По следам мистера Волка

— Я ведь вам плачу за обучение, — напоминает Элис, уперев руку в бок.

Но миссис Джонс не теряется.

— Я думала мы подруги, — поджимает она губы, — думала, помогаем друг другу! А ты… ай, — и в сердцах машет на неё рукой, после чего обиженно замирает вполоборота к Элис, ожидая, какой будет её реакция.

— Но вы ведь знаете, что у меня есть настоящая работа. И меня могут уволить. Это очень важно для меня. Долго мне тут быть, когда вы уйдёте?

— С фартуком закончим, это быстро, а потом тебе придётся около часа подождать человека. Передашь ему его новые рубашки, приберёшься немного и ступай себе, — пожимает она плечами. — Я покажу тебе, как делать выкройку и что сшивать, — подходит к столу, сразу же принимаясь за дело, — а сама пока пуговицы одному пареньку пришью. Он, — смешливо, пискливо хмыкает, — вечно их теряет, я уже наловчилась, знаешь, как их пришивать? — и не дожидаясь ответа говорит: — Сразу же всеми возможными способами, во как! И крест-накрест, и… Ну, ты поняла. Но и это не помогает. Нервное, видимо, вечно теребит их. Думаешь, — перескакивает миссис Джонс с темы на тему, без слов умудряясь показывать Элис, что делать, — ромашковый чай может помочь успокоиться? Мне не помогает.

Элис приподнимает бровь, вздыхает и касается её плеча.

— Правда не помогает? А сейчас?

Миссис Джонс замирает, прислушивается к себе, а затем выдыхает с облегчением.

— Пожалуй… Наверное, просто для всего нужно время, верно? Ну, — подаёт ей ножницы и садится за стол напротив, — давай, приступай. И расскажи заодно, что за история там произошла на приёме у мистера Оуэна? Говорят, он взбесился и загнал котёнка на дерево. Или что-то вроде того…

— Что? — поражается Элис на мгновение, а потом хмыкает, ехидно наморщив хорошенький носик, вспомнив, каковы люди и что удивляться здесь нечему. — Нет, он спас котёнка и подарил его девочке. Прада, думаю, если она приволочёт его в дом, её мать ей уши оборвёт. Кто это вам такое наговорил?

— Не помню уже, услышала где-то, — пожимает она плечом. — А почему уши оборвёт? Плохой котёнок? Блохастый, наверное, и плешивый, — морщится.

— Плохой, потому что у него есть рот и другие отверстия, — ухмыляется Элис, принимаясь за выкройку. — Кстати, мне бы хотелось научиться в первую очередь шить рубашки. Мужские. Брюки тоже можно. И бельё. Бельё в первую очередь, за десять лет-то всё стало хлипким, что оно удержит?

— Да, — тянет она, — да… Но хуже, когда удерживать нечего! Десять лет провести неизвестно где и в каких условиях, кошмар… — цокает языком. — Хотя, слышала я, бывшего графа нашего видели в… ну, угадай-каком-доме недавно… Так что, видимо… Да, — тянет снова, слегка краснея.

— В каком доме? — не понимает Элис.

— Чистая душа… В доме для утех он был. Его видели там. Видимо к подружке своей бегал. В прошлом мало кто верил, что с появлением жены он прекратил с ней… общение. Поэтому ещё и думали многие, что от жены избавиться он мог. Правда странно, если сделал так из-за… ну, ты понимаешь, кого. Но она горевала, я слышала, когда Оуэн женился. Так что, как знать. Как знать…

— Ой, — морщится Элис, на мгновение разволновавшись из-за репутации графа.

Но ничем плохим это ему не грозит, ведь даже Людарик регулярно туда захаживает. У мужчин это не считается чем-то особенным.

Вот только…

— Как думаете, выгоднее жена или проститутка?

— Жена, — тут же отвечает она, даже не задумавшись. — Жена выгоднее в разы!

— Думаете? На неё ведь тоже деньги уходить будут, но не факт, что это окупится. Впрочем, с проституткой точно не окупится. Если он будет ходить туда слишком часто, мы не приведём замок в порядок. Там ещё столько работы.

— Понимаешь… Жену, конечно, содержать нужно всё время, но деньги на неё постепенно уходят, да и дома ждёт мужчину её тепло, забота и любовь. И репутация не страдает. И детишки, наследники. И безопасно это. И стабильность какая-то имеется. А в случае чего и она о тебе заботится, а не только ты о ней, — говорит так, словно выговаривает уже Герберту и тяжело вздыхает. — А замок ваш… Его бы снести и новый поставить!

— Ну неправда, замок мне не обижать! А жена… он ведь… не женится на ней?

— На ком?

— Той девушке из дома Морригона. Это всё испортит.

— А, на ней… Да, нехорошо бы вышло, да и она разорила бы его совсем! Думаю, женится, — заключает с такой уверенностью, что кажется, несмотря на её слова, будто одобряет.

— Они его съедят, словно блохи пса… — шепчет Элис в ужасе.

— О да, — тянет миссис Джонс с удовольствием. — Разумеется! А он и поддастся. Столько лет женщин не видеть, а тут все тебе на шею вешаются!

— Да я про горожан… — тянет Элис, на взводе оттого, что должна сидеть здесь, а не идти отчитывать Герберта.

— А, ну это уже будет не столь важно, — отмахивается. — Он уже будет беден, возможно, без дома, потому что влезет в долги и отдаст замок самому Морригону. В общем, уже не до людской молвы ему будет, деточка… Ну, ты там, как, показывай!

Элис рывком поднимается.

— Нет, я так не могу, мне нужно идти…

— А ну стой! — откладывает она свою работу и поднимается. — Это мне нужно идти. Ты обещала мне, что задержишься здесь!

Элис выдыхает и закатывает глаза.

— Ладно уж. Но в следующий раз мы сошьём трусы!

— Трусы, так трусы, как скажешь! — спешит миссис Джонс к выходу, пока Элис не передумала. — До встречи, дорогуша, приятного тебе вечера! — и она скрывается за дверью.

Элис кривится. А ведь прекрасна знает, что нельзя дружить с другими женщинами, потому что… вот это!

А с мужчинами, потому что они приставать начнут.

И остаются лишь брат да замок.

Она отгоняет мрачные мысли и принимается за работу. Скорее бы этот клиент пришёл!

А того всё нет и нет, но когда терпению уже подходит конец, над дверью звякает колокольчик и в помещение заходит Джон Кроули.

— Элис, — расплывается он в улыбке и снимает свою шляпу, — здравствуй! А что ты здесь? Где хозяйка?

— Я за неё. А ты?

— А я за своими вещами… — отчего-то теряется он. — Не отдашь?

— Ты заказчик рубашек?

— Да, и я заплатил уже, заранее… Что, мне не отдадут мои рубашки? — хмурится он и обводит комнату взглядом, пытаясь отыскать их. — А я так хотел…

— Успокойся…

Она собирает изделия миссис Джонс и подаёт ему.

— О, благодарю! А я почему-то подумал, что раз её нет… А ты будешь здесь ещё долго?

— Нет, ухожу, мне нужно поговорить с графом. Уберечь его от беды…

— От беды?! — восклицает Кроули. — Так идёмте же скорее! Кажется, он у себя… Нам ведь по пути, Элис. Заодно прогуляемся, и вам безопаснее, и мне приятнее, — и он протягивает ей руку.

Она, поколебавшись, зная, что придётся выслушивать россказни о феях, всё же соглашается.

Хочется бежать, а Кроули плетётся как черепаха, да ещё и до сих пор держит её за руку, а это не слишком хорошо для репутации Герберта.

Зато сам Кроули едва ли не светится от удовольствия, и вопреки ожиданиям Элис всю дорогу говорит не о своём странном увлечении, а о мечтах про семейную жизнь.

— Я бы носил жену свою на руках, — и, подумав, добавляет: — даже если была бы она пышной. Вообще, в моём роду много было пышных дам, я привык, считаю это красивым. Думаю…

Она, наконец, подходят к замку, а потому Кроули теряет мысль, замечая Герберта, который будто специально поджидал их у врат.