По городам и весям: путешествия в природу
Шрифт:
Илофильтры, как я увидел, хорошо цедят воды и на других днепровских водохранилищах. Направляют эту важную работу проектировщики Союзгипролесхоза, и украинские лесники хорошо отзываются о них. Проектировщики помогли полностью облесить «моря» по периметру, разработали много проектов закрепления песков. Ученые Украинского научно-исследовательского института лесного хозяйства пытаются также — правда, пока не очень успешно — применять ивовые волноломы, чтобы не разрушались берега «морей».
О размыве берегов водами искусственных водохранилищ — абразии — надо бы сказать особо. Меня, вспоминаю, поразил и опечалил вид огромной горы, возвышающейся над Кременчугским «морем». Когда-то в густом лесу на кручах этой возвышенности стояли русские военные поселения, и к горе с тех пор прилепилось имя Московская. Катер
Украинские лесники по совету ученых пытаются сажать в отмельных местах ивняковые волноломы, да толку от этого мало. Что может сделать щетка из прутьев и кольев против пятибалльного шторма? А как защитить Московскую гору, например, под которой сплошь приглубые берега?
Это беда неостановимая, и никто пока не может предугадать, когда же по берегам наших водохранилищ образуются естественные волногасящие откосы. Но есть один вопрос, требующий ответа: за счет кого мы должны отнести эти безвозвратные потери прибрежных земель?
А во время поездки вдоль Северо-Крымского канала я был потрясен ландшафтами, открывающимися время от времени с дороги.
Вообразите себе большой колхозный сад, вступивший в пору наивысшего плодоношения. Идет весна, сад буйно цветет, одев землю облаком необычайной белизны. Но это его последнее цветение — под самые нижние ветки яблонь, вишен и слив подступила вода. И эту беду отвратить тоже невозможно. Правда, за селом Чернянка построили станцию перекачки. Прорыли понизительную систему, уложили трубы большого диаметра, круглосуточно качают воду в канал, но она не убывает. О Чернянке народ шутит: «Що дурный робить? Ситом воду носить…»
Не разумнее ли было бы потребовать от энергетиков, чтобы они ограничивали площади водохранилищ до каких-то оптимальных размеров? Ведь и затопление Конских плавней было предусмотрено проектом, хотя в свое время ученые настойчиво предлагали обваловать водохранилище, чтобы спасти земли…
И еще одно умозаключение, которое, правда, может показаться кой-кому слишком уж еретическим. Однако я обязан высказать его здесь, оно принадлежит не только мне. Крестьяне, ученые, инженеры, партийные и советские работники, живущие в районе Каховской ГЭС, прямо и недвусмысленно говорят о том, что сейчас необходимо просчитать все выгоды и невыгоды этого сооружения, а если окажется, что сегодняшние и завтрашние минусы перекрывают плюсы, то следует по-деловому и спокойно объявить: это особый случай, мы тут столько-то теряем, товарищи, и, чтобы не усугублять положение, давайте спустим водохранилище, законсервируем станцию…
Одна мысль занимает меня с тех пор, как я впервые столкнулся с межведомственными противоречиями при использовании общенародной собственности — земель, вод, лесов. Почему у нас эксплуатация какого-либо одного вида природных ресурсов происходит за счет другого, почему развернувшее свое хозяйство ведомство часто ущемляет соседей? И почти всегда страдают общегосударственные интересы.
…В период хозяйственных шатаний затеяло некое ведомство соорудить в дельтах некоторых наших рек целлюлозные заводы. Уйму валюты ухлопало, обещая скорую отдачу. Строительство, начатое без серьезных технико-экономических обоснований, практически по мановению одной руки, ныне закончено, и неудобоваримую эту кашу сейчас расхлебывают и сами предприятия, и их соседи. Херсонский завод, например, так же как Астраханский и другие заводы-близнецы, рассчитывал переваривать на целлюлозу камыши. Но потревоженные корневища камыша отмирали, а от понижения уровня днепровских вод ниже плотин началось его усыхание. Короче, сырье в мгновение ока истощилось, хотя механизированная добыча камыша так и не была налажена.
Особенно много претензий в последнее время к гидростроителям. Без меры затопленные земли — не все. Известно, какие огромные дополнительные расходы вызвала «сработка»
уровня Севана, какими неприятностями сопровождается сейчас подпор Байкала, как пострадало из-за плотин рыбное хозяйство Каспия. Недавно один ученый-гидротехник показал мне схему гидроэнергетического использования французской реки Роны. Каскад из дюжины станций совершенно не затапливает ценных угодий, ни разу не пересекается фарватер реки — все станции расположены на спрямленных излучинах. И людям хорошо, и земле, и рыбе…Вернемся, однако, на родную землю. Каждый год в нашей стране прибывает примерно три с половиной миллиона едоков, количество же пахотной земли на душу населения за последнее десятилетие уменьшилось, несмотря на распашку целины, лугов, осушенных болот. Конечно, главные потери шли за счет растущей ветровой и водной эрозии почв, затопления пойм, о чем я писал выше, однако пора уже, наверно, считать и другие потери: земле все равно, от какой причины она гибнет, и пока не придумано названия тому виду эрозии, который я тут имею в виду.
Десятки тысяч гектаров почвы гибнут ежегодно при горных разработках открытым способом. А кто видел страшенные провалы над шахтными штреками в районе Анжеро-Судженска (Кузбасс) или выбросы горнодобывающих предприятий в окрестностях города Золотого (Донбасс), тот может составить представление об этой беде, грозящей нашим землям. Мне могут возразить, что тут уж ничего не поделаешь, так как процесс промышленно-технического развития современного общества неостановим. Конечно, все убыстряющаяся индустриализация вызывает неизбежные потери почв, однако можно многое предпринять, чтоб приостановить уменьшение бесценного народного достояния, не восполнимое никакими достижениями техники.
В ряде зарубежных стран горняки оставляют пустую породу в старых забоях, перед вскрышными работами снимают почвенный слой и хранят до того времени, когда можно будет вернуть его на прежнее место. В некоторых странах приняты (а главное, исполняются) законы, обязывающие любое лицо или ведомство ежегодно возвращать аграрникам такое количество пахотной земли, какое временно изымается. Кое-где застройщики даже вывозят почву со строительных площадок, рассыпая ее в тех местах, которые укажут аграрники. А мы только в 1965 году отвели под различные застройки сто тридцать тысяч гектаров пахотных земель, и наше сельское хозяйство не получило на них никакой реальной компенсации.
Мне кажется, пришла пора задуматься нам об исходных принципах нашего природопользования. И хотя теснейшая связь их с другими общественными явлениями ни у кого в наши дни не вызывает сомнений, я не буду касаться этических и социальных аспектов проблемы, а возьму только ее организационно-экономическую сторону. Не потому ли мы так расточительны подчас с землей, например, что в основе взглядов наших экономистов и плановиков лежит некий абстрактный теоретический феномен, одна нелепая и косная условность, согласно которой природные ресурсы вроде бы не входят в понятие народного богатства? Земли, леса, воды, в которые не вложен труд, не могут, дескать, согласно закону стоимости оцениваться в рублях. Этим умозрительным взглядам давно уже противостоит неоспоримый тезис об истощимости наших природных ресурсов, противостоит обыкновенный здравый смысл и каждодневная реальность жизни. Директор совхоза, у которого затопили гектар плодородной пашни, может на простых канцелярских счетах подбить итог потери. Он возьмет среднюю урожайность с этого гектара, прикинет стоимость продукции, сложит-помножит и предъявит счет, вот, мол, сколько мое хозяйство потеряло, платите, пожалуйста!
Правда, я тут сознательно упрощаю проблему — земля у нас, являясь общенародной собственностью, не может стать объектом операций, напоминающих куплю-продажу, и для финансовой оценки ее, как и других природных ресурсов, счетов явно недостаточно. Может быть, для учета ценности земли следует ввести понятие социалистической ренты? Никто, повторяю, торговать ею не собирается, однако ценностная характеристика наших земель помогла б правильнее их отводить, облагать налогами, учитывать разную продуктивность почв при землеустройстве и т. д. Должно быть, настало время все наши природные богатства, в том числе ресурсы перспективного использования, пропускать через стройную систему условных цен, эквивалентов и коэффициентов, учитывающих сегодняшнюю доступность и рентабельность использования сырья, динамику развития производительных сил.