместно с учениками, позволяет лучше понять его настоящие цели относительно стиля своих ассистентов. Хотел ли он в самом деле добиться от них ученически точного воспроизведения своей манеры или же поощрял самостоятельность? Были ли ученические копии его досок поводом для помощников проявить себя — или только тиражированием «на продажу»?
Джулио Романо был способен угадать идеи своего учителя практически сразу после их зарождения и внести в них свои коррективы. Так же, как в монументальных циклах, в станковой живописи вариации на тему работ Рафаэля получались у Джулио принципиально иными по стилистике — с динамичным, нервным характером. Можно вспомнить его «Мадонну Веллингтона», отсылающую к «Мадонне делла Седия» Рафаэля; «Мадонну Новар» — вариацию «Мадонны с розой»; «Мадонну с кошкой» — подражание «Мадонне с Младенцем, Иоанном Крестителем и святой Анной». Это не копии, но вольные интерпретации в новом, маньеристическом ключе. Маловероятно, что все эти произведения были выполнены после смерти Рафаэля или без его ведома. Это заставляет признать, что Рафаэль понимал и одобрял непохожесть стиля ученика на стиль учителя. Цитируя П. Джоаннайдса, этот «импульсивный, нетерпеливый, пытливый ум Рафаэль держал на длинном поводке отеческой терпимости» [184] .
184
Joannides P. Giulio Romano in Raphael’s Workshop. 2000.
Отметим: уже начиная с XV века
185
К. Бамбак доказывает, что не только умбрийские художники конца XV века, но и Леонардо, Лоренцо ди Креди, Рафаэль и Джулио Романо активно использовали припорох с одних и тех же картонов для повторения композиций своих Мадонн. Bambach C. C. Op. cit. 1999. P. 102.
186
Доменико Альфани. Мадонна на троне со святыми. 1518. Дерево, масло. Национальная галерея, Перуджа. Inv. 364; Рафаэль. Мадонна Макинтош. 1509. Холст, масло (перевод с дерева). Национальная галерея, Лондон. Inv. NG2069. См. Ferino-Pagden S. The Early Raphael and His Umbrian Contemporaries // Raphael before Rome. Studies in the History of Art / Ed. J. Beck. Washington D. C.: National Gallery of Art, 1986. P. 93–107.
187
Рафаэль. Мадонна с Младенцем. Черный мел, штрихи белого мела. Британский музей, Лондон. Inv. 1894, 0721.1. См. Bambach C. C. Op. cit. 1999. P. 102–106.
Другим жанром, в рамках которого мастерская создавала копии, несмотря на порицание повторения композиций в итальянской художественной среде начала XVI века, были портреты. Один из примеров — два портрета кардинала Томмазо Ингирами, один из которых создал Рафаэль, а второй — мастерская [188] .
Рафаэль шел навстречу пожеланиям своих заказчиков, которые хотели иметь некоторые изображения в нескольких экземплярах. Эта уступчивость сыграла с ним злую шутку: он сам же навлек на себя критику, поскольку не выполнял всю свою живопись самостоятельно. Особое негодование это вызывало у его конкурентов — Микеланджело и Себастьяно дель Пьомбо, речь о которых пойдет в следующей главе. Однако и дружелюбно настроенные по отношению к Рафаэлю источники дают понять, насколько важно было авторство мастера. Пьетро Бембо в письме кардиналу Биббиене 1516 года говорил, что портреты Бальдассаре Кастильоне и Джулиано Медичи, возможно, принадлежат ученикам [189] . Сам Рафаэль, осознавая проблему, в марте 1519 года извинялся, что не отправил Альфонсо д’Эсте картон портрета Джованны Арагонской, поскольку его выполнил ученик, тогда как сам он создал саму картину [190] . Кажется, Рафаэль обманул заказчика: согласно Вазари, он писал только лицо Джованны, а Джулио Романо находился в Неаполе, чтобы уточнить черты модели на подготовительном картоне. В настоящее время авторство всего портрета отдается именно Джулио [191] .
188
Рафаэль. Портрет кардинала Томмазо Ингирами. 1510–1511. Дерево, масло. Палаццо Питти, Флоренция. 1912, no. 171; Рафаэль. Портрет кардинала Томмазо Ингирами. Дерево, масло. Музей Изабеллы Стюарт Гарднер, Бостон. Inv. P16e4. Jones R., Penny N. Op. cit. P. 159.
189
Shearman J. Raphael. New Haven: Yale University Press, 1983. V. I. P. 240–41.
190
Джулио Романо (?). Портрет Джованны Арагонской. Около 1518. Холст, масло (перевод с дерева). Лувр-Ланс, Ланс. Inv. 612. Ibid. V. I. P. 438.
191
Вазари Дж. Указ. соч. С. 747. Об авторстве Джулио Романо см. Joannides P. Giulio Romano in Raphael’s Workshop. 2000.
Поняв роль собственного участия в станковых работах, Рафаэль не доверил никому живопись своего «Преображения» (1516–1520). Хотя modello к этой работе выполнили Джулио Романо и Пенни, саму картину, как показали исследования 1970-х годов, главным образом написал Рафаэль [192] .
Как в монументальных, так и в станковых произведениях ассистентам доверялось достаточно много новых задач, и выполнение каждой мог контролировать мастер. Успех Рафаэля напрямую зависел от disegno, ставшего ключом и к процессу уточнения замыслов, и к учебному процессу. Собственный творческий подход Рафаэля подразумевал анализ технических и стилистических находок своего окружения: как крупных мастеров, так и учеников. Все понравившиеся нововведения переосмыслялись и присваивались. Именно этот подход во многом определил маньеристическое направление последующего поколения. О том, почему это так, речь пойдет ниже.
192
Джулио Романо. Преображение. Около 1516. Перо, кисть коричневыми чернилами, белила. Альбертина, Вена. Inv. 193; Джанфранческо Пенни. Преображение. Перо, кисть коричневыми чернилами, белила, черный мел. Лувр, Париж. Inv. 3954; Рафаэль. Преображение. 1516–1520. Ватиканская пинакотека, Ватикан. Inv. LXVI: K. G. 16. Cranston J. Tropes of Revelation in Raphael’s Transfiguration // Renaissance Quarterly. Chicago: The University of Chicago Press, 2003. V. 56. № 1. P. 1–25.
Специализация художников
Принципиально новым подходом, на который хочется обратить особое внимание, было введение в мастерской специализаций, распределенных между учениками по жанровому принципу. Отдельно использовались таланты ассистентов, имевших навыки изображения фигур, пейзажей, натюрмортов и гротесков, различных фактур; дополнительно привлекались силы мастеров, умевших расписывать фасады и работать с лепниной. Каждый из них имел в своем подчинении ряд помощников. Параллельно заключались союзы с граверами, мозаичистами, скульпторами, ткацкими мастерскими. Главной целью мастера становилось объединение общих усилий для того, чтобы нащупать точки соприкосновения и сохранить цельность работы.
Но нельзя забывать, что Рафаэль не возражал против проявления творческих индивидуальностей. Никто из художников до него не проявлял столько интереса к развитию талантов каждого своего подопечного в отдельном, присущем только ему ключе. В этом интересе видится влияние концепций гуманистического воспитания и, в частности, связь с идеями владельца мантуанской школы «Радостный дом» Витторино да Фельтре, который занимался развитием талантов учеников в сферах, к которым те питали особые склонности. Рафаэль мог быть хорошо знаком с педагогикой Витторино. Во всяком случае, между мантуанской школой и его родным Урбино прослеживается очевидная связь: сам урбинский правитель Федерико да Монтефельтро был учеником Витторино, и именно для его библиотеки был создан около 1474 года портрет гуманиста [193] . Даже не настаивая на непременном знакомстве Рафаэля конкретно с теорией Витторино, можно
говорить о том, что придворная гуманистическая культура Урбино и Рима оказала весьма существенное влияние на его представления о том, каким должен быть идеальный наставник.193
Йос ван Гент, Педро Берругете. Витторино да Фельтре. Около 1474. Дерево, масло. Лувр, Париж. Inv. MI 645.
Ярчайшим «специалистом» в мастерской был Джулио Романо. Подтверждением его особого положения, помимо слов Вазари, служит автопортрет («Двойной портрет») Рафаэля из Лувра, на котором, возможно, изображен момент совместного изучения мастером и учеником работы последнего (находящейся там же, где зритель) [194] (ил. 16 на вкладке). Рафаэль поддерживает ученика — принято полагать, что это Джулио, — отеческим жестом. Свое привилегированное положение Джулио получил, в том числе, как специалист по изображению обнаженной модели, передаче атмосферы, а также различных фактур материалов — особенно металла. Именно он выполнил большую часть обнаженных фигур в росписях лоджии виллы Фарнезина, и ему поручалось изображение бронзовых рельефов и медных сосудов во фресках Станц [195] . Известно, что он был введен в заблуждение копией «Портрета папы Льва X с двумя кардиналами», выполненной Андреа дель Сарто для мантуанского герцога Федерико II Гонзага: отстаивая подлинность портрета, Джулио Романо утверждал, что узнает все мазки, положенные им самим, вероятно, подразумевая свое участие в написании натюрморта c металлическими предметами [196] (ил. 17 на вкладке). Эмалевые блики на ручках кресел в портрете Джованны Арагонской и в «Мадонне Веллингтона», а также в латунной чаше «Мадонны с умывальником» [197] выдают его работу с изображением металла. Другой материал, воспроизведение которого лучше всего удавалось Романо, — мрамор, о чем свидетельствуют, например, его «Мадонна с кошкой» и «Обрезание Господне» [198] . Другие фактуры, в частности человеческая кожа и ткани, получались у Джулио несколько хуже, потому Рафаэль выборочно использовал его возможности.
194
Рафаэль. Автопортрет с другом, 1519–1520. Холст, масло. Лувр, Париж. Inv. 614. См. Вазари Дж. Указ. соч. С. 747–761; Joannides P. Giulio Romano in Raphael’s Workshop. 2000.
195
Mancinelli F. Op. cit.
196
Рафаэль. Портрет Льва X с кардиналами Джулио Медичи и Луиджи Росси. 1518. Дерево, масло. Галерея Уффици, Флоренция. Inv. G 2366; Андреа дель Сарто. Портрет Льва X с кардиналами Джулио Медичи и Луиджи Росси. (Копия с Рафаэля). 1525. Холст, масло. Каподимонте, Неаполь. Inv. Q 138. Вазари Дж. Указ. соч. С. 603.
197
Джулио Романо. Мадонна с умывальником. Около 1525. Дерево, масло. Дрезденская национальная галерея, Дрезден. Gal.-Nr. 103.
198
Джулио Романо. Обрезание Господне. Холст, масло (перевод с дерева). Лувр, Париж. Inv. 518.
Отдельно Рафаэль привлекал ассистентов, способных изображать натюрморты. В мастерской находился «некий фламандец по имени Джованни, превосходный мастер рисовать красиво плоды, листья и цветы» [199] . Интересно, что, не обладая сам специфическим талантом к изображению флоры, Рафаэль попросил северного мастера обучить этому своего ассистента Джованни да Удине. Склонность к рисованию растений и животных появилась у того еще в родном городе: «Занимаясь вместе с отцом охотой и птицеловством, он все свободное время рисовал собак, зайцев, коз и вообще всякого рода животных и птиц». Интерес к гротескам, возможно, возник у Джованни после общения с Морто да Фельтре, работавшим с открывателем этого декора в ренессансной живописи, Пинтуриккьо. В дальнейшем образование Джованни да Удине продолжилось, когда он осматривал вместе с Рафаэлем Золотой дом Нерона [200] . Здесь он изучал древние росписи с масками, пальметтами, фантастическими животными, арматурой и мебелью. Точно, как в описании Светония, «все было покрыто золотом, украшено драгоценными камнями и жемчужными раковинами; в обеденных палатах потолки были штучные» [201] . По поручению Рафаэля Джованни лично провел ряд экспериментов и заново изобрел способ изготовления лепнины с помощью смешения крошки белого мрамора и белого травертина. С детства влюбленный в природу, художник стал незаменим в написании животных и растений, в том числе диковинных, гротесков, гирлянд, лепной декорации, тканей, сосудов, построек и зелени, инструментов — например, музыкальных инструментов у ног рафаэлевской «Святой Цецилии» [202] . Более того, в рамках своей собственной бригады Джованни продолжил дробить обязанности помощников, разделив их, вполне в северном духе, на мастеров по лепным работам, гротескам, листве, фестонам и др.
199
Вазари Дж. Указ. соч. С. 971.
200
Dacos N. La Decouverte de la Domus Aurea et la Formation des Grotesques a la Renaissance. London: The Warburg Institute, 1969.
201
Светоний. Жизнеописания. Нерон. XXXI.
202
Рафаэль. Святая Цецилия. 1514. Холст, масло (перевод с дерева). Национальная пинакотека, Болонья. Inv. 577.
Пейзажи и изображения зданий часто поручались Джанфранческо Пенни. В рамках декоративного направления особняком стоит тема фасадной живописи, особенно популярной в дворцовой архитектуре Рима еще с XV века. Пенни расписывал фасад дома в Монте Джордано. Затем, следуя по стопам Бальдассаре Перуцци и Пенни, главным специалистом по фасадной росписи стал Полидоро да Караваджо. Вероятно, начинавший с создания modelli для Пенни, он сделал саму эту технику невероятно популярной, расписав монохромными композициями около пятидесяти римских фасадов. Основой для их создания ему и его помощнику Матурино да Фиренце послужили сюжеты из Плутарха, Ливия и Овидия, а также изучение и зарисовка древностей — ваз, саркофагов, барельефов. Исчезновение фресок Полидоро в течение ближайшего столетия ввиду неустойчивости к погоде стало настоящей трагедией для города и привело к теперешнему незаслуженному забвению мастера. Для нас важно замечание Вазари о нем как о художнике, который «изображал пейзажи, древесные кущи и скалы лучше любого другого», но одновременно, в отличие от Пенни, никогда не справлялся с росписями в интерьерах. Его работа в цвете сбивалась со стен или же называлась «работой увальней, только начавших свое обучение» [203] . Рафаэль использовал лучшие способности учеников, не допуская их до той работы, на которую они не были способны, но развивая в каждом них в духе all’antica именно те таланты, которые были ему нужны.
203
Вазари Дж. Указ. соч. С. 637–638.
Особое место в числе специфических обязанностей учеников занимала подготовка рисунков по замыслам Рафаэля для передачи их в гравировальную мастерскую Маркантонио Раймонди. Сперва преобразованием карандашных рисунков в рисунки, пригодные для гравирования, занимался Джанфранческо Пенни; эти рисунки были выполнены черным мелом. Затем эскизы сангиной, более точно передающей формы — именно она использовалась в мастерской для штудий Античности, — были поручены Джулио Романо. Рафаэль рано осознал значение гравюры и обратил внимание на Маркантонио, изучавшего технику Дюрера. В конечном счете именно гравюры Маркантонио способствовали тому, что работы Рафаэля сделались известны не только в римских мастерских, но и по всей Европе.