По ту сторону синих гор

Муж пошевелился, разрушая шорохом одежд затянувшийся зрительный контакт. Я попятилась, пытаясь обрести уверенность за границей ставшего слишком тесным рядом с кайгеном пространства, но его тяжёлая рука тут же поймала меня за плечо, а губы укоризненно сжались.

– Глупая женщина, - с налётом лёгкой грусти произнёс он.
– Такая честная, бесстрашная и...

Он почему-то не стал продолжать дальше, повесив оборванную на полуслове фразу невидимым знаком вопроса в воздухе.

– Какая ещё?
– спросила я. Но не потому, что действительно хотела это знать, а потому что молчать, находясь с кайгеном рядом, становилось всё тяжелее.

На его шее дёрнулся кадык. Волна сократившихся мышц прошлась по горлу и мужчина едва слышно вздохнул, словно боялся нарушить спокойную тишину, внезапно отгородившую нас от окружающего мира.

Рука кайгена отпустила моё плечо и медленно переместилась мне на затылок, зарываясь в волосы. В груди горячо ёкнуло. Дрожь, родившаяся от его прикосновения, прошлась по спине и перекинулась на ноги, лишая опоры, внезапно делая меня ужасно чувствительной и слабой.

Ладонь мужа с настойчивым нажимом потянула меня к нему ближе, и я болезненно поморщилась, когда пальцы кайгена нечаянно коснулись полученной мной при падении во время боя гематомы.

Супруг замер, осторожно ощупывая здоровенную шишку у меня на затылке, и величавое спокойствие его лица вновь изукрасила мрачными красками тревога.

– Стёганку сними!
– хмуря брови и одаривая меня тяжёлым взглядом, уронил он.

Я непонимающе вытаращилась на него, а кайген пугающе холодно заявил:

– Снимай, если не хочешь, чтобы это сделал я.

Опять начнёт рвать на мне одежду? Виххард его задери! Мне нравится эта стёганка! Она вообще лучшая из всего, что он мне принёс!

Злясь и негодуя, я стянула её через голову, а затем от неожиданности ойкнула, когда муж резко выдернул у меня из штанов рубаху и задрал её до груди, впиваясь цепким взглядом в синюшный кровоподтёк проступивший под рёбрами.

Глаза медведины превратились в два колючих осколка льда, и от выражения его лица захотелось залезть в прикроватный сундук, закрыть крышку и повесить на неё замок.

Я вдруг отчётливо ясно поняла, что муж сейчас пойдёт и просто прибьёт кайгена, оставившего на моём теле синяк.

– Не смей!
– я испуганно схватила супруга за руку, глядя ему прямо в глаза.
– Не смей никого из-за этого наказывать. Это был честный бой!

Он мрачно выдвинул вперёд челюсть, всей своей перекошенной от злости мордой демонстрируя мне в каком месте видел этот честный бой.

– Пожалуйста...
– порывисто попросила кайгена я, и он поймал мой взгляд в капкан своего, чуть хмурясь, но не произнося ни слова.

Отпустив меня, он пересёк комнату, подхватив с подоконника полотенце, которым бьл накрыт кувшин с молоком.

Я не очень понимала, что муж делает, высунувшись в окно, поскольку за его широкой спиной разглядеть что-то было невозможно. Мне почему-то подумалось, он сейчас что-то согнёт или вьломает в запорном механизме окна, чтобы оно больше не открывалось, но оказалось, что кайген всего лишь собрал в полотенце снег с подоконника.

Моя растерянность стала безмерной, когда мужчина связал ткань в узел, и приложил его к моему затылку.

– Стой так, - буркнул он, поднимая мою руку и зажимая её на холодном свёртке.
– Сейчас вернусь.

Я и головы повернуть не успела, так быстро он исчез. У меня даже приблизительных предположений не было, что он собирается делать. Впрочем, я бы ни за что и не угадала.

Муж действительно вернулся почти сразу, притащив с собой горшочек, наполненный какой-то вязкой субстанцией бурого цвета, которая имела довольно резкий, специфический запах.

Меньше всего я ожидала, что кайген примется с её помощью меня лечить.

Наверное, нужно было уже привыкнуть к его бесцеремонности, но почему-то не получалось. И я кусала губы и краснела, пока он, задрав мою рубаху, осторожно втирал в травмированное место чуть холодящую, пахнущую терпкой горечью мазь.

Пальцы его мягко трогали рёбра, то и дело соскальзывая с синяка на них в сторону оставшихся на боку после Хель-Терри шрамов, словно супруг надеялся, что его лекарство способно убрать и рубцы от ожога тоже.

Испытывая мучительную неловкость от слишком медленных и интимных прикосновений мужа, я решила попробовать прекратить эту «пытку».

– Можно позвать Сигрид. Думаю она справится с мазью не хуже тебя.
– предложила я.
– Тебе ведь ещё нужно успеть собраться к возвращению дильфара.

Рука кайгена замерла на моей коже и его синие глаза посмотрели на меня в упор.

– Сигрид наказана, поэтому просидит взаперти три дня.

Он шутит? Я просто не верила своим ушам.

– Наказана?
– переспросила я.
– Ты в своём уме? Перед ней же все извинились!

– Я не извинился, - нагло заявил супруг, и у меня возникло желание треснуть его чем-нибудь, чтобы вправить мозги.

– И за что ты её наказал? В чём по-твоему она виновата?

– Её наивность, невнимательность и расхлябанность едва не стоила жизни тебе и доброго имени ей самой! Если бы она хотя бы вспомнила, кто находился на кухне, когда она туда заходила, этого бы не было, - муж указал взглядом на мой синяк и я возмущённо выдала:

– Если она провинилась передо мной, тогда почему право наказывать её ты берёшь на себя? Это я должна решать!

– Сигрид просидит под замком три дня - и точка!
– с нажимом произнёс оэн и выжидающе замер, ожидая моей реакции.

– Хорошо, - сдержанно выдохнула я, уже придумав, как обхитрить мужа.
– Тогда позволь мне хотя бы выбрать место, где её будут держать.

Кайген настороженно прищурился и коротко кивнул, рождая в моей груди бурю восторга от первой маленькой победы.

– Всё?
– подозрительно присматриваясь ко мне, уточнил он.

– Нет не все! Где мои коклюшки' - вперилась в него требовательным взглядом я, еле сдержав насмешливую улыбку от вида полной растерянности огромного и сильного мужчины, сбитого с толку всего одним словом «коклюшки».