Победитель

Резидент был немного под хмельком – тяпнули на прощание. Астафьев, впрочем, не усердствовал – знал, что от спиртного в самолете разболится голова.

– В общем, так и передайте, – говорил Мосяков. – Я по своей линии делаю, что могу. Для меня ситуация понятна. Амина надо убирать. Он не сегодня-завтра к американцам перекинется. Нам это надо?

– Нет, – устало ответил генерал-лейтенант Астафьев. – Нам это совершенно не надо.

Резидент с сопением вытащил из кармана фляжечку.

– Вот именно. Тараки – простой мужик. Я его чувствовал. Уж я в людях-то, слава богу. А этот – змей!.. Совершил переворот… арестовал Генсека… что с ним – неизвестно…

Протянул фляжку Астафьеву.

– Хотите? “Двин”.

– Нет, спасибо.

– Знаете, чем хороший коньяк отличается от плохого? Хороший коньяк падает в живот теплым камушком… В общем, надо нам вместе двигать это дело. К сожалению, спецоперации успеха не приносят. Наметили одну совсем серьезную – штурмовать дворец Арк. Потом отказались. Силенок у нас маловато. Нужно проводить войсковую. Иначе его не взять. Он беспрестанно ноет, чтобы ему помогли советскими войсками. Вот и…

– К этому идет, – вздохнул Астафьев. – В начале ноября “мусульманский” батальон будет переброшен в Баграм. У меня только один вопрос. На кой черт Амину советские войска, если он, по вашим словам, не сегодня-завтра перекинется к американцам?

Иван Иванович, молча ведший “Волгу”, обернулся, чтобы мельком взглянуть на Мосякова. И хмыкнул: мол, надо же, каких простых вещей люди не понимают!

Вскинув брови, Астафьев уставился на его затылок.

– Э-э-э, вы плохо его знаете, – возразил резидент. – У него шесть тузов в колоде!

“Волга” подъехала к воротам КПП и остановилась. Фары заливали ворота светом. Иван Иванович нетерпеливо посигналил.

– Уснули, обезьяны! – злобно сказал он.

Заскрежетал механизм, створки начали раскрываться. “Волга” тронулась.

У самолетного трапа Мосяков протянул руку для рукопожатия.

– Ну, в добрый час! Привет Москве! Родине привет!.. Хотя, Василий Николаевич, я вам так скажу: для кого-то, может, и далеко Родина, а у нас она всегда вот тут!

И постучал правым кулаком в грудь.

– До свидания, – сказал Астафьев и быстро, не оглядываясь, начал подниматься по трапу.

* * *

Амин, заложив руки за спину, расхаживал по кабинету от окна к дверям и обратно.

Джандад стоял у стола и поворачивал голову в соответствии с перемещениями шефа.

– Что у нас с четверкой? – спросил Амин, останавливаясь. – С бандой четырех? Маздурьяр в Пули-Чархи, а где остальные? Сарвари, Гулябзой, Ватанджар? Где они? Три недели прошло!

– Нет никакой информации. Возможно, просто затерялись в городе…

– Ты понимаешь, что они таят в себе потенциальную опасность? У каждого из них есть сторонники!

– Понимаю, – кивнул Джандад. – Я предлагал взять их вместе с Тараки…

– Предлагал! – фыркнул Амин. – В тот момент мне было не до них! Почему сам не действовал?.. Ладно… Может быть, ты и прав… Поснимали красивые костюмы, надели халаты, обули галоши… повязали головы чалмами… и таскаются теперь по Грязному базару, прося подаяние!

Амин захохотал. Джандад тоже улыбнулся.

– Но если говорить всерьез, они наверняка попытаются смыться… Вот что. Организуй в аэропорту проверку всех грузов. Пусть вскрывают все, что может представлять собой убежище для человека!

Он снова пошел к двери, повернул, прошагал к окну.

– И что, в конце концов, делать с Тараки? Время идет, а решения нет…

Амин помолчал, глядя за стекло. Потом сказал, поворачиваясь:

– Ну да, мы лишили его всех постов, лишили власти… Теперь он – никто. Это справедливо по отношению к нему – он совершил массу ошибок, поставил революцию на край катастрофы!

Джандад хмуро кивнул.

– Но не все это осознают. Поэтому у него все равно много сторонников!.. Я не понимаю этих людей! Что он им дал? Обещал свободу – тюрьмы ломятся от узников!.. Собирался обеспечить процветание – разорил последнее!.. Хотел, чтобы все объединились во имя будущего – страна расколота, брат вооружился против брата!..

Задумчиво опустив голову, Амин еще раз промерил кабинет шагами от окна к двери и обратно.

– А почему? – спросил он, останавливаясь возле Джандада.

Начальник охраны в ответ молча пошевелил усами.

– Потому что он не способен на решительные действия! Потому что он всегда тяготел к полумерам! В самые важные моменты, когда нужно было наносить беспощадные удары, в нем просыпалась слюнявая жалость!.. – Амин в сердцах ударил правым кулаком в левую ладонь. – И все равно, все равно у него много сторонников! Мельтешат как муравьи! Плодятся как тараканы! Для них он – живой флаг. Так или иначе, но они будут стремиться вернуть его к власти. Еще один повод к расколу… Нет, он слишком опасен, слишком!

Он остановился перед стеклянным пеналом, в котором стояла винтовка. Осторожно открыл, взял оружие в руки.

– Ты знаешь, что произошло с царской семьей в России?

Джандад едва заметно пожал плечами.

– Всех – от мала до велика – арестовали и вывезли из столицы. Куда-то на север, я не помню точно… В России шла Гражданская война. Коммунисты – красные – воевали против белых и то побеждали, то вынуждены были отступать. Когда возникла опасность, что царь может оказаться в руках белых и вдохновить их на борьбу, Ленин приказал его уничтожить! Всю семью! Всех – детей, женщин! Беспощадно!..

Вскинул винтовку, прицелился…

Опустил оружие и заключил со вздохом:

– А ведь мы – ленинцы! И революция – прежде всего!

* * *

Операцией руководил Джандад.

Покончить со стариком, сидящим под арестом в одной из комнат дворца, – казалось бы, что может быть проще для молодых вооруженных людей? Но еще совсем недавно имя этого старика произносилось почти с таким же восторгом и придыханием, с какими правоверный мусульманин произносит имя Пророка!..

Однако глаза боятся, а руки делают.

Под утро лишились жизни семь человек – помощники и секретари бывшего предводителя Народно-демократической партии. В рассветных сумерках гвардейцы погрузили трупы в мебельный фургон и увезли. Потом вспомнили еще о двух приближенных. Фургон уже укатил, поэтому этих Джандад приказал закопать у стены на заднем дворе.

Оперативные группы разъехались по городу. Скоро в тюрьму Пули-Чархи поступило пополнение. Это были родственники Генсека, представители ветви буран клана тарак пуштунского племени гильзай. Мужчин расстреляли сразу, женщин отправили в застенок.