Первый инженер императора II

И после этой мысли я на мгновение задумался о том, что могло случиться с теми хламниками, которые находились здесь уже давно. Смогли ли они сохранить рассудок? Человечность? Смогут ли вернуться к реальности или поверить, что все кончилось и они снова в мире живых, а не заперты в чертогах разума?

Это сложные вопросы, на которые в данный момент у меня не было ответов. И их тоже придется решать уже по мере возникновения, когда станет ясно в каком состоянии будут наши пациенты.

Повернув голову, ближе всех ко мне оказалась Маргарита, к которой я направился. К счастью, Иван уже немного пришел в себя и тоже принялся будить остальных наших товарищей, аккуратно похлопывая по плечам и щекам.

Но пока шел к Рите, обратил внимание, что в голове нет настойчивого гула. Нет этого бесконечного «гуууу», от которого все внутри сворачивается, словно прокисшее молоко, и напрочь выбивает из колеи. Не было от слова «совсем». Ощущались только небольшие вибрации со стороны кристалла, но до него я еще доберусь, как только пойму, что все из пришедшей группы целы.

Я присел перед девушкой на корточки. Маргарите Долгорукова лежала на бочку и тихо сопела, словно спала самым крепким и спокойным сном младенца, не знающего ни о каких проблемах. Даже будить ее не хотелось. В лучах утреннего солнца ее рыжие волосы красиво переливались различными оттенками, начиная от золотого и заканчивая насыщенным красно-рыжим.

Положив руку ей на плечо, я мягко качнул девушку, пытаясь вывести из сна.

— Рита, — мягко обратился я к ней. — Рит.

Она поморщилась, слегка сведя аккуратные брови к переносице, после чего потянула воздух носом и подобрала под себя ноги.

— Еще пять минуточек, — пробурчала она. — И вообще, мне ко второй.

Я улыбнулся и хмыкнул.

— К сожалению, но ко второй ты уже опоздал. Вставай, нас ждут великие дела. Как минимум нужно вернуться домой. Я рад, что твое сознание осталось целым и невредимым.

Она нехотя разлепила веки и взглянула на меня, затем проморгалась и приподнялась на вытянутых руках. После всего этого послышался тяжелый вздох.

— Значит это был не сон.

— Нет, — констатировал я и протянул ей руку, предлагая встать.

Девушка ухватилась за мою ладонь и одним уверенным движением я помог ей подняться на ноги.

— Как голова?

— На месте, — ответила Рита. — Хотя тяжелая, а внутри словно ваты набили.

Я, на удивление, ничего подобного не испытывал, а даже напротив, ощущал прилив энергии, словно в груди поставили маленький атомный реактор, который теперь снабжал все тело.

Есть вероятность, что очень скоро меня догонят откаты и тогда я точно не буду радоваться жизни, но пока этого нет — нужно действовать.

— Сможешь помочь Ивану и остальным? Я хочу посмотреть как их товарищи, что прямо у кристалла лежат, а заодно и с ним разобраться.

— Да, конечно, — тут же отозвалась девушка.

— Хорошо, спасибо.

Возле черного блестящего камня действительно были люди. Не просто заставшие замшелые изваяния, которые остались от древних людей, нет, а живые люди. Исхудавшие, покрытые толстым слоем грязи, в рубище вместо одежды. Они напоминали мне людей с фотографий после содержания в лагерях — без слез просто так и не взглянешь.

Присев у одного мужчины — я попытался привести его в чувства, но ничего не получилось. Он лежал, скрутившись в позе эмбриона и не шевелился. Пусть дыхание его было равномерным и спокойным — в сознание он не приходи.

Тоже самое было и с женщиной, и с оставшимися семью людьми, которых я пытался разбудить, но все тщетно. Да, они живы, что главное, они целы и невредимы, но в себя не приходят. Есть вероятность, что их физическое истощение было настолько велико, что для того, чтобы выжить, организм вошел в состояние полукомы. Я не медик, таких заключений делать не имею права, но предположение такое зародилось.

Поэтому делать было нечего. Я подошел к гладкому черно-блестящему кристаллу и осмотрел его.

Он возвышался надо мной всего-то на метра два в высоту, но его присутствие ощущалось куда масштабнее. Кристалл не был монолитом, скорее, сросшимся скоплением огромных, идеально гладких граней, что сходились под неестественно острыми углами. Складывалось впечатление, что он пророс тут сквозь плиты, раздвинув их своей неумолимой силой, словно сорняк, в последствии превратившийся в нечто большее.

Чернота его была абсолютной, глубже самой безлунной ночи. Она не просто поглощала свет — она втягивала его в себя, и лишь сама поверхность отвечала странным, маслянистым блеском. Не зеркальным отражением, нет. Когда я подошел ближе, мое искаженное подобие мелькнуло на грани, словно на поверхности темной, неподвижной воды, а затем утонуло. Не было ни царапин, ни пыли, словно дикие звери опасались нарушить кристалл и не прикасались к нему. Даже птицы не погадили ни разу.

Он не излучал ни тепла, ни холода в привычном смысле, но рядом с ним воздух казался… плотнее. Тишина, пришедшая на смену Шепотму, вокруг него была густой и вязкой.

В его строгих, совершенных линиях было что-то гипнотическое и одновременно отталкивающее. Он был чужеродным телом в этом мире руин и упадка, осколком какой-то иной, непостижимой реальности, вонзившимся в самом центра старой площади. И глядя на его идеальную, нетронутую поверхность, а потом на изможденные тела у его подножия, я не мог отделаться от мысли, что эта красота и эта агония как-то связаны. Словно кристалл был цветком, выросшим на почве их угасающей жизни.

Когда-то давно я читал про такие цветы. Про растения, которые приманивают к себе насекомых при помощи запаха, а затем, одурманенное существо падало в его корзинку и больше не могло оттуда выбраться до тех пор, пока не было растворено до атомов.

Наверное, здесь было что-то подобное. Но каким образом эта Дикая Руна разрасталась таким кристаллом и что вообще заставляло ее расти?

Я положил руку на одну из граней. Просто холодный гладкий камень, отозвавшийся на мое касание легкой, едва ощутимой пульсацией. Не было того сильного резонанса и вибраций, которые ощущались, когда мы только подъехали к старому центру.

Наверное, каждая порабощенная душа, которая осталась здесь навеки — и давала ему рост. Каждый бедный человек, что пал под натиском Шепота, останавливался тут и находил свое последнее пристанище. Не исключено, что прямо сейчас мы здесь стоим на костях пары сотен людей, что слегли здесь лет двести назад.

Но это неточно. Сухие предположения.

Не отпуская руки от камня, я повернулся и осмотрел людей. Девять жизней, которые никак не могли окончательно освободиться. Весь тот путь, что я проделал в чертогах собственного сознания… это была не просто инициализация, нет. Это было испытание, где я не просто объединился с руной, которую ради эксперимента, вживили мне в мозг, но еще был вынужден противостоять в схватке один на один Дикой Руне.

Хаотической энергии, которую не смогли захватить другие маги. Ни один другой.