Паутина миров

Грянул гром, и после очередной молнии из того же места опять что-то сверкнуло, Ранецкий отметил, что блеск стало видно лишь тогда, когда он занял место рядом с Ларисой. Когда же через минуту блеснуло ещё раз, Алекс выбрался из ниши, и, осторожно ступая по скользким обломкам, направился к месту блеска. Идти оказалось нелегко. Переплетения труб и арматуры, почерневшие и расслоившиеся от коррозии, торчали из под камней острыми зазубренными гранями. Где-то смятые, где-то обломанные, а где-то вывернутые и перекрученные неведомой силой в немыслимые узлы и узоры они возвышались над камнями, словно змеи, готовые к прыжку.

Через минуту Алекс был на месте. Он точно зафиксировал ориентир, и теперь находился рядом с ним. К тому же, сверкающие беспрерывно молнии уже не давали отсвета, и были бесполезны для обнаружения. Алекс нашёл ровную палку, достал носовой платок, обмотал его вокруг деревяшки, побрызгал на платок бензином из зажигалки, и поджёг. Получилось нечто вроде факела. Установив его между камнями, Сашка сел на корточки, и стал внимательно осматривать отмеченное место. Он отодвинул мешающий камень, разгрёб весь мусор вокруг, даже дунул несколько раз, чтобы убрать сухую пыль, и приступил к осмотру с ощупыванием освободившегося пространства. Так продлилось несколько минут, и, наконец, Сашкины пальцы нащупали что-то торчащее из грунта не более чем на сантиметр. Он потянул предмет на себя, но находка сидела плотно, не вытянешь. Тогда Ранецкий начал осторожно расчищать место вокруг. Работа продвигалась медленно. Каменная крошка слежалась и спрессовалась неравномерными слоями, и теперь очень неохотно отделяла один от другого. Чтобы не повредить предмет, Алекс начал его обкапывать со всех сторон, и вскоре в руках у него оказался кусок спёкшейся каменной крошки, величиной с большую грушу. Ранецкий потёр его пальцами, и слегка постучал по ладони. Он сначала осыпался понемногу, а затем, после очередного простукивания, весь рассыпался у Сашки в руках. Алекс держал предмет на ладони, смотрел на него внимательно, и не понимал, как реагировать на его появление.

Потому что это было пенсне, словесное описание которого очень походило на то, что принадлежало главному большевику из губернской столицы. Того, что в кожаном пальто и с маузером на боку, трагически погибшего под церковными завалами, то есть, отдавшего жизнь за борьбу с религиозными культами в 20-е годы прошлого века.

И вот теперь, Ранецкий смотрел на диоптрические стёклышки в золотой оправе и пытался рассуждать о бренности бытия. Вещи, как известно, живут дольше людей. Хозяина пенсне уже много лет, как сожрали черви, а его вещь, неотъемлемый атрибут его личности, до сих пор цел и невредим.

"И вот, я держу в руке пенсне", - думал Сашка, - "рассматриваю его, верчу в руках, могу надеть и поносить. А его хозяин, нелепо погибший под обвалившемся куполом, лежит себе где-то в гробу, истлевший и разложившийся, с отросшими ногтями и волосами, в лохмотьях вместо одежды, но, что самое обидное, без пенсне!"

– Ко-ко-ко!
– прозвучало за спиной, и Ранецкий вспомнил, где находится.

– Каррр!
– полностью вернуло его к реальности.

Алекс обернулся. Огромная курица, еле видимая из-за своей черноты, стояла в проёме окна, однако пересечь незримую границу церкви, дьяволица не смела. Лариска укуталась в Сашкин плащ, и, кажется, крепко уснула, потому Алекс не стал будить её.

Из подручных средств Ранецкий изготовил рогатку, набрал камней, удобных для метания, и уложил их в кучу. Приготовил лопату и нож. Устроившись рядом со спящей Ларисой, закурил промокших сигарет, и стал ждать.

Через несколько минут, нечисть начала штурм церкви по всем направлениям. Часть тварей полезла в окна, но бестолку билась лбами о невидимые стёкла. Кентавры всей массой бросились к центральному входу, но их тела словно наталкивались на невидимую стену. Зверолюди бились головами, и Сашка видел, как по воздуху к земле, будто по стеклу, стекала кровь. Кентавры ломали руки и выворачивали копыта, им было больно, и они кричали человеческими голосами, но грозное "Ко-ко-ко!" и "Каррр!" гнало их на приступ снова и снова. Сверху пикировали птеродактили и археоптериксы, но они не могли опуститься ниже границы бывшего купола. Огромные динозавры всей своей многотонной массой с разбега прыгали снаружи на стены храма, но это приводило лишь к лёгкому сотрясению и осыпанию облупившейся штукатурки. Так продолжалось около часа, но привело лишь к тому, что они разбудили Лариску, а ещё через полчаса решили сменить тактику.

После передислокации, штурм возобновился, но вёлся по-другому. Сначала, одна из тварей, выкопав из могилы деревянный крест, бросилась в проём центрального входа, держа его перед собой. Алекс с Ларисой затаив дыхание, следили за бегущей нечистью.

– Набери воды из лужи в пластиковую бутылку, - попросил Саша.

– Зачем?
– удивилась Лора.

– Набери, будет не лишним, - повторил просьбу Алекс.

– Объяснить можешь?
– заупрямилась Лариса Петровна.

– Вода находится внутри храма, значит, может сойти за святую.

– Не богохульствуй!

– Делай, что тебе говорят!
– стальным голосом произнёс Ранецкий.

– Сейчас сделаю, Сашенька!
– покорно согласилась Лариса.

Тем временем, тварь с крестом поравнялась с границей входа, и... преодолела его, влетев в церковь. Снаружи раздался одобрительный рёв, однако крест в руках твари тут же задымился сизыми клубами, начал тлеть отдельными участками, и, наконец, вспыхнул ярким пламенем. Алекс подскочил к твари с лопатой, и выбил у неё крест.

– Лей воду!
– крикнул он Ларисе.

Женщина проворно подбежала, и начала тушить распятие. А тварь нечистая, лишённая крестной защиты, завизжала диким голосом, и бросилась обратно в сторону кладбища.

Через несколько мгновений огромная обезьяна величиной с Кинг-Конга ворвалась в церковь, держа в лапах уже металлический крест. Как только примат пересёк сакральную линию, крест начал раскаляться. А так как делал он это в геометрической прогрессии, то прыжков через пять, крест раскалился до того, что обезьяньи лапы задымились. Кинг-Конг взвыл, однако продолжал двигаться. Ещё прыжка через два, крест раскалился до красна. Примат визжал от боли, лапы его загорелись, и он, наконец, выронил крест. Издав дикий рёв, обезьяна развернулась, и через секунду, скрылась в пелене дождя.

Лариса стала поливать крест. Распятие зашипело, вода охлаждала железо, и превращалась в пар. В этот момент в церковь вошёл Василий. Это был скелет, обтянутый кожей, с вытекшими глазами, отросшими ногтями, и длинными седыми волосами. Как и в прошлый раз, на нём был костюм, галстук и шляпа. Джентльмен из преисподней! Войдя без помех в храм, он направился прямо к Ранецкому. Васька гремел костями, его соединения и стыки громко елозили друг о друга, а ступни без туфлей, цокали по камням, как женская обувь на высокой шпильке.

Лариска закричала, и выронила бутылку, однако Алекс не растерялся. Он схватил лопату, примерился, и дал Василию штыковой частью по шее. Череп отлетел, звякнул о булыжник, и застрял между камней. Но покойничек продолжал движение. Тогда Ранецкий ударил Ваську сначала по одному, а потом - по другому плечу. Руки отлетели, бренча по кирпичам, но мертвяк двигался вперёд. Далее, Сашка отрубил скелету ногу, однако тот запрыгал на другой, и лишь кости загремели громче и ритмичнее. Когда Васька лишился второй ноги, то движение не остановил, а прыгал на отсохшем детородном органе. Пришлось отсечь и его. Обрубок Васьки упал, но, то, что осталось, выползло из пиджака, и продолжило движение, похожее на то, как двигается тюлень по пляжу. Алекс ударил плашмя лопатой по позвоночнику. Ух! Васька рассыпался в труху.

Наступила тишина. Снаружи шелестел дождь. Гроза уходила в сторону, гром стал тише, а молнии менее яркими. Однако потоки воды по сторонам кладбища продолжали шуметь, словно горные реки, затапливая нижнюю часть Глуховки. Ранецкий не заметил того момента, когда у входа появилась Настя. Она была пронзительно молодой и ослепительно красивой. В узкой мини-юбке и в туфлях на высоком каблуке. С глубоким декольте на блузке и с красиво распущенными длинными волосами.

– Здравствуй, Саша!
– грустно произнесла она.
– Давно не виделись.