Переход II

— Понятно… ладно, я никому про твои награды не расскажу и буду молча гордиться, собой гордиться. Гордиться тем, что такой герой, как ты, именно меня выбрал. И да, это все же значит, что я не дура. И, кстати, на ужин приготовила отбивные с картошкой. А сейчас еще капустку с маслом сделаем, с горчичным, как ты любишь.

— Я думал, что горчичное уже закончилось.

— Но я-то у тебя не дура: когда около университета его продавали, я две бутылки впрок купила. Ну что, идем ужинать?

До самого Нового года Сона и Алексей жили «как простые студенты», правда, как студенты, у которых есть своя огромная квартира, два автомобиля и которые в принципе не знают, что такое «не хватает денег на…» И новый год они праздновали дома, а к ним в гости и родители Соны вместе с сыном пришли, и приехали Яна Петрович с матерью и сестрой. У Яны как раз в жизни возникли «первые сложности»: из-за войны она пропустила два года в школе и только сейчас заканчивала десятый класс — и никак не могла решить, где ей учиться дальше. В принципе в школе-то у нее проблем с учебой не было, но на медаль она все же не вытягивала, а сдать экзамены в институт после даже очень неплохой, но все же деревенской школы было делом малореальным. А Мария, хотя и была учительницей и даже директором этой самой школы, дочери по-настоящему помочь не могла, все же она до войны только училище закончила и программу старших классов знала исключительно «по книжкам».

Еще дело у них в семье осложнялось тем, что одновременно с Яной школу заканчивала и Марьяна — младшая из сестер, и у нее тоже было желание учиться дальше, но вот обеспечить обеих дочерей для «независимой жизни в городе» Марии было, мягко говоря, крайне непросто. То есть Мария была готова сама вообще лишь подножным кормом питаться, но в деревне с кормом проблем как раз не было, а вот с деньгами там было не особенно и сладко. Совсем не сладко: после того как Приреченский колхоз перевели в совхоз, директором там назначили «пришлого товарища» и теперь у Марии оставалась лишь не самая большая зарплата директора сельской школы. Которой хватало семье для сытой жизни в родной деревне, но вот для двух взрослых девиц в городе…

Сонину родню ночью Алексей отвез домой, а белорусских гостей, естественно, оставили, выделив им одну из пустующих все еще комнат. И когда все утром продрали глаза, девушка вспомнила о том, как Мария Алексею жаловалась на проблему — и тут же, в кухне, разогревая «остатки от пиршества» на завтрак, приступила к ее решению:

— Тетя Маша, а Яне и Марьяне обязательно в Минске учиться или в Витебске?

— В Витебске я хотя бы смогу по выходным приезжать и еду им привозить…

— А в Москве к ним можно будет и не приезжать, тут еды хватает.

— Эх, дочка, на еду-то в городе деньги нужны.

— Это вы верно говорите, но я уже давно заметила: сколько бы в квартире народу не жило, на еду почти одинаково денег тратится. Вон, у мамы моей спросите: я уехала и что, они меньше на еду тратить стали? Так что я думаю, что девочкам нужно просто к нам, как они аттестаты получат, приехать: Лёшка их и к экзаменам подготовит, и сами видите, места где им жить очень даже хватает. У нас все равно две комнаты вообще пустые стоят… а в дальнюю я даже вроде и не заходила ни разу.

— Ну как же можно? Ведь в Москве и прописка требуется, а девочки-то вам вообще не родня.

— А вот с пропиской мы вопрос решим, об этом вам точно волноваться не нужно.

— Но ведь это будет…

— Это будет правильно.

— Но я слышала, что в московские институты экзамены сдать ой как непросто, а девочки-то мои, как ни крути, даже в сельской школе не отличницы.

— Лёшка их точно подготовит, я знаю. У меня аттестат был с половиной троек, включая тройку по физике, да и математику мне классная на четверку вытянула только за общественную работу — а он меня вообще за десять дней подготовил так, что я экзамены на пятерки сдала. Лёш, поди сюда, тут вопрос важный: ты обеих девочек успеешь за неделю к экзаменам в институт подготовить чтобы они на отлично всё сдали?

— Они в университет поступать будут? Потому что если куда-то еще, то там месяц на подготовку останется, а за месяц я кого угодно подготовлю.

— Так, зови девочек. Нет, не зови, а помоги завтрак в столовую унести, там все обсудим…

В результате завтрак затянулся до обеда: оказалось, что девочки вообще не думали о том, на кого им идти учиться: сельская школа давала неплохие шансы на поступление в пединститут, а на что-то большее они и не пытались замахиваться. Но финальное предложение Соны перспективы сильно улучшило: было решено, что девочек переведут в районную школу в Москве и за остаток учебного года Алексей «сделает из них отличниц», способных поступить куда угодно. То есть куда угодно именно Соне: она заранее решила, что «мы будем поступать Яну в университет на мехмат, а Марьяну в МИФИ». А когда уже перед сном Алексей поинтересовался у жены, с чего бы ей такие идеи в голову пришли, Сона ответила:

— Ты что, дурак? Девочкам скоро нужно будет мужа искать, а где еще приличные парни-то водятся? На мехмате студент в основном после армии, достаточно взрослый, а у тебя в МИФИ, сам говорил, и школьников вчерашних больше половины. Так что им мужей выбирать будет просто, а во всякие пединститутах одни девчонки, там с мужьями совсем кисло. Опять же, ты говорил, что уже зимой твои машинки будут в Чимкенте делать, так что нам и в институты ездить будет проще и не так скучно: я буду с Яной ездить, а ты с Марьяной.

— Но почему на мехмат?

— Потому. Я в случае чего Яне помогу, все же не забыла еще, чему на первом курсе училась. И помню, как учиться правильно после того, как всю школьную программу забыла. А ты поможешь Марьяне. И вообще, тебе о другом нужно думать.

— О чем именно?

— Как девочек к нам прописать. Со школой-то я сама договорюсь, но для этого нужно чтобы у них уже прописка была…

С пропиской все получилось проделать быстро: Алексей просто позвонил Виктору Семеновичу, затем слетал с Марией в Витебск, там забрал паспорта девочек и на следующий день с ними зашел в паспортный стол, где потратил еще минут пятнадцать. И в этот же день к ним пожаловал еще один гость, на этот раз лично Пантелеймон Кондратьевич. Пришел он с большой сумкой, все же набитой яблоками, но подарок он принес совсем другой. Сначала он потребовал, чтобы Алексей познакомил его с женой, а после этого сразу же «перешел к делу»:

— Сона Алекперовна, очень рад нашему знакомству. И с огромной радостью хочу преподнести вам давно ожидаемый подарок: сегодня в Москву из Чимкента пришел первый состав с готовой продукцией, и в нем специально для вас привезли и сиреневую машинку. Партизан, у тебя хоть место есть, куда ее поставить?

— Место найдем, спасибо, Пантелеймон Кондратьевич.

— Это тебе спасибо. Я уж не знаю, как ты уговорил товарищей, но завод достраивали так, как будто от него зависит судьба всего Союза, так что машина эта — лишь слабенькая попытка выражения нашей благодарности. Да, на ней уже новые шины стоят, для поездок зимой. А шины для лета… я тебе их попозже завезу. Не потому что сейчас пожадничал, а потому что их только к апрелю делать начнут. Но вы, Сона, без колес точно не останетесь. Ой, у вас же гости, а я без предупреждения… а это у нас, если не ошибаюсь, Яна Петрович? Красавицей стала, глаз не отвесть, ты, партизан, за ней присматривай, а то москвичи разом ее окрутят. А это…

— Это Марьяна Петрович, они к нам переехали, Лёшка их к институту готовить будет, — представила младшую девочку Сона.

— Это он молодец, и, думаю, подготовит. Но тогда уже вы, Сона Алекперовна, за девочками присматривайте… или они за вами присматривать будут? — он широко улыбнулся, показывая рукой на девушек, каждая из которых была на голову выше Соны. — Ладно, подарок подарил, не буду вам мешать, а ты, партизан, да и вы все, девушки, при любой нужде прямо ко мне и обращайтесь. Все, пошел уже: дела…

До вечера Алексей перегнал ЗиМ в «деревню» (сам перегнал, а Сона его обратно уже на новой машине привезла), освободив одно место в гараже: все же Мосавтодор и в деревни (хотя бы и в очень некоторые) дороги очень качественно расчищал. И все отправились спать пораньше: завтра и у Соны, и у Алексея предстояли экзамены. Третий семестр, самая трудная сессия, и в эту сессию «провалиться» было просто недопустимо. Потому что уже традиционно по результатам именно третьей сессии профильные кафедры составляли свои мнения о «перспективности» студентов, и позже это мнение изменить становилось довольно трудно…