Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Митька тряхнул головой:

–  Вообще, так.

Иван походил по горнице и, остановившись напротив ребят, приказал:

–  А теперь - за работу, парни. Ты, Митрий, по лавкам пройдись, по торжищам пошатайся, ценителем картин прикинувшись… впрочем, тебе и прикидываться не надо. Тебе же, Проша, дело потяжелее…

–  Я согласен!

–  Прогуляйся до пожарища, глянь, что там да как… Только никого не опрашивай - этим Галдяй заниматься будет. А вот трупы осмотри: как именно их убили?

–  Да дырки от пуль там, говорят.

–  Глянь точно - какие дырки, от пуль ли,

или, может, от чего другого? Да, и в кабаки заглянуть не забудьте - поспрошайте там насчет татей, о своих делах забывать тоже негоже.

–  Понял.
– Прохор спешно поднялся с лавки, и приятели, простившись с Иваном, отправились по делам.

Иван же, немного посидев и подумав, решительно вышел в сени, направляясь в соседнюю горницу - к Галдяю Сукину. Хорошо б тот оказался один… если не один, придется под благовидным предлогом вызвать парня во двор… Ну, помоги Боже! Перекрестившись, Иван толкнул дверь:

–  Здорово, Галдяй!

Обрадовался - помог-таки Господь, Сукин сидел за столом в гордом одиночестве. Даже, вернее сказать, угрюмом.

–  А где все?

–  На торжище поехали, купчин неправедных наказывать. Ондрей Василич лично возглавил, а мне сказал - над делом порученным думать. Вот я и думаю, - Сукин вздохнул.

Был он небольшого роста, тощенький, с круглым, несколько вытянутым к подбородку лицом и чуть оттопыренными ушами. Глаза непонятного цвета, скорей - светло-серые, волосы русые, длинные, кое-как стриженные, кафтанишко куцый - из рукавов далеко выглядывали руки в цыпках.

–  Тебе сколь лет-то, детина?

–  Шестнадцать.

Да-а… Иван покачал головой - в самый раз для такого сложного дела.

–  Что, Ондрюша мордует?

–  Да… не особо пока… Правда, наказывал, чтоб к его возврату все выучил… «блуд», «толоки» какие-то… Не знаю, у кого и спросить.
– Парень с надеждой посмотрел на молодого чиновника.

–  У меня спроси, - ухмыльнулся тот.
– Повезло тебе - я ведь случайно зашел. Шел вот мимо, дай, думаю, загляну, поболтаю с Ондрюшей… Это что у вас за бочка?
– Иван кивнул в угол.

–  У купца Дюкина изъяли, - охотно пояснил Галдяй.
– Мясо протухшее… солонина.

–  Протухшее?
– Иван наклонился, понюхал.
– А вроде не пахнет. Ну, да ладно - ваши дела. Кстати, ежели купец на неправду государю пожалуется, вас вместе с начальничком вашим, Ондрюшей, батогами на площади отдубасят.

–  Батогами… - Подьячий испуганно хлопнул глазами.
– Больно, наверное?

–  Конечно, больно! Что, не били никогда?

–  Не-ет…

–  Ничего, - цинично обнадежил Иван.
– Еще впереди все. Слушай, а ты не из тех ли богачей Сукиных, что держат на Никольской лавки?

–  Родич я им, - парень кивнул.
– Дальний. Так, седьмая вода на киселе.

Иван уселся на лавку и доброжелательно усмехнулся:

–  Ну что, седьмая вода? Ты, кажется, спросить что-то хотел? Так давай, пока время есть, спрашивай.

–  Ой, сейчас, господине!
– Обрадованный подьячий вытащил из-за пазухи клочок бумаги.
– Я тут записал даже… Эвон…

Иван протянул руку:

–  Давай-ка сюда… Ага… «блуд» и «прелюбодеяние»…

Что, разницы не чувствуешь?

–  Нет, господине.

–  Напрасно. А разница большая: блуд творят люди незамужние, неженатые, по обоему хотению… И смотрят на это сквозь пальцы.

–  А если не по хотению?

–  А если не по хотению, то это уже не блуд, а пошиб - сиречь насилие. Ежели девку кто пошибнет, тому наказанье светит - епитимья, ну да там еще и много чего. А девке раньше одна дорога была - в монастырь.

–  И правильно сие!
– неожиданно улыбнулся Галдяй.
– Конечно, гулящих девиц в монастыри отправлять надо - уж там-то они постом, молитвою да Господнею волей живо исправятся!

–  Либо монастырь под себя исправят, - Иван хохотнул.
– Случаи такие бывали, и часто. Ну да пес с ними, с гулящими, к нашим делам вернемся… Значит, «прелюбодеяние». Это, братец ты мой, куда большее преступление, нежели блуд. Прелюбодеяние - когда хотя бы один - или одна - женат или замужем. За такие дела могут и от причастия лет на пять отставить.

–  Господи, помилуй!
– Подьячий перекрестился.

–  Читаем далее, - продолжил Иван.
– Пошиб… ну, это я уже рассказал… Теперь - толока. Это когда девку не один насильничает, а сразу несколько. Преступленье, к слову сказать, довольно распространенное среди простонародья. Ну, наказанье - сам понимаешь… Все у тебя?

Галдяй потянулся к перу:

–  Погоди, милостивец, запишу… А наказанье-то какое?

–  Про то в грамотах судейских сказано, там и прочти… Называются, кажется, «аще муж от жены блядеть». Записал?

–  Угу…

–  Молодец… - Иван потянулся и смачно зевнул.
– Чегой-то Ондрюши долго нет…

–  Так он сказывал - вернутся к вечеру токмо.

–  К вечеру, значит… Ин ладно, попозже зайду. Тебе вообще, как тут, нравится?

–  Да ничего, - покраснел подьячий.
– Вот дело поручили. Не с кем-нибудь - одному. Первое у меня такое. Боюсь - не справлюсь.

–  А что за дело-то?

–  Да пожар на Покровской. Хоромы сгорели и трое людей.

–  Ну, пожар - не убийство. Может, сами и виноваты, скорее всего…

–  И язм так мыслю, - закивал Сукин.
– Токмо вот люди-то, говорят, прежде убиты… Ондрей Василич говорит - сами перепились да разодрались - слово за слово. Друга дружку пришибли да случайно сронили светец или там свечечку - вот и пожар. Может такое быть?

–  Запросто.

–  Вот и Ондрей Василич сказал - возиться тут долго нечего.

–  А вот тут он не совсем прав… - Иван ухмыльнулся и посмотрел в окно на золотые купола Успенского собора.
– Видишь ли, тут осторожненько надо… Пожар дело такое. Вдруг поджог? За такое дело и батогов отведать можно!

–  Батогов?!!

–  А ты как думал?

Подьячий погрустнел и, тяжко вздохнув, с надеждой взглянул на Ивана:

–  Что ж делать-то?

–  Как что? Работать. Тебе дело поручено? Вот и действуй. Место происшествия перво-наперво осмотри, опроси свидетелей - соседей там, или, может, кто мимо проходил… Особо выспроси - не было ли каких врагов у сгоревшего хозяина, ладил ли тот со слугами… Слуг тоже проверь - кто такие?

Поделиться с друзьями: