Первый инженер императора II

Чтобы граф Виктор Цепеш навсегда перестал существовать на этих землях.

Чтобы его идиотский Закон, которым он кичился, сгорел в моем пламени.

Чтобы сам Цепеш сгорел в моем пламени и все его постулаты. Чтобы каждый человек в этом новом мире навсегда забыл такой род, как Цепеш.

Оказавшись в тупике, граф развернулся, глядя на меня затравленным взглядом. От былой уверенности и пафоса не осталось и следа.

Я стоял и смотрел на него, не двигаясь с места, понимая, что он уже никуда не денется.

Цепеш еще раз попытался сделать несколько магических выпадов, после чего кинулся врукопашную, явно вложив добротную часть своих сил в этот удар.

Я просто схватил его летящий кулак все еще полыхающей ладонью и сжал, а затем выкрутил и со всего размаху ударил в локоть.

Граф закричал от боли и ненависти ко мне.

— Будь ты проклят! — гаркнул он.

— Увидимся по ту сторону, — ответил я и поддал жару.

Да будет свет.

Глава 16

Граф Виктор Цепеш всполохнул ярче полуденного июньского солнца. Он попытался вырвать сломанную руку и дернуться прочь, но ничего не вышло. Хватка барона напоминала сомкнутый медвежий капкан, из которого выхода попросту нет.

Замахнувшись свободной рукой, Имперский Кулак Цепеш попробовал применить еще одно заклинание из последних сил и отсечь изувеченную конечность, чтобы высвободиться, но… ничего не вышло.

Не спасли ни магическая защита, ни высокий уровень владения магией, ни-че-го. Душу графа впервые за всю жизнь объял страх; обхватил клещами и медленно пожирал, уничтожая тело миллиметр за миллиметром вместе с пламенем, что исходило от барона Кулибина.

Он сиял ярче солнца и также обжигал.

Если бы не приобретенные в долгих годах, странствиях и походах артефакты и знания — Виктор отдавал себе отчет, что в тот же час должен был бы превратиться в пепел.

Его спасли только руны, нанесенные под одеждой на тело, значительно ускорявшие его регенерацию и тесная связь с миром магии из-за экспериментов с кровью, которые проводили его предки.

Но даже все эти преимущества становились незначительными на фоне той магии, что исходила из Александра. С каждой пульсацией и выбросом необъятных объемов ярости — все барьеры, которые успевал выставлять граф Цепеш, сносились, как песочный замок на берегу во время шторма. Каждый восстановленный миллиметр кожи попросту испарялся, а на его месте возникал новый обугленный участок.

Барон Хмарского перехватил и вторую руку графа Цепеша, отчего тот закричал, ощущая, как кожа и мышцы сгорают под натиском бушующего магического пламени.

— Отпусти! — заверещал Цепеш, но Александр лишь сильнее тянул его к себе, обдавая жаром.

— Ты слишком близко подлетел к солнцу, Икар, — сказал барон.

* * *

— И поэтому лишишься не только крыльев, — мой голос звенел в пространстве, рассыпаясь на инфернальные полутона. Во мне не было ни страха, ни жалости, ни сожаления, лишь одно неукротимое желание испепелить врага.

Я держал его мертвой хваткой, неумолимо притягивая за руки ближе и ближе, пока граф не оказался подле меня. Дымящийся, чернеющий, испепеляющийся. Стиснув зубы, он смотрел на меня в упор, явно не желая больше издать ни звука, дабы показать, что даже так он решил уйти на своих правах, не прогибаясь более ни на шаг.

Будь по-твоему, граф.

Я закрыл глаза, представляя, как вспыхиваю, словно сверхновая. Шум плавно нарастал в ушах, а температура раскалялась. Я не ощущал этого телом, но чувствовал на магическом уровне. Пульсации. Резонанс. Взрыв.

Раскатистый звук толчком разошелся во все стороны, но я этого не видел. Когда открыл глаза — все закончилось. Мои руки, державшие Цепеша, больше не полыхали адским пламенем, а сам граф, а вернее его обугленное изваяние, стояло напротив меня.

Он хотел остаться в памяти и увековечить себя в истории. Что ж, теперь мечта этого сумасшедшего мага исполнена. Граф Виктор Цепеш навсегда останется стоять здесь, словно скульптура из черного камня.

Внутри меня все еще полыхала злоба, но это было остаточное явление. Не такое дикое и ненасытное, как-то, что я испытывал, когда пламя объяло тело. Ощущение такое, словно я впал в состояние берсеркера и только сейчас меня отпустило.

Хотя, наверное, все спонтанные маги, о которых мне говорил Скворцов, не смогли вовремя остановиться и сжигали все вокруг вместе с собой. Либо они находились в таком положении, что уже терять попросту было нечего.

Могу их понять.

Хорошо, что у меня хватило силы воли противостоять этому внутреннему желанию сжечь все вокруг и уничтожить. Самое главное, что мне удалось всех сберечь, кто доверил мне свои жизни. Хотя… была еще одна небольшая опасность в виде тройки полу-магов, которые пришли вместе с Цепешем, что ранее выкрали Маргариту.

Взглянув вниз, я только сейчас осознал, что стою в старом полуразрушенном здании на высоте четвертого этажа. Группа людей (моих людей) лежала в беспамятстве, включая магов. Нужно спускаться к ним как можно быстрее, но… оглянувшись, я не видел быстро ни единого способа, как это сделать.

Кажется, там были остатки лестницы и обломки, по которым можно это сделать. Придется воспользоваться этим путем.

Слезая по камням и обломкам, я поймал себя на мысли, что было бы неплохо научиться исторгать из ладоней пламя вот так, как реактивный ранец, по собственному желанию. Интересно, кто-нибудь из магов вообще додумывался до такого ранее? Тогда же и самолеты не нужны или другие средства передвижения по воздуху.

А были ли они здесь?

Да и внутренней энергии на такой длительный промежуток времени не хватит, я уверен на сто процентов. Но было бы очень недурно, честно говоря.

Выкарабкавшись из развалин, я спрыгнул с полуметрового куска стены, приземлился на землю и в ускоренном темпе направился к группе своих людей. Они как раз начинали приходить в себя, что не могло не радовать. Иван был ко мне ближе всех; он пытался подняться на локтях, но давалось ему это с явным трудом.

Я подскочил к нему и подхватил под руку, после чего попытался выжать всем телом, чтобы поставить на ноги.

— Вставай, солдат, — натужно сказал я, выравниваясь во весь рост. Веса в Иване было явно побольше чем мне, но на ноги я его все же поставил. Хламник шатался, что-то гудел под нос, но через пару секунд раскрыл глаза, на секунду зажмурился, словно от яркого солнца и затем уставился на меня, словно не верим собственным глазам.

— Саша? Это ты? Как ты оказался в моей голове?

— Мы не в твоей голове. Мы в старом центре Петербурга, Иван. Давай, приходи в себя.

Я аккуратно отпустил его, поглядывая краем глаза. Мужчина осматривался вокруг, будто бы ему все казалось иллюзорным и ненастоящим. И я мог это понять, потому что, пробыв взаперти внутри собственной головы, не понимая, что время там течет иначе, можно было сойти с ума.