По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Мы предложили пересмотреть возраст рубок кедровых лесов в соответствии с научными данными по технической спелости древесины и плодоношению: для эксплуатационных лесов второй и третьей групп установить возраст рубки 201–220 лет, а для орехово-промысловых зон и других кедровых лесов первой группы в зависимости от условий — 260–300 лет.
По нашему мнению, пора категорически запретить и кедровых лесах сплошные рубки, не обеспечивающие естественного возобновления. При этом способы рубок должны быть научно обоснованные, различные для разных районов.
Пятилетний практический опыт Горно-Алтайского опытного леспромхоза не должен пропасть зря. На основе его материалов по лесоустройству, изысканий, технического проектирования следовало бы перестроить по принципу комплексности работу
По нашему глубокому убеждению, кедр надо выделять из общего понятия «хвойных», и цены основных продуктов кедровой тайги (древесины, ореха, кедрового масла, живицы) должны быть приведены в соответствие с их техническими или пищевыми свойствами, с фактическими затратами на заготовку.
Рассмотрим пристальнее главный, коренной вопрос — принципы, методы современного лесопользования. Лесопромышленные организации, как мы уже видели, осуществляют в эксплуатационных лесах временное, краткосрочное пользование лесом. Вырубив сырьевую базу, леспромхоз перебирается в новые, нетронутые леса. Этот метод, дающий лишь кажущийся эффект, ныне узаконен.
Давно пора подсчитать, сколько мы теряем от этих бесконечных «кочевий». Ведь три четверти основных средств лесной промышленности вкладывается в недвижимости — в здания и сооружения. На новом месте средства вкладываются вторично, затем в третий раз и так далее во всевозрастающих размерах.
Сплошные рубки, варварские методы разработки лесосек вызывают бесконечные дополнительные вложения в дороги, так как добираться до нетронутых лесов все труднее и дальше. В погоне за «сливками», за лучшими древостоями лесозаготовители строят часто в полтора-два раза больше дорог, чем это необходимо при разумном и полном использовании спелых лесов.
Одна из важных задач в лесной промышленности — переход на полное, комплексное использование древесины и ее отходов. Экономика подсказывает, что невыгодно перерабатывать это лесное сырье при бесконечных кочевьях. Предприятия по утилизации отходов будут убыточными, если станут возить сучья или хвою издалека, а перебазирование этих предприятий вслед за лесозаготовками — уже совершеннейшая нелепица.
У всех временных леспромхозов есть еще одна общая беда: сводя лес сплошь и растягивая коммуникации, они с каждым годом все труднее выполняют планы, начинают работать с убытками, и положение не спасает ни новая техника, что в огромных масштабах поступает в леса, ни щедрые премии, ни грозные приказы. Производственные здания ветшают, на длинных и уже разбитых дорогах «горит» резина, рвутся траки, перерасходуется топливо Вкладывать же деньги в новые объекты, на ремонт и реконструкцию старых невыгодно, потому что затраты не успеют окупиться: близится время переезда. При таком способе эксплуатации русских лесов нельзя решить острейшую проблему создания постоянных кадров, невозможно избежать текучести рабочей силы. Современный лесоруб не хочет жить в тех условиях, в которых жил его отец, и он прав. Разбросанные по лесам бараки-времянки лишены элементарных бытовых удобств, они быстро сгнивают и часто отвлекают на ремонт и восстановление больше средств, чем вкладывается в строительство новых поселков.
«Кочевой» метод хозяйствования ставит перед лесной промышленностью неразрешимые проблемы Но есть еще одна, самая большая опасность в подобном методе — неизбежное обесценивание лесного фонда страны. При теперешних способах рубок лесные сырьевые ресурсы совсем не восстанавливаются или восстанавливаются очень медленно, причем малоценными или сорными породами. Пустыри, болота, заросли кустарников и осины — вот какой «лесной» пейзаж все чаще и чаще можно увидеть в России. Недавно один из лесозаготовителей выступил в прессе со статьей о необходимости «прекратить столь значительные и неоправданные лесозаготовки в центральных и северо-западных районах Российской Федерации».
Но какой же выход он намечает? Перебазирование!А давно пора набраться мужества и сказать правду: срочное перебазирование лесозаготовок за Урал, если даже каким-то чудом лесозаготовители получат на это необходимые средства, не решит проблемы, а лишь ненадолго отодвинет ее и поставит вновь с еще большей остротой. Дело в том, что и за Уралом не так уж много лесов, если учесть наши способы их эксплуатации и наши потребности. Один из специалистов лесного хозяйства, используя имеющиеся статистические данные, подсчитал, что, за вычетом лиственницы (ее до сих пор почти не рубят), северных недоступных и горных лесов, березовых колков, гарей, шелкопрядников, защитных и кедровых массивов, остается в лесном фонде Сибири всего 15–17 процентов площадей, на которых в ближайшие десятилетия можно вести заготовки древесины…
Ясно видится не столь уж далекое будущее: при теперешнем «кочевом» способе заготовок лесного сырья мы быстро дорубимся до тундры и гольцов, выроним топор из рук и растерянно оглянемся назад. Неужели, спросим мы себя, нельзя было по-другому? Нет, жизнь требует отказа от нынешней лесопромышленной практики!
О том, как надо добывать наше лесное сырье, вот уже несколько десятилетий среди ученых идут дискуссии. Некоторые представители лесной науки оправдывают существующее положение в русских лесах, которое, дескать, «сложилось исторически». Не берусь утверждать, что это положение создалось в результате того, что у нас стало слишком много грацианских, хотя, правду сказать, есть и такие ученые, которые не понимают, как это можно бороться за какие-то научные принципы, если отказ от них неплохо оплачивается: деньгами, должностями, спокойствием…
И все чаще специалисты обращаются к наследию основателей отечественной лесной науки Ф. К. Арнольда, А. Ф. Рудзкого, М. К. Турского, М. М. Орлова, Г. Ф. Морозова, Н. С. Нестерова, М. Е. Ткаченко, все с большей настойчивостью говорят о необходимости ведения у нас настоящего лесного хозяйства, о реабилитации и восстановлении лесоводства в своих правах. А что такое лесоводство?
Несколько лет назад большой знаток русских лесов С. А. Хлатин разыскал и с немалыми трудностями издал лекцию профессора Петроградского лесного института Г. Ф. Морозова «О лесоводственных устоях», прочитанную им полвека назад. И вот лежит передо мной тоненькая серая брошюрка, одна из двух тысяч — такой тираж дали этому изданию. На обратной стороне обложки в верхнем левом углу значится: «Цена 07 копеек». На самом же деле этой книжечке нет цены.
Когда-то я с наслаждением прочел благородную, романтическую, стройную, как хорошая поэма, книгу Георгия Федоровича Морозова «Учение о лесе», а эта брошюрка естественно завершает большой труд знаменитого русского лесовода, как бы подводит итоги яркой жизни и многогранной деятельности ученого, первым в мире давшего классическое описание статики и динамики лесных сообществ.
Лесоводство Г. Ф. Морозов понимает широко, всесторонне. «Лесоведение, — говорит он, — безусловно необходимая ступень нашего образования, но ступень недостаточная Мало знать законы статики и динамики леса…» Второй составной частью общего лесоводства он считает технику, практику, поиски путей осуществления лесоводственных начал И третьей — «политику лесоводства» — «суть нашего символа веры».
Какие же принципы лесоводства намечал Г. Ф. Морозов? Основной, главный — постоянство пользования лесом, непрерывность его эксплуатации. В чем он состоит? Г.Ф. Морозов пишет: «Мы неизбежно должны выдвинуть в качестве самого первого, самого основного условия для осуществления идеи постоянства пользования некоторое жизненное и определенное требование — это создание и поддержание устойчивости лесных насаждений».
Стихийный лес — сложнейшее природное образование, «общежитие разнообразных организмов, объединенных общностью условий жизни». «Надо стремиться к такой организации пользования лесом, — писал Г. Ф Морозов в своей книге, — чтобы он не уничтожался и по возможности улучшался в своих хозяйственных качествах».