Отец на час. Работает спецназ

Твою мать.

Соседка с первого этажа.

— Да, добрый день, — оборачиваюсь, нажимая на кнопку «стоп».

— У нас ведь тут снова проблемы, Владислав, — делится доверчиво, поправляя ворот у халата. — Компания, обслуживающая домофон, придумала код, который тут же узнали все местные прощелыги… Проходной двор!

— И?.. — вздыхаю удрученно.

Федерика хмурится, по глазам вижу — усиленно думает.

Думает-думает.

Приобнимаю ее и сжимаю талию.

— Что дальше-то? — нервничаю.

— А я на эту контору жалобу в Роспотребнадзор написала. С трех аккаунтов!.. — продолжает соседка с лютым восторгом, будто поимела весь этот мир. — За халатность и бездействие.

— Жестоко… — негромко заключаю.

— А они, представляете, вообще все домофоны в доме вырубили. Сказали: «Сами найдите тех, кто будет вас таких умных обслуживать».

— Справедливо…

— Супостаты!

Машет рукой.

— Но я уже все придумала, Владислав, вы не переживайте. В суд на них подаем, надо бы расписаться в коллективном заявлении.

— Давайте без меня.

— Да как же без вас-то?..

Она, кажется, только-только замечает прекрасную поляну из ромашек на платье моей обворожительной спутницы.

Улыбается понимающе. Даже хитро.

— Хорошо, Владислав. Буду ждать вас на обратном пути. — Соседка, сжав ладонь в кулак, трясет им. — Но вы не думайте, я наши права знаю и буду их отстаивать!..

— Ага. Я не сомневался…

Двери лифта наконец-то захлопываются, поэтому резко притягиваю Федерику к себе. Веду ладонью от основания шеи до узкой поясницы… Нравится ее тело. Упругое, округлостей в меру. Не то чтобы я любил плоскости. Во всем важен баланс.

— У вас тут в подъезде все серьезно, Владислав Алексеевич, — начальница со смехом округляет глаза. — Не забалуешь.

— Ага, а ты как думала?.. Мы эту соседку «черным юристом» между собой величаем. У нее удивительная способность самой создавать проблемы, потом находить виноватого и судиться с этим несчастным до последней инстанции.

— Интересное хобби. — Теодоровна завлекающе облизывает нижнюю губу.

— Ага… Интересное. — Склоняюсь.

Обхватив затылок, нахраписто целую и так же нахраписто сжимаю ягодицы.

Лифт, зараза, быстро дзинькает.

— Приехали… — отстраняется Федерика.

Шумно дышит и смотрит на меня, как кролик на фокусника.

Поправляем: она — кудри, я — член в штанах.

Как преодолеваем лестничную площадку и заходим в квартиру, не помню. Гостья смущается, поэтому приходится изображать галантность. А хотелось бы трахаться.

— Тапки. — Наклонившись, помогаю переобуться.

— Как у вас чисто, — неловко улыбается начальница, пока веду ее из прихожей в гостиную.

— Угу.

— И носки не разбросаны.

— За носки наш прапор в армии щелбаны раздавал.

— А, вот как?.. — с интересом оглядывается по сторонам.

Обстановка у меня обычная. Такая, за которую не стыдно, и одновременно — ничего особенного. Мебели немного. Обжиться не успел, да и зачем захламляться? Нам с Пушистым всего хватает.

— А это что за красота?.. — Федерика подходит к полке со стеклянными зайцами.

— Это все дочери. — Сложив руки на груди, мысленно примеряюсь к «ромашкам» на ягодицах и хмурюсь, вспоминая о бывшей жене. — Мать приказала выкинуть, так она ко мне все притащила.

— Ясно. — Тянется выше. — А это что?.. Ой! — Отшатывается от летящей на пол статуэтки. — Простите меня… Я же не специально. Хотела медаль вашу разглядеть!..

Будто бы взвешивает в руках темно-синюю именную коробку. Вручали ее с почестями, в Администрации Москвы. Я в этом плане не слишком впечатлительный. Спасибо, что не посмертно.

— Вообще-то, эта медаль зайца без ноги подпирала, — вздыхаю, присаживаясь над бедолагой. — Теперь он без головы и без рук. Живодерка. — Быстро поднимаюсь, оставляя покалеченного на полу.

— Простите, — еще раз смущенно шепчет Федерика и сексуально кусает губы.

Не сдерживаюсь.

Приперев начальницу к стене, обхватываю лицо и нападаю с поцелуем. Вкус у дамочки восхитительный, особенно на платья. Пока жарко целую, сдвигаю рюши вместе с чашкой бюстгальтера и вывожу круги на крупном соске.

— Ох ты ж! — всхлипывает.

— Я-я, — отвечаю самодовольно.

Резко ее разворачиваю и, прижимая спиной к себе, обхватываю мягкие груди руками. Платье мешает, поэтому пытаюсь нащупать, где здесь вход — молния или хотя бы пуговицы.

Мой план наконец-то раскрывается.

— Мы сюда специально приехали? — возбужденно шепчет Федерика, откидываю голову мне на плечо. — За сексом?..

— Есть возражения?

— Днем? — пугается.

Пиздец.

«О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух».

Ускоряюсь. Отвожу волосы в сторону и впиваюсь в тонкую шею, продолжая тискать полушария. Федерика вскрикивает, тут же обмякает.

— Вы как-то превратно понимаете мой возраст, Влади… Влад Алексеевич, — шипит, упершись лбом в согнутый локоть. — М-м-м, — ревет, чувствуя мои пальцы, скользящие по внутренней стороне бедра.

Резко задрав платье, пялюсь, как дебил на приеме у психиатра.

— И что там с твоим возрастом?..

— Я вот так не могу уже… где, извините, приперло, там и секс.

— Приперло, значит?.. Польщен! — тянусь к пряжке на ремне.

Член с благодарностью вываливается из трусов. Расправляется.

— Ох… Мне надо сперва принять душ, как-то настроиться, маску сделать, свет погасить, — перечисляет Федерика.

— К чему эти дурацкие прелюдии? — хриплю, стягивая шелковые трусы до колен и попутно любуясь открывшейся картиной. — Чай, не чужие. Свои.

Подхватив изящную ножку, приподнимаю ее и разглаживаю теплую влагу пальцами.

— Горячая девочка, — сдавленно шепчу на ухо.

— Девочка… сорокалетняя, — смеется Теодоровна и снова вскрикивает, когда приставляю головку к мягким складкам.

— Моя девочка!.. — врываюсь на полную длину. Разве возраст вообще в этом деле важен?

— Ох… Влад... сеевич...

— Покричи-покричи. Здесь можно. — Вбиваю стройное тело в стену, все еще удерживая дрожащую ногу.

— Боже…

Трахаю быстро.