Первый инженер императора II

И я рассказал. О походе, о городке у трассы, о рунных магах-отступниках, о Хозяине Леса (опустив его разумность, представив просто могущественным духом места), о битве, о графе Викторе Цепеше и его гибели, об уничтожении Дикой Руны и спасении людей Ивана. Рассказал и о своем главном открытии — о потенциале Старого Города.

— Ваше Величество, — сказал я, закончив свой рассказ и отложив вилку. — То, что мы обнаружили там… это не просто руины. Это ключ к возрождению. Там несметные запасы металла, материалов, возможно, уцелевших технологий. Теперь, когда угроза Шепота миновала, эти земли открыты. Мы должны их освоить. Я готов разработать детальный план: организация экспедиций, зачистка территорий от оставшихся тварей, строительство опорных пунктов, налаживание добычи ресурсов. Это потребует сил, средств, людей. Но отдача будет колоссальной. Мы сможем не просто восстановить утраченное, мы сможем построить нечто большее! Вернуть этому государству, этой земле научный прогресс, силу и процветание! Я готов посвятить этому всего себя.

Я смотрел на царя, ожидая его реакции. Внутри все кипело от воодушевления, от предвкушения грандиозных свершений. План был дерзким, почти безумным, но я верил в него. У нас получилось сделать более тяжелую вылазку, которая увенчалась успехом. Я был готов положить голову на отсечение, что если сделать все еще грамотнее и избежать внезапных отклонения от плана — все получится просто идеально.

И я видел, как в глазах Алексея Петровича Долгорукова загорается ответный огонь — огонь интереса, амбиций и, возможно, веры в своего непредсказуемого, но такого нужного ему инженера.

Но царь молчал. Долго. Он откинулся на спинку резного стула, барабаня пальцами по подлокотнику. Взгляд его блуждал по кабинету, останавливаясь то на старинных картах, висевших на стене, то на оружии в витрине, то снова возвращаясь ко мне.

Я терпеливо ждал, не нарушая тишины. Давление не лучший инструмент в таких переговорах, особенно когда речь идет о столь масштабном проекте, требующем колоссальных ресурсов и политической воли. Моя задача была проста — посеять семя идеи, а уж как оно прорастет, зависело от почвы и ухода.

Наконец, Алексей Петрович вздохнул, проведя рукой по волосам.

— Это амбициозно, барон. Очень амбициозно, — произнес он медленно, тщательно взвешивая каждое слово. — Возродить целый город. Наладить добычу ресурсов в землях, кишащих неведомыми тварями. Построить новый тракт, укрепления… ты понимаешь, что на освоение таких земель нужно время? Годы. Десятилетия, быть может. Нужны люди, много людей. Оружие, способное противостоять не только разбойникам, но и тому, что породил этот дикий лес и, возможно, сама Руна, пусть она и уничтожена. Нужны средства, которых у нашего пока еще молодого государства не так много.

Я не стал говорить, что руна больше не будет помехой. Тяжесть этого маленького камешка и его форма приятно ощущалась у меня в нагрудном кармане, легко резонируя от близкого контакта с телом.

— Понимаю, Ваше Величество, — кивнул я. — Прекрасно понимаю все риски и трудности. Но я также понимаю и другое: без этого шага мы обречены топтаться на месте. Мы будем латать старое, вместо того чтобы строить новое. Мы будем зависеть от скудных поставок хламников, рискующих жизнью за горстку ржавого металла, когда под боком лежат несметные богатства — остатки былой цивилизации, которые могут стать фундаментом для нашего будущего. Подумайте, — я чуть наклонился вперед, — технологии, которые мы сможем там найти или воссоздать, используя найденные компоненты! Новые материалы, источники энергии… Это не просто освоение земель, это скачок в развитии, который поставит наше государство на совершенно иной уровень. Позволит нам не только защищаться, но и диктовать свои условия.

Я выдержал паузу, давая словам осесть в сознании монарха.

— Что касается времени… Если все делать правильно, но у нас выйдет намного быстрее, чем десятилетия. Может быть годы, но начинать нужно сейчас. Каждый день промедления — это упущенные возможности. Что касается ресурсов… Во время нашего последнего похода мы собирались сделать вылазку именно за компонентами. Мы уже были там, на пороге этих возможностей. Но затем все перевернулось с ног на голову из-за Цепеша, из-за необходимости спасать людей Ивана — я кивнул хламнику, — и вашу племянницу, Государь. Мы толком ничего не привезли, кроме самого ценного — жизней. Но это лишь подчеркивает необходимость планомерных, хорошо подготовленных экспедиций. Первые вылазки могут быть небольшими, разведывательными. Мы соберем достаточно материалов, чтобы укрепить Хмарское, вооружить небольшой отряд по последнему слову моей инженерной мысли, — я позволил себе легкую усмешку. — А затем, шаг за шагом, будем продвигаться дальше. Создадим первую базу, наладим переработку сырья на месте…

Я говорил уверенно, раскладывая перед царем картину будущего, которую видел сам. Картину, где наука и техника снова занимают свое законное место, где люди живут в безопасности и достатке, где государство сильно и независимо. Я видел, как внимательно слушает меня Алексей Петрович, как в его глазах отражается мой собственный энтузиазм. Иван Кречет тоже слушал, его лицо оставалось непроницаемым, но я заметил, как он перестал хмуриться.

— Твои слова звучат убедительно, барон, — наконец произнес царь, снова барабаня пальцами по подлокотнику. — И соблазнительно. Перспективы действительно… грандиозные. Но и риски велики. Мне нужно время все обдумать. Взвесить. Посоветоваться… — он осекся, видимо, поняв, что советоваться ему особо не с кем, кроме, пожалуй, Скворцова. Или не о мэтре шла речь? — В общем, я подумаю над твоим предложением. Серьезно подумаю. Подготовь более детальный план к моему возвращению из поездки.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — кивнул я, удовлетворенный хотя бы таким исходом. Сдвинуть с места такую махину, как государственное мышление — уже победа.

Царь потер лоб, словно отгоняя усталость или нахлынувшие мысли.

— Есть еще одно дело, Александр, — сказал он уже другим, более деловым тоном. — Пока ты отсутствовал… сложились некоторые новые обстоятельства. Политические. У нашего государства появился… скажем так, потенциальный союзник. Весьма влиятельная фигура из земель к югу от нас. И в ближайшее время я хотел бы вас познакомить. Я считаю, что твой ум, твои знания могут быть весьма полезны в налаживании этих новых связей.

Я напрягся. Новый союзник? Сразу после того, как мы устранили Цепеша, который, пусть и был безумцем, но явно обладал какой-то властью и связями в остатках старой имперской системы? Совпадение? Или?.. Мысли зароились в голове. Кто это? Какие у него цели? Почему именно сейчас? Мне не нравилась эта внезапность. Не нравилась неопределенность. Любая новая переменная в сложном уравнении текущей ситуации могла привести к непредсказуемым последствиям. Цепеш тоже поначалу казался лишь фанатиком, а обернулся могущественным магом с армией летающих тварей.

Однако внешне я постарался сохранить полную невозмутимость. Лишь слегка приподнял бровь.

— Весьма неожиданно, Ваше Величество. Но если вы считаете это необходимым, я готов встретиться с этим союзником.

— Я считаю это важным, — подчеркнул царь. — Для будущего нашего государства.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда сообщите мне, пожалуйста, когда будет назначена встреча. Мне бы хотелось немного подготовиться. Хотя бы морально, — добавил я с легкой иронией, которую царь, кажется, оценил, позволив себе слабую улыбку.

— Разумеется, барон. Я пришлю гонца за несколько дней до назначенной даты. У тебя будет время.

— Благодарю. И еще, Алексей Петрович, — я сменил тон на более серьезный, прямой, — у меня есть к вам личная просьба.

Царь удивленно вскинул брови, ожидая.

— Слушаю.

— Если Маргарита, — я намеренно выдержал паузу, глядя ему прямо в глаза, — захочет приехать ко мне в гости, в Хмарское… Прошу вас, не ограничивайте ее в этом желании.

Мой голос прозвучал тверже, чем я ожидал. Я видел, как царь насторожился. Его взгляд стал внимательным, изучающим. Он явно пытался понять причину моей просьбы. Он слегка пожевал губы, переводя взгляд с меня на дверь, за которой скрылась его племянница, потом снова на меня. В его глазах мелькнуло любопытство, смешанное с привычной отеческой тревогой. Он явно не ожидал такого поворота.