По городам и весям: путешествия в природу

И я заехал сюда поклониться праху поэта, тихо постоять подле, оглядеться вокруг… Днипро в весеннем разливе, степные дали просторного Левобережья, обрывные кручи правого берега, а за спиной Тараса — лес Чернечей горы, загораживающий то, что назавтра оглушит меня, взбудоражит и надолго займет. Земля…

Народ вообще-то живет тут зажиточно. Земли добрые, можно сказать, отменные. В урожайный 1966 год крестьяне Каневщины собрали в среднем по двадцать четыре центнера зерновых с гектара, а пшеницы — двадцать восемь. Как тут не радоваться! Однако есть у этих благодатных мест одна страшная беда, которая, как вечное проклятие, омрачает любую радость.

Едешь по району, переваливаешь с бугра на бугор, ныряешь в развальные балки, далеко по целику огибаешь свежие глубокие провалы и видишь, что никакого «степу широкого» тут и в помине нет. Земля настолько густо изрезана оврагами, что образовался пересеченный, почти гористый рельеф, а поля вытеснены на водораздельные межовражные площади. Вот пахотные земли колхоза имени Боженко. К проселочной дороге примыкает сравнительно небольшая водосборная площадь. Недавний ливень подмял, как траву, молодой приовражный лес и обрушил в провал полторы тысячи кубометров земли. Острым и длинным клином врезалась вершина оврага в поле. А вот овраг устрашающих форм и размеров. Падает в Рось за много километров от вершины. В самом своем истоке он имеет глубину около двадцати пяти метров, а внизу, куда не добраться, — полсотни. В дождь края оврага слезятся, вода подмывает мягкие основания стен, земля нависает козырьками, потом сползает вниз. Овраг расширяется, образует отвершки, поражает новые и новые поля.

Недалеко от Канева мне показали Хмелянский овраг. Длина его сравнительно невелика — восемь километров, но глубина чудовищна — семьдесят метров, а длина по периметру со всеми отвертками — сто двадцать километров! Совсем недавно он поглотил десять гектаров пахотной земли. Есть на Каневщине овраги длиной по двадцать-тридцать километров, и один из них, падающий в Днепр, подступил к шоссейной дороге Канев — Киев. Беда рвет в клочья поля, губит села и сады. Почти четыре с половиной тысячи оврагов в одном районе!

Никогда, верно, не забуду я еще одного тяжелого впечатления, вывезенного совсем из другого уголка страны. В тот день над Горным Алтаем сияло ослепительное солнце. Прозрачный горный воздух приближал к речной долине изумрудную тайгу, у воды легко и ненасытно дышалось.

Старый алтаец, с которым мы рыбачили, клятвенно обещал погоду на ближайшие дни. Но после полудня солнце вдруг ослабело, стало мутнеть, желтеть и коричневеть. Алтаец недоуменно взглядывал на него и упрямо повторял, что дождя, однако, не должно быть — ни зверь, ни птица, ни насекомые не готовятся к нему, а они-то уж знают…

После хариусной ухи мы заснули в палатке. Ночь прошла без громов и молний, только воздух был какой-то тяжелый и невкусный. А утром нас ждало нечто особенное — за ночь тайга в долине сделалась черной. При свете свежего утра стояли в недвижном воздухе черные кедры, березы и пихты. Ближе к нам они были серо-коричневыми. Потрясенный алтаец растерянно вертел головой. Он прожил тут почти восемьдесят лет и никогда не видел родных лесов в таком противоестественном облике. Тайга сняла траур через два дня, когда начались ветры и дожди. Вода, в которой еще вчера можно было увидеть трепетные тени хариусов, сделалась мутной, и даже большие камни на дне не просматривались…

Что это было? В степном Алтае, за сотни километров от нас, ветры подняли в воздух распыленную неразумной обработкой почву и протащили над нами в Туву и Монголию.

Вода и ветер — вот две природные стихии, вызывающие эрозию. В отношениях меж землей и водой самой природой заложено непримиримое противоречие. Влага необходима для образования почвы и развития жизни на ней. Без воды мы не сможем вырастить ни растения, ни животного — этих промежуточных звеньев, соединяющих почву и человека. В то же время вода при определенных условиях — зло неизбежное и страшное. Если умело снять на пленку сильный дождь и посмотреть, что он творит на поверхности земли, мы увидим картину, полную динамики и драматизма. Крупные дождевые капли, падая с большой скоростью, производят своего рода взрывы, которые разбивают комки почвы, вымывают питательные вещества, образуют мутную смесь, закупоривающую земные поры. Вы замечали, что даже очень сильный дождь не может иногда промочить почву на глубину более пяти сантиметров? Но это еще полбеды. Куда вреднее смыв почвы.

Идеально горизонтальных плоскостей на земле, должно быть, не существует, и вот взмученная вода стекает по склонам, часто совсем незаметно обедняя землю, снимая с нее один живой слой за другим. Все коварство этой плоскостной эрозии обнаруживается тогда, когда мы замечаем, что почва начала менять цвет, светлеть, терять плодородие.

Следующая ступень в нашем перечне бед — струйчатая эрозия. Обильные дожди и быстрое таяние снегов вызывают на полях мелкие промоины по склонам. Их запахивают каждый год, а они возрождаются снова и снова, и там, где есть условия, например попутное склону понижение, тропа к водопою или тракторная колея, водомоины могут привести к последней стадии распада земли — овражной эрозии.

Ветровая эрозия наиболее губительна на безлесных ровных просторах. Почва сплошь распаханных полей в период засухи превращается в легкую распыленную массу и становится добычей ветра. Земля закручивается в смерчи, «дымится» на подветренных склонах, идет поземкой, засекая всходы сельскохозяйственных культур. Зимами ветры иногда сдувают снеговой покров и образуют черные сугробы из снега и пыли. Но все же главное, непоправимое стихийное бедствие в сплошь распаханных степях — пыльные бури. Мелкие летучие частицы почвы поднимаются высоко вверх и переносятся на сотни, даже тысячи километров. Более крупные и тяжелые частицы перегоняются ветром по земле и засыпают посевы, строения, сады, огороды, дороги, оросительные сооружения. Черные бури нередко сдувают почву до материнской породы, и тогда, считай, конец земле на веки вечные.

Как велики масштабы этого бедствия? Не будет большим преувеличением сказать, что оно распространено почти повсеместно. Только в европейской части страны подвержено водной эрозии около пятидесяти миллионов гектаров пашен. Ежегодно «списываются» тысячи гектаров в Воронежской, Ростовской, Саратовской, Курской и других областях России. Деградирует чуть ли не треть украинских сельскохозяйственных земель.

В Армении полностью смыт пахотный слой на площади в сто тысяч гектаров. В Азербайджане почти сорок процентов всей территории подвержено водной эрозии. Эрозированность пашен в ряде районов Нахичеванской АССР достигает 85 процентов. В Грузии есть колхозы, которые, лишившись в результате эрозии всех пахотных земель, вынуждены переселяться. В целом по стране ежегодно смывается около полумиллиарда тонн почвы. С пашен и с пастбищ уносится за год 1,2 миллиона тонн азота, до 0,6 миллиона тонн фосфора и около 12 миллионов тонн калия. Причем азота мы теряем больше, чем дает вся туковая промышленность страны.

Во многих земледельческих районах эрозия уносит азота, фосфора и калия больше, чем вносится в почву с удобрениями, и потому-то наши усилия и огромные затраты на удобрение полей не дают подчас заметной прибавки урожая.

Наступают овраги. На Украине около миллиона гектаров заовраженных земель. В центрально-черноземной полосе России длина оврагов на каждом квадратном километре составляет в среднем 580 метров, а в Курской и Орловской областях — более семисот.

Все чаще случаются черные бури. Не забыты еще чудовищные, с трехкратным повтором пыльные бури 1960 года. Всю весну того приметного года хлеборобы нашего юга не видели света, не знали покоя. Бедствие охватило десять областей Украины, повредило около миллиона гектаров озимых, вызвало гибель посевов во многих районах Краснодарского и Ставропольского краев, в Ростовской и Волгоградской областях. На Черных землях, где зимою пасется до трех миллионов овец, сдвинулись пески. За последнее десятилетне площадь сыпучих песков удвоилась.

Эрозия захватила даже такой увлажненный, лесной и болотистый край, как Белоруссия. С лесных площадей, оголенных рубками, летят легкие супесчаные почвы, пылят осушенные торфяники. По распаханным сплошь землям Казахстана пыльные бури гуляют теперь ежегодно. В 1963 году в Павлодарской области повреждены и уничтожены посевы на площади более миллиона гектаров, на следующий год было выведено из оборота еще шестьсот тысяч гектаров.

В 1965 году ветровая эрозия охватила пять миллионов гектаров Целинного края За последние пятнадцать лет в Казахстане возникло около трех миллионов гектаров сыпучих песков.