Почтовые

— Потому что! — подавала голос Мария. — Здесь все проверено опытом и падениями! Вот станешь великой наездницей — изобретешь что-то новое.

— Вот уж вряд ли, — вздыхала я и снова седлала Мурзика.

К высокому седлу с ремнями по бокам, которыми пристегивался наездник на случай, если Мурзик побежит по стене или резко прыгнет, могли также крепиться сумки и другие вещи.

— Теперь уздечка, — подсказывала мне Мария.

Она сама подтягивала ее и защелкивала капсюли:

— Аккуратно с гребнем, там много нервных окончаний.

Седлать я в конце-концов научилась: тут главное было запомнить последовательность укладки всех слоев и не дать Мурзику обмануть себя. А вот с самой ездой было сложнее. Посадку я преодолела довольно легко: главное — приспустить стремя на нужную мне высоту. Но хитрец Мурзик любил в этот ответственный момент дернуться вперед. Я падала на пол прямо в солому под его довольное хрюкание и воинственное шипение снарка.

— У тебя одна попытка запрыгнуть! Махом! Не останавливайся, — орала мне Мария, а потом помогала встать и отряхнуться от прилипшей к одежде травы.

— Руки должны быть сильными! И ноги! — выговаривала она мне.

И дополнительно ввела для меня занятия по физподготовке: прыжки через скакалку, приседания «пистолетиком», махи ногами. Хотела заставить подтягиваться, но, осмотрев мое тонкое длинное тело, висящее сосиской на перекладине, хмыкнула и велела просто отжиматься.

Кроме того, меня учили правильно падать. Хотя у почтальона был защитный браслет, Муса Ахмедович требовал отрабатывать весь комплекс так, как будто его не было.

— Глубже в седло садись! — говорила Мария. — Следи за корпусом! Поводья не для того, чтобы за них держаться! Они для управления! Ноги, ноги! Ну что это за мешок с пылью?!

После занятий на Мурзике я отправлялась к Мусе Ахмедовичу осваивать защитный браслет. Там все шло гораздо лучше, чем с животными.

— Держи камень крепко в руке. Сожми ладонь. Постарайся прочувствовать его и запомнить это ощущение, чтобы потом ты могла мысленно его в себе возродить, — втолковывал мне Муса.

С камнями и кристаллами я работала довольно легко. Все же восприимчивость к магии во мне уже была, в отличие от умения ездить верхом. Поэтому я довольно быстро поняла механизм мысленной активации. Для этого требовалась мысленная связь, которая возникала из памяти ощущений. Насколько я поняла, это был самый простой способ для новичков. В дальнейшем, с ростом опыта, для установки связи с кристаллами мне уже не понадобится сжимать их в руках.

Так день за днем проходили мои занятия.

— Корпус!

— Зажми камень и представь, что тянешься к нему. Запомни эту шершавость.

— Плечи развернули!

— А теперь верни его в браслет и вспомни, как он лежал в руке.

— Держись крепче! Осторожнее!

— Если камень потускнел, замени его. Если два дня носишь его в браслете, замени. Даже если ты не использовала возможности браслета, все равно лучше его поменять. Не забывай заряжать сменные камни.

— Таня, включай свое чувство равновесия!

— Аптечка — дорогой артефакт. Будем надеяться, что она никогда тебе не пригодится, но все же надо изучить ее применение.

— Держись ногами! Ты должна чувствовать Мурзика!

— Ты изучишь не только стандартные наборы, но осмотришь все артефакты, которые мы сможем найти на станции.

Иногда во время занятий с Мурзиком к нам присоединялся Павел. Тогда у меня появлялся второй учитель — насмешник. Сложно сказать, что было хуже: когда они вдвоем давали мне советы или потешались над моей посадкой. Хорошо было только ящерице: по-моему, Мурзик за эти дни изрядно прибавил в весе. После каждого занятия ужасно болели ноги и руки, ныла спина, а о заднице вообще не стоило вспоминать. Первое время, пока Муса не нацепил мне аптечку, я ходила вся в синяках.

Мурзик носил жестко, сильно тряс, резко останавливался и все время норовил прыгнуть. Чтобы не выпасть из седла, я пристегивалась, а Мария лично проверяла мои крепления. Но все же падений избежать не удалось. Вот тогда мне очень пригодились занятия по мысленной активации воздушной стены.

Я быстро привыкла к наручу и браслету. Это как пристегиваться в машине: делаешь все на автомате. И когда я почувствовала себя в седле более уверенно, Мурзик устроил диверсию. На одном из занятий я, по всей видимости, ненадежно пристегнулась к седлу, а Мария почему-то не стала меня проверять. Мурзик же сделал то, что давно не практиковал: резко остановился и выгнул спину. Я полетела головой вперед и врезалась в стену.

Защита должна была сработать автоматически, а я, вероятно, от страха и неожиданности, усилила ее воздушной стеной. И это было правильно. Как потом пояснил мне Муса Ахмедович, у меня сработала чуйка. Врезавшись в стену и спружинив от нее своей защитой, я благополучно приземлилась на землю, а тупица Мурзик наступил на меня лапой. Валяться бы мне со сломанной спиной, если бы не воздушная стена. На расстоянии около десяти сантиметров вокруг меня возник плотный воздушный кокон. Он держался недолго, но за это время Мурзик убрал лапу.

Воздушная стена отсекала лишние звуки, и я, лежа на спине, наслаждалась тишиной. Надо мной возникло испуганное лицо Марии. Она что-то спросила, но я услышала ее, только когда закончилось действие браслета:

— Слава богу, ты догадалась активировать стену! Какая молодец!

Павел потом мне сказал, что Мария чуть не убила Мурзика, и с тех пор баловаться он почти перестал. Да и я с каждым днем работала с ним все увереннее и уже не давала ему так наглеть.

Дни слились в вереницу приходов и уходов с работы. Даже Козлиный приумолк, и я спокойно дремала в вагоне метро по утрам и вечерам. Между тем в городе наступила поздняя осень. В ноябре Казань, замирала в ожидании зимы и предвкушала декабрьский предновогодний забег. Город уже давно отпраздновал Хэллоуин, но кое-где тыквы еще лежали и напоминали мне шанлуйскую луну и глаза Мурзика. Люди, закутанные в теплые куртки, старались не думать о долгой зиме и упорно ходили без шапок. В метро все кашляли и хлюпали носами. Павел тоже заболел и выбыл из строя на неделю.

Темнело теперь рано, и по вечерам, пробегая по черному от дождей асфальту, я с удивлением замечала, что деревья стоят уже почти без листьев, а трава кое-где побита первыми заморозками. Только одна старая липа возле Кремля продолжала стоять, возмущенно потрясала ветвями с остатками желтых листьев, шаркая ими о стену крепости.

В выходные я все же находила время пройтись по любимым улицам и посидеть со Светкой Моховой в кафе. Выслушивала ее сплетни и вяло отвечала на вопросы о моей работе.

А однажды утром, забежав в метро и отряхиваясь от капель дождя, я услыхала:

— Пр-ю-и-е-е-т! Небось скучала тут без меня?

«М-да, — подумала я, — что-то будет сегодня».

Глава тринадцатая

Несколько дней непрерывных дождей сделали свое дело: улицу Черноморскую затопило. Проблемы с ливневкой возникали в городе каждый раз во время сильных дождей. Я постояла перед входом в почтовое отделение, думая, как преодолеть лужу, пришла к выводу, что терять нечего, и пошлепала прямо по воде. Благо каждый казанец в такие мокрые дни, наученный горьким опытом, носит водонепроницаемую обувь. Равнина, что тут скажешь. Как заморосит, так на три дня. Но нас, казанцев, водой не напугаешь — лейся себе на здоровье, мы не боимся! Эх, дедовы калоши бы мне поверх кроссовок.