Паутина миров

– Всё?

– Нет!
– торопливо продолжила Лариса Петровна.
– Я хочу, чтобы жили мы в большом городе, были студентами ВУЗа, и чтобы любовь у нас была большая-прибольшая.

– Извини, душечка, - ведунья с улыбкой покачала головой, - но любовь по заказу не бывает. Нельзя любовь заказать заранее, понимаешь?

– Да.

– Поэтому с чувствами своими вы уж там, на месте, сами разбирайтесь.

– Тогда сделайте, пожалуйста, чтобы мы встретились с Сашкой там, в наши восемнадцать. Ну, а то, что встретившись, мы полюбим друг друга, я не сомневаюсь.

– Хорошо придумала!
– старушка улыбнулась.
– Особенно про девок из журнала для мужчин. Смотри, при такой внешности, Сашку своего не заметишь. Они же разборчивы слишком, эти шикарные голубоглазые блондинки.

– Замечу, не сомневайтесь!
– Лариса виновато посмотрела на Саню.
– Ты мне веришь?

– А что мне остаётся?
– усмехнулся Ранецкий.
– Поживём - увидим.

– Эх, жаль мне с вами нельзя!
– посетовала ведунья.
– Я бы тоже не прочь поработать на "Play boy".

– А почему нельзя?

– В том-то и дело, что я могу исполнять желания других, а себе даже цвет волос поменять не в состоянии.

– Нам очень жаль!

– Да что уж там, я привыкла.
– Ведунья усмехнулась.
– А желание твоё, Лариса Петровна, мне не в диковинку. Девяносто девять процентов просителей хотят молодости и красоты.

– А мужики?
– поинтересовался Ранецкий.

– То же самое и с мужиками. Конечно, есть различия в анатомии и физиологии, но, по сути, их желания не отличаются от бабских. Красоты хотят, молодости, ну и... сам понимаешь.

– А оставшийся один процент?

– Ума просят побольше. Но это, - старушка покачала головой, - как говорит статистика, крайняя редкость.

– Понятно.

Сашка посмотрел на Лариску. Женщина была возбуждена, словно сегодня выходила замуж. Лицо заливал румянец, глаза блестели, руки нервно теребили рукав Сашкиной куртки.

– Ты готова?

– Да!
– тихо проговорила Лариса Петровна, и снова виновато посмотрела на Алекса.
– Считаешь, что я много для себя попросила?

– Жизнь покажет.
– Ранецкий повернулся к ведунье.
– Что нам делать?

– Становитесь в самый центр храма. Под бывший купол.

Алекс с Ларой покорно стали, где было указано.

– Теперь обнимитесь.

Мужчина с женщиной обнялись.

– А теперь запомните три вещи. Во-первых, материализовавшись в ином мире, вы забудете про этот. Во-вторых, находясь там, не совершайте необратимых поступков, связанных с метафизикой. И, в-третьих, если вдруг вы такой поступок совершите, то вернётесь сюда же, в эту церковь, и будете стоять, обнявшись, в своём возрасте, времени и одежде.

– Как же мы запомним эти три пункта, если, попав в новый мир, мы забудем всё о старом, а значит, не будем помнить ваших слов?

– А вот это милок, уже ваши проблемы.

– Но...

– Всё! Закрывайте глаза, и отправляйтесь в свои восемнадцать.

Деревня Глуховка, 2000-е годы.

"Что со мной?" - подумал Алекс, выныривая из вязкой черноты замутнённого разума.

Он стоял посреди церкви и крепко обнимал Ларису. Дождь закончился, но с разрушенного купола ещё капало. Сквозь многочисленные трещины светило солнце. Вольготно рассевшись на крестах и звёздах, весело чирикали птицы. Повсюду жужжали и стрекотали насекомые. Словно яркие фантики летели бабочки. Мокрые могильные плиты блестели на солнце.

– Что произошло?
– Лариса тоже очнулась и теперь удивлённо смотрела на Александра.
– Такое впечатление, что мы уснули.

– Стоя и обнявшись?
– сыронизировал Ранецкий.
– Очень интересная поза для сна.

– То, что обнявшись - это хорошо, - Лариса Петровна потянулась, разминая затёкшую поясницу, - а вот то, что стоя...

– Может, мы потеряли сознание?
– предположил Алекс.
– Обнимались, целовались, - пояснил он, - а потом брык и всё. Я имею в виду от счастья: хлоп, и помутнение в мозгу.

– Вдвоём и одновременно?
– Лариса сомнительно покачала головой.
– Что-то не похоже.

– Да, что-то тут не сходится, - согласился Ранецкий.

В голове у Алекса стоял шум. Руки и ноги затекли. Тело онемело, будто замороженное. Александр уселся в нише и закурил. Лора села рядом.

– Дай сигаретку.

Молча покурили, думая каждый о своём. Оба чувствовали необычность состояния, но причина была неясна. Алекс пытался восстановить в памяти цепочку событий, но она прерывалась на большевике и его пенсне. Что было дальше, и как получилось так, что они с Лариской оказались посреди церкви, да ещё и, обнявшись, Ранецкий не помнил.

"Бред какой-то! Не можем ведь мы оба этого не помнить!"

В Ларисе же боролись два различных ощущений себя: умом она понимала, что ей 39 лет, а чувства замерли на отметке 18-ть.

"Неужели у меня раздвоение личности?" - перепугалась она.
– "Этого ещё не хватало!"

Её память цеплялась за какие-то обрывки воспоминаний, связанных с приятными ощущениями собственной юности и личной красоты, но ничего кроме этих самых ощущений мозг не выдавал. Подсознание тоже молчало. Сознание заступорилось. Закрыв глаза, она начинала чувствовать себя юной и прекрасной девушкой неземной красоты, с количеством поклонников, измеряемых сотнями, однако открыв их, сразу же становилась сорокалетней женщиной, измученной сельским хозяйством. Кроме того, эти чувства и ощущения очень быстро истончались, уменьшались и улетучивались.

"Наверное, мне приснился сон", - сделала вывод Лариса Петровна.

О том же подумал Александр Сергеевич, а далее, глядя на Ларису, сказал:

– По-моему, стоя вредно спать.

– По-моему - тоже, - кивнула Лора.

– Есть хочу!
– сменил тему Сашка, глядя на Лариску.
– Как там, на счёт завтрака?

– Завтрака?
– не сразу поняла Лариса.

– Ну да, сейчас ведь утро.

– А...
– ощущения юной 18-летней красавицы почти исчезли. Лариса Петровна возвращалась в свой возраст.