Паутина миров

Алекс встал и пошёл за пепельницей. В окно он увидел Лариску. Она кормила курей.

"Хозяйственная!" - подумал Алекс, ещё раз отмечая, что Лора именно та женщина, которая ему нужна. От этих мыслей в трусах зашевелился удав, однако близкое соседство курицы и кентавров быстро угомонило активный орган, ибо необходимо что-то решать, причём, прямо сейчас.

"И ещё", - Александр крепко ухватился за утраченную было нить рассуждений.
– "А не изменит ли взрыв яйца существующую реальность? Не повлияет ли на прошлое? Не вторгнется ли в будущее? Ведь исчезли же могилы Насти и Василия. Куда они подевались?"

Конечно, подобные вопросы порой возникали в головах некоторых персонажей, но это были герои книг и кинофильмов. Алексу же такая мысль до сего дня не приходила в голову. Однако ранее и ночей подобных ему бог не отмеривал. С ожившими трупами и стадами нечисти.

"Вселенная бесконечна, а значит и бесконечны все формы её проявления", - процитировал Ранецкий чью-то заезженную банальность.
– "Однако теперь получается, что эта банальность абсолютно верна!"

Сашка подошёл к столу.

"Что получается?" - он налил себе рюмку дяди Сэма, положил кусок сала на пампушку, мазанул с одной стороны горчицей, а с другой - аджикой, и, выпив в охотку огненной воды, смачно закусил многослойным бутербродом.

– Ухх!
– сказал он вслух, и подмигнул себе в зеркало.
– Так что же получается?

Ранецкий лёг на диван, заложил руки за голову, и закрыл глаза.

"Получается, что выбора-то у меня и нет вовсе. Потому что, если я собираюсь здесь в Глуховке прочно осесть, то проблему Чёрной Курицы и её прихвостней необходимо решать незамедлительно. Значит..."

В этот момент до ушей Алекса донёсся странный для местных окрестностей звук. Это были голоса. Человеческие. И эти голоса - пели! Пели песню в два голоса. Мужской и женский. Что-то о лошадях.

Эх, мороз, мороз! Не морозь меня.

Не морозь меня. Моего коня.

"Вот чёрт! Кто это?"

Сашка вскочил с дивана и направился к двери. Оказавшись на крыльце, прислушался. Краем глаза заметил, что Лариса прекратила кормёжку, и тоже слушает. Звуки песни под гармошку раздавались где-то рядом.

– Кто там живёт?
– Алекс посмотрел на Лору и указал ей на источник звука.
– Кажется вон в том доме на противоположной стороне. Тот, что ближе к Блошинке.

– Так то ж дом Изольдовых!
– неуверенно и удивлённо пробормотала Лариса.
– Не может быть!

– Это Васькин, что ли?

– Ну да, - Лариса озадаченно прислушивалась к источнику звуков.
– Но там же никто не живёт. Все умерли.

– Может, бродяги?

– Вполне возможно.

– У тебя есть оружие?

– А как же!
– Лариска подбоченилась и выпятила вперёд объёмную грудь.
– Одинокой женщине, да без винтовки! Это тебе не Морельск. Это - Глуховка.

– Неси!
– Алекс глянул в сторону дома Изольдовых. Песнь продолжалась. На этот раз о Стеньке Разине и его челнах.
– Пойду на разведку схожу. Мало ли!

– Я с тобой.
– Лариса Петровна упрямо смотрела на Ранецкого.
– Одного не пущу.

– Тогда возьми топор на всякий случай.

– Это ещё зачем?

– Для самообороны.

– А... Я мигом!

К дому Изольдовых подошли тихо и настороженно. Внутри продолжала играть гармошка и звучала песня о неразделённой любви. В два голоса. Мужской и женский. Теперь стало ясно, что голоса ещё и пьяные. Взойдя на низкое крыльцо Алекс с Лорой остановились. Конечно, дом и хозяйство не выглядело ухоженным, что не подразумевало рачительных хозяев, однако по двору ходили куры, огромный кот сидел на подоконнике, а в загоне хрюкал поросёнок.

– Ничего не понимаю!
– сокрушалась Лариса.
– Откуда всё это?

– Здесь никто не жил?

– Я же говорю: все поумирали.
– Женщина пожала плечами.
– Старуху Изольдову лет пять, как на погост снесли. А она была последней в роду.

– Значит всё-таки бродяги.

– Нет, милый, здесь что-то не то. Куры вон бродят, порося на откорм взяли, деревья плодовые цветут, картошки целая плантация. Клянусь, ещё вчера здесь этого не было: двор бурьяном зарос, ставни были закрыты, а двери и окна досками заколочены. А теперь вот на тебе! Ничего не понимаю!

– Так что, зайдём?
– Ранецкий снял ружьё с плеча.

– Конечно. Ведь мы уже здесь.
– Лариса задумчиво смотрела на поросёнка.
– Уж больно интересно, что здесь и как.

Алекс громко постучал кулаком в дверь. Гармонь пискнула печально и замолчала. Песнь о любви оборвалась.

– Кто там?
– раздался хриплый мужской голос.
– Кого там ещё несёт?
– Мужчины был изрядно пьян, груб и невоспитан.
– Давай, мимо проходи, нечего там...

Александр постучал ещё раз. В ответ послышалась ругань. Гармонь взвизгнула резко и за стеной раздались тяжёлые шаги. Дверь скрипнула и открылась. На пороге стоял пожилой седовласый мужчина с такой же седой недельной небритостью. Он оказался изрядно толстым, глаза его были пьяны и замутнены, а в руке он держал тесак для разделки мяса.

– Ну, что надо?
– грубо поинтересовался он, глядя недобрым взглядом на Алекса и Лору.
– Кто такие?

– Васька?!
– вскрикнула Лариса.
– О, господи!
– она прикрыла рот рукой.
– Но, как же это?
– Лариса Петровна посмотрела на Ранецкого.
– Я ничего не понимаю.

Алекс тоже ничего не понимал.

"Кого же я лопатой искромсал этой ночью? На части изрубил!"

– Ваша фамилия Изольдов?
– поинтересовался он.
– Василий?

– Да, - кивнул мужчина, - собственной персоной.

– Кто там?
– послышался из дома пьяный женский голос, и, не услышав ответа, гаркнул во всю мощь: - Васька, чего молчишь?!

– К нам делегация, Настюха!

"Настюха!?" - Ранецкий вздрогнул.
– "О, господи! Неужели..."

Василий тем временем громко рассмеялся, продолжая говорить сквозь смех:

– С ружьём и топором! Ха! Ха! Ха! Носилок не хватает.

– Шутишь?
– донеслось из глубины дома.
– Какая ещё делегация?

– Ну, подойди, подойди.
– Изольдов махнул рукой в темноту.
– Убедись сама! Ха! Ха! Ха!
– продолжал веселиться Василий, и вдруг осёкся.
– О! Лариса Петровна! Ты, что ли?

– Я, - Лора кивнула.
– Вот, навестить пришла.

– С топором? Очень мило!
– Васька кивнул на Алекса.
– А это кто?

– Гость из города.

– Хахаль, что ли?

Лариса неожиданно смутилась и покраснела.

– Угадал.

– А чего с ружьём?

– Мы подумали, что к вам кто-то забрался. Ну, бомжи там, бродяги всякие, а то и беглые какие, не приведи господь.

– А!
– Изольдов закивал.
– Тут ты права. Ходют тут всякие, а потом куры пропадают.
– Он уставился на Алекса, и долго смотрел на него, ощутимо пошатываясь, и держась за дверной косяк.
– Где-то я тебя видел.