По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Но есть проблемы, которые силами общественности не решить. Вот недавно в Магаданской области спилили для новогоднего праздника редчайший экземпляр аянской ели. Работники музея, на учете которых был этот уникальный экземпляр, сделали только срез с пенька, чтобы будущие поколения магаданцев удивлялись, какие деревья росли когда-то в этих широтах. А надо было не только добиться наказания для тех, кто затеял и осуществил преступление, но и в назидание потомкам рассказать об этом варварстве в пояснительной табличке к музейному экспонату. Но добиваться наказании для расхитителей природных богатств, пресекать их незаконные акции пока очень и очень трудно.
Много лет ученые и писатели выступают в защиту сибирского кедра, против его хищнической вырубки. Закон об охране природы в РСФСР, принятый в 1960 году, сделал исключение для сибирского кедра, выделив
Одна из главных бед современного природопользования — ограниченный, узковедомственный подход к богатствам земли. Я писал, в частности, о бездумной вырубке лесозаготовителями водоохранных лесов на Валдае, о причинах и последствиях такого способа хозяйствования. И вообще судьба этого района меня глубоко тревожит. Ведь географические условия русской равнины нельзя сравнивать, скажем, с Западной Европой, реки которой текут с высоких гор и по пересеченной местности. Наши реки берут начало в болотах, лесах, на отлогих холмах и медленно, петляя, текут по слабым почвам. Их так легко истощить и загубить! Кроме того, по гладким нашим местам разгоняются ветры, и расстроенные бессистемными рубками леса уже не останавливают их. Сейчас в Пеновском, Нелидовском и других районах Валдая тысячи гектаров поваленных лесов. Истоки рек еще больше обнажаются, дождевые и вешние воды сходят очень бурно, и реки усыхают. А ведь на Валдае родится множество рек, в том числе Волга, Днепр, Западная Двина…
В последние годы природа Валдая стала объектом неслыханного эксперимента еще одного ведомства. Я имею в виду так называемую химизацию водоемов. Не сброс в особо ценные водораздельные озера и реки промышленных отходов, а искусственное их отравление. Да, да! За короткий срок были отравлены полихлорпиненом многие озера Валдайской возвышенности. Это дорогостоящее (тридцать рублей на каждый гектар акватории) «мероприятие» уничтожило в озерах все живое. Зачем, спрашивается? Затем, чтобы, уничтожив все живое, потом запустить туда печорскую пелядь, потом ждать не менее пяти лет, пока эта рыба достигнет товарного размера. Наши рыбники, завалившие тюлькой и килькой рынок, в данном случае сочли «сорной» рыбой окуня, язя, судака, леща, щуку, плотву и называют свою очень сомнительную затею «очисткой» озер. Из «очищенного» озера нельзя пить ни людям, ни животным, химикаты уничтожили даже раков — этот редкий по нынешним временам деликатес.
Судя по письмам с Валдая, рыбники вообще бесчинствуют в этом районе. В 1965 году они отравили хлорной известью реку Валданку, текущую в озеро Ильмень, спустили химикаты в озера, из которых есть сток в реки Мета и Волга, причем добытую таким способом рыбу записали в план и продали, а мелкую выбросили. Однажды на встрече в «Литературной газете» Л. М. Леонов показал присланную ему сеть, через которую, как он выразился, «даже вирус не пролезет». Насчет вируса — не знаю, а валдайские рыбозаготовители для аврального выполнения плана иногда пользуются сетями, в ячейки которых не пролезет карандаш.
Я рассказал о «подвигах» лесозаготовителей и рыбников на Валдае для того, чтобы яснее стал вред ведомственной, хищнической эксплуатации природных ресурсов. И все чаще раздаются голоса о необходимости научного, комплексного подхода к использованию природных богатств, все большее число людей приходит к выводу, что надо иметь государственный орган по охране природы, который координировал и решал бы спорные и сложные проблемы природопользования, пресекал бы крупномасштабные эксперименты с природой вроде химизации озер. Я убежден, что такой облеченный правами орган не допустил бы ведомственного волюнтаризма и субъективизма, тех гордиевых узлов, которые завязаны сейчас различными ведомствами, например, на Байкале, Севане, Валдае. Я убежден, что в нашем обществе,
в нашем государственном аппарате должны работать люди, для которых охрана природы, вечного источника всех наших благ, была бы служебной обязанностью, а не только делом совести или доброй воли.1966
Поющие пески
Нет, я не о тех песках, что поют нежно и зазывно, перемещаясь под ветрами и собственной тяжестью. Сегодня я глух к этим редким звукам пустыни, потому что услышал здесь новую песню…
Да что хорошего-то, если разобраться, в этих сыпучих песках? Вот как описывал их в конце прошлого века очевидец:
«Горе путнику… Прикрыв себя всем, что только может иметь значение защиты, с шумом и песком в ушах, с болью и песком в глазах, со щекотаньем и песком в носу, с затрудненным дыханием и песком в горле и, наконец, с упованием и надеждой в сердце, ему остается только ожидать прекращения этого ада».
О какой пустыне идет речь? Гоби, Калахари, Каракумах? Нет. Возьмите атлас, найдите низовья Днепра, и здесь, на его левобережной стороне, вы увидите географическое обозначение: «Алешковские пески». Да, на Украине, в этой хлебородной, яблоневой республике, есть пустыня. И немаленькая, небезобидная. Еще в 1887 году «Лесной журнал» писал:
«Движение песков за последнее время усилилось. Движутся они по всевозможным направлениям и заносят собой не только ценные земли, но и озера, берега притоков Днепра, заносят еще сохранившиеся остатки лесов естественного происхождения и искусственно созданные плантации, разрушают дороги, поглощают усадьбы и сильно угрожают даже целым селениям: Кардашинке, Раденскому, Костогрызову, Большим Копаням и другим…»
И вот мы едем по Алешковским пескам. Наш двухдиферный «газик» мягко плывет по дороге, если можно так назвать две глубокие борозды, заполненные рыхлым, сухим и горячим песком. Мы буксуем даже на усиленном режиме двигателя, кардан все время садится на вязкую массу, в кабине трудно дышать от жары и бензинных паров. Впереди вздымается высокий бархан, и надо разгоняться, чтобы взять перевал. Мотор ноет, вот-вот сорвет себе сердце, машина тяжко дышит, подгребая под себя сыпучий песок, юзит на спусках, мотается из стороны в сторону. Никакой другой дороги здесь существовать не может, и мы бросили ее, поехали прямо по барханам. На одном из них остановились. Горячий воздух, желтые бугры во все концы. По наветренному склону неясные кривые письмена — следы гадюк. Редкие былинки песчаного овса, еще какие-то колючие травинки, жалкие кустики шелюги. А у волнистой линии горизонта, там, откуда течет этот обжигающий воздух, желто-серый столб — смерч. Самая настоящая пустыня…
Признаться, я всего этого не ожидал, и мне, привыкшему к влажной сибирской тайге и прохладе подмосковных лесов, было тут неуютно.
— А теперь правей надо брать, — сказал Владимир Николаевич водителю. — Во-он на ту вешку…
Владимир Николаевич Виноградов — здешний ученый, доктор сельскохозяйственных наук. Жарища эта ему нипочем, он оживлен, говорит интересно, увлеченно. И все о песках.
Несчетные века стремил себя сюда могучий праДнепр. Под влиянием вращения Земли отклонялся вправо, оставляя чистые кварцевые наносы. Семь крупных песчаных арен вместе с межаренными супесями занимают сейчас площадь в двести тысяч гектаров. На полтораста километров — от Каховки до берега Черного моря — лежит эта мертвая зона, много раз переработанная ветрами, принявшая к нашим дням безрадостный вид барханной пустыни. Трудно здесь всему живому. Поверхность песка накаляется, бывает, до семидесяти семи градусов по Цельсию. Осадков очень мало и в особо злые годы составляет менее 130 миллиметров в год. На памяти у всех лето, когда за три с половиной месяца не упало ни капли дождя…
Бросовая, гиблая земля. Что ни посади — высушит, сожжет, засыплет песком. И зачем, собственно, сажать, если вокруг этой пустыни лежат жирные земли, в которые можно вкладывать труд с хорошей отдачей? Но ведь родная земля, какой бы она ни была, всегда мила, и ее надо выручать, если попала в беду. К тому же Алешковские пески — вечная угроза пашням, пастбищам, колодцам, селам, поймам, дорогам, плавням, Днепровскому лиману. Преобладающие здесь восточные ветры гонят пески на город Цюрупинск, бывшие Алешки… Стоп!..