Первый инженер императора IV

— Слушайте меня внимательно! — голос мой разносился над притихшей толпой. Я стоял на перевернутой бочке, чтобы меня было лучше видно. — На нас идет враг. Много врагов. И чтобы встретить их достойно, нам нужно не только мужество, но и хитрость. Мы превратим Ущелье Черного Ворона в огненный ад. И вы мне в этом поможете.

Я объяснил им принцип. Просто, наглядно, без сложных терминов и формул. Так, чтобы понял и седобородый плотник, и молодая девчонка, до этого знавшая лишь, как доить козу.

— Смотрите, — я взял в руки пустой глиняный горшок, бочку с сосновым варом и жбан с самогоном, который Михалыч, верный своему слову, начал гнать в промышленных масштабах, едва Иван вернулся с добычей с Севера. — Все очень просто. Берем вот такой горшок. На треть заполняем его вот этой черной, липкой жижей, — я зачерпнул палкой густой, пахучий вар. — Это нужно, чтобы наша «горячая посылка» прилипла к врагу, к его одежде, к щиту, и горела дольше. Затем, — я взял жбан с самогоном, — доливаем почти доверху вот этим. Осторожно! Эта штука горит так, что мама не горюй! И, наконец, — я взял кусок старой, промасленной ветоши, — затыкаем горлышко. Плотно, чтобы не вылилось. Фитиль должен торчать наружу. Все. Наш «огненный горшок» готов. Ваша задача — наделать таких как можно больше. Сотни. Тысячи. Каждый такой горшок — это несколько выведенных из строя дикарей. Это спасенные жизни наших воинов. Понятно?

Толпа одобрительно загудела. В их глазах был страх. А куда ж без него? Страх неминуем. Весть о том, что враг движется к нам долетела даже до самых отдаленных от Новгорода маленьких хуторов. К моему удивлению, народ оттуда повалил в город, чтобы помочь, а не ринулся бежать в леса и копать землянки.

Люди стали работать. Активно. Вовлеченно. Как люди, которым дали простое, понятное и, что самое главное, очень полезное дело. Они чувствовали свою причастность к грядущей битве. Они становились ее участниками.

И процесс пошел. Весь город, казалось, превратился в одну большую мастерскую по производству «коктейлей Молотова». Женщины и дети таскали глиняные горшки от гончаров, мужчины смешивали адскую смесь, разливали ее, затыкали фитилями. Запах самогона, смолы и мазута, который хламники все-таки успели привезти из своей вылазки, стоял над всем ремесленным кварталом.

А я… я снова заперся в мастерской. Пока народ собирал «огненные горшки», пока «Феникс» с монотонным гулом печатал детали для катапульт и арбалетов, я занимался своим собственным проектом. Своим «инженерным сюрпризом».

Я собирал ловушки. Но не простые «волчьи ямы». Нечто куда более изощренное. Я гордился одной из них особенно. Это была механическая ловушка, которую я мысленно окрестил «Еж». Она представляла собой прочный деревянный ящик, внутри которого на мощных пружинах был установлен механизм, способный с огромной силой выбросить целый сноп тонких, остро заточенных металлических шипов.

Я долго возился с чертежами, пытаясь добиться максимальной эффективности. Рассчитывал угол разлета, силу пружин, вес и форму шипов. «Феникс» послушно печатал мне пружины нужной жесткости, шестерни для спускового механизма, сами шипы — легкие, но прочные, с зазубринами, чтобы их было труднее извлечь из раны.

Единственный минус этой конструкции — долгая и сложная перезарядка. Нужно было сжать мощные пружины, аккуратно уложить несколько сотен шипов в кассету, взвести спусковой механизм. Это занимало уйму времени. Но я рассчитывал не на многократное использование. Мне нужен был один, но ошеломляющий удар.

Я представлял, как дикари, прорвавшись через первые ряды огня, несутся по ущелью, и тут, в самом узком месте, срабатывает «Еж». Облако стальных игл, летящих на уровне ног и груди. Это не убьет многих, нет. Но ранит. Искалечит. Заставит их остановиться, захлебнуться собственным визгом, создаст затор, панику. А в этот момент с высоты на них обрушится новый огненный дождь с катапульт… Да. Это будет красиво.

Время текло неумолимо быстро. Дни и ночи снова слились в один сплошной марафон. Я почти не спал, подпитывая себя лишь крепким чаем и осознанием того, что каждая сделанная мной ловушка, каждая деталь, вышедшая из «Феникса», — это еще один гвоздь в крышку гроба армии Радомира.

Иногда, выходя из мастерской, чтобы глотнуть свежего воздуха, я видел, как кипит работа. Горы «огненных горшков» росли во дворе. На другом конце площади плотники под моим руководством уже собирали первые полевые катапульты — легкие, разборные, но способные метать зажигательные снаряды на добрую сотню метров, после чего все это добро грузили на повозки и тянули в сторону Руссы, чтобы затем оттянуть к ущелью.

Но, насколько я понял со слов царей, ущелье довольно узкое, а по обе стороны от него возвышаются отвесные скалы. В идеале нам было бы забраться на них и поддать жару еще и сверху. Мне нужно, чтобы кто-то съездил туда и разведал обстановку. В конце концов, я смогу с Фениксом создать крюк-кошку, который зацепится за край отвесной стены и затем, как скалолаз, мы заберемся наверх, сделаем миниатюрный «лифт» и натаскаем горшки еще и туда, чтоб угостить недруга.

Люди работали с какой-то отчаянной, но яростной энергией. Они понимали — они готовятся не просто к битве. Они готовятся защищать свой дом, свои семьи, свое право на жизнь. И это придавало им сил.

Я видел, как Михалыч, забыв про усталость, учит молодых подмастерьев ковать наконечники для копий. Как Иван Кречет, собрав вокруг себя отряд добровольцев, обучает их основам тактики боя в ущелье. Как Иша вместе с другими женщинами готовит бинты, мази, все необходимое для будущего лазарета.

Весь город, весь наш хрупкий союз превратился в единый, слаженный механизм, работающий на одну цель — победу.

И я, стоя посреди этого кипучего, полного жизни и решимости двора, чувствовал себя его неотъемлемой частью. Не просто бароном, не просто инженером. А одним из них. Тем, кто был готов стоять до конца.

— Иван! — крикнул я, вытирая руки о тряпку и высматривая в деловитой суете двора знакомую фигуру предводителя хламников. — Подойди на минуту, дело есть.

Кречет, который как раз объяснял, показывая на схеме, начерченной на земле, как правильно работать копьем и щитом в узком проходе, тут же кивнул своим «ученикам» и направился ко мне.

Мы отошли в сторону, к стене мастерской, где гудел «Феникс», подальше от лишних ушей. Шум от его работы создавал идеальный фон для конфиденциального разговора.

— Слушаю, барон, — сказал Иван, скрестив руки на груди. Его лицо было серьезным, сосредоточенным. Он был полностью погружен в подготовку к предстоящей битве.

— У меня появилась еще одна идея, Иван, — начал я, глядя на него в упор. — Возможно, она покажется тебе безумной, но, я думаю, она может кардинально изменить ход сражения в нашу пользу.

Он молча кивнул, давая понять, что готов слушать.

— Насколько я понял со слов царей, Ущелье Черного Ворона довольно узкое, а по обе стороны от него возвышаются отвесные скалы, — я начал излагать свою мысль, жестикулируя. — Мы планируем встретить их в самом ущелье, завалить ловушками, поливать огнем с катапульт… Это хороший план. Но мы будем сражаться с ними на одном уровне. А что, если… что, если мы поднимемся выше?