Паладин
Шрифт:
Куда более важным сообщением стало то, что кислотный резервуар планируют значительно расширить. И, как бы это ни звучало невероятно, это делалось для предстоящей войны с Селирестом. Услышав это, Джессвел опешил. У них война на носу, а они ни слухом, ни духом, хотя источник ценнейшей информации летает прямо под носом!
Судя по всему, Кислотник не врал, у него вообще не было никакого желания врать или утаивать информацию, это не было каким-то особым секретом. В Тундре все знали, что грядет война, просто никто у них не спрашивал об этом. На эффект неожиданности они не полагались, так что всем было все равно, узнает Селирест о планах или нет. Магам даже не нужна победа, как таковая. То, что Кислотник называл войной, представляло
Молодые темные маги, которых успело в больших количествах наплодиться в Тундре, оказались между молотом и наковальней. К океану их не подпускали более могущественные маги-лорды, которые оккупировали самые ценные земли и успешно удерживали их сотни лет, а более комфортные для проживания территории Селиреста были заняты фанатиками Сельи, которых тоже было нереально выбить с их позиций, но можно было хотя бы ограбить. Молодежь Тундры просто решала свои ресурсные проблемы посредством войны, не более.
Кое-как вызнав приблизительное местоположение кислотного резервуара, что было затруднительно, учитывая почти полное отсутствие ориентиров в этой морозной пустоши, Джессвел понял, что допрос подошел к концу. Пора решаться.
Кислотник был так же молод, как и Джессвел и так же неопытен. Он смотрел на паладина с мрачным ожиданием, понимая, что это конец, и шансов спастись нет никаких. Джессвел понимал, что убивать ему так или иначе придется и сейчас был самый подходящий момент, чтобы впервые омыть свои руки в крови. Возможно, если он затянет с этим, то следующий бой из-за его секундной слабости станет для него последним.
Кислотник не просил сжалиться, у него вообще едва ли имелось хоть какое-то представление о жалости, трудно было научиться этому в Тундре, где все рвали друг друга на части во имя выживания. Молодой маг просто принимал тот факт, что облажался. На его лице можно было увидеть лишь расстройство и досаду. И Джессвел был крайне признателен ему за эту сдержанность, вряд ли он смог бы устоять, если бы Кислотник взмолился о пощаде.
– Это будет быстро, – пробормотал Джессвел, готовясь к смертоносному выпаду.
Такое себе утешение, но другого у него было.
После того, как Джессвел пронзил магу сердце, он бросил меч на камни, ощутив некоторую неприязнь к своему оружию. Хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, с кем можно поговорить, кто-нибудь, кто заверит его в том, что он все сделал правильно. Но рядом был только волшебный грифон, которому неведома эмпатия. Зверь безучастно смотрел на происходящее и ждал команды от паладина. Джессвел таскался в потемках Тундры какое-то время и вытирал с щек слезы, непроизвольно навернувшиеся на глаза. Каждый раз, когда он поворачивался обратно к свету, то видел, как его волшебный огонек подсвечивал окровавленный труп.
В какой-то момент Джессвел предпочел побыть в темноте и отозвал и огонек, и грифона. Стало чуть спокойнее. Паладин лег на камни и уставился в звездное небо. Он думал о том, что ему могли сказать друзья и наставники в этой ситуации. Они все, как один, поддержали бы его, кто-нибудь, может быть, даже похвалил. Но Джессвел не мог справиться с ощущением того, что совершил ошибку. Ужасную ошибку, которую теперь не исправить. «Надо было пощадить его», – сокрушался он. Но теперь уже поздно.
Не дожидаясь рассвета, Джессвел отправился в обратную дорогу. Он призвал грифона, в его тусклом свете нашарил свой брошенный меч, очистил от крови, и полетел по той же траектории, по которой гнался за магом целый день. Они никуда не сворачивали, так что было не трудно сориентироваться. Джессвелу следовало прихватить с собой какое-нибудь доказательство того, что с Кислотником покончено. Но Джессвелу было все равно поверят ему или нет. Кто-то из вояк Парахраста, будь то паладин, маг или солдат, раздул бы из этого убийства целую легенду, назвал бы подвигом. Но Джессвел чувствовал лишь грязь в душе и мучительное
чувство вины. Определенно не тот поступок, которым он гордился.Грифон выдавал себя исходящим от него светом и в ночи привлекал к себе постороннее внимание, так что Джессвел рисковал, так нагло пролетая по территории врага, совсем не таясь. Но он был так утомлен долгой погоней и опустошен неприятными эмоциями, что ему было совершенно не до предосторожностей. Все, чего он хотел – это добраться до города и лечь спать.
Долетел он только на следующий день. Глаза слипались, от голода кружилась голова, но аппетита совсем не было. Его встретили поздравлениями, просили рассказать, как он слетал, догнал ли засранца, и чего он такой измученный. Но Джессвел на все расспросы лишь мотал головой, говорил, что очень устал и расскажет все завтра. Завалившись в лавку к своей любовнице, он сразу же утонул в заботе обрадованной девушки. Она помогла ему снять доспехи и уложила спать.
Сны были отвратительными. Конечно, ему снился Кислотник. Где-то там в ночной Тундре его призрак смотрел вслед улетающему паладину, который прикончил его за сущую шалость.
Глава 11
Глава 11
Джессвел проснулся совершенно разбитым. Девушка принесла ему завтрак, Джессвел вяло его пожевал, а потом еще долго валялся в постели.
– Так ты догнал его или нет? – спросила лавочница.
В ее лавке продавалась всякая домашняя утварь, спрос на нее здесь был не шибко велик. Она выходила в торговый зал, только когда слышала звон дверного колокольчика, а все остальное время проводила с Джессвелом в соседней комнате, где располагалась ее спальня.
– Догнал, – неохотно ответил паладин.
– Убил?
– Убил.
Он относился к ее расспросам, как к тренировке перед более подробным отчетом, который ему предстояло предоставить капеллану. Информацию, которую Джессвелу удалось получить, определенно следовало донести до его сведения. Паладин корил себя за то, что тратит время, пролеживая матрац, когда ему следовало немедленно оповестить все инстанции, что грядет война.
– Я тобой горжусь, Джесси! – попыталась любовница выразить свою поддержку.
Тот в ответ горько улыбнулся.
– Это впервые для меня, – признался он.
– Что? – не поняла девушка.
– Убивать кого-то.
– Ох…
Теперь ей стало ясно, чего ее фаворит так уныл. Она приобняла его и высказала несколько слов утешения. Джессвел был рад оказаться в ее компании. Если бы его единственной поддержкой были местные отморозки, которые едва ли могли в полной мере понять его переживания, это свело бы его с ума.
Набравшись сил, Джессвел, наконец, покинул лавку. Первым делом он отправился в храм. В церемониальном зале один из местных паладинов скандалил с капелланом и за всем этим наблюдали остальные паладины, жрецы и прихожане.
– Если вы не верите, что Подкаменника убил именно я, то я прямо сейчас отправлюсь и убью вам еще одного темного мага! Я не позволю своре спившийся выродков сомневаться в моей доблести! – кричал рыцарь.
Джессвел нахмурился. Капеллан, раздражительный возрастной мужчина, поймал осуждающий взгляд парня. Прямо сейчас некий паладин Сельи грозился отправиться в Тундру и убить какого-нибудь ничего не подозревающего мага просто в доказательство своего мастерства. Джессвел еще не отошел от своих впечатлений, а тут такие кровожадные заявления. Да, Кислотник доставил форту проблем, но это был просто глупый молодой отщепенец, который был виноват лишь в излишней самоуверенности. Джессвел совсем не гордился этой «добычей». Он даже опасался, что призрак мага будет преследовать его до самой смерти. Припоминая, после близкого знакомства с Крэйвелом, какие неприятности могли доставить призраки, Джессвел боялся подобного помешательства, причем мнимые призраки оказывается были куда опаснее настоящих, которых не трудно было отправить обратно в эфир.