Почтовые
Шрифт:
Мне же в дополнение к полукомбинезону из той же самой драконьей кожи выдали серый шерстяной китель с меховым башлыком, беспалые дорожные перчатки и вязаную шапку.
— Потом наденешь, — сказал Павел, — там внизу уже не жарко.
Игнат легко и даже по-молодецки вскочил в седло Барсика. Сел так, как будто был продолжением спины кошки: вот что значит многолетняя выучка. Барсик слегка присел, напружинил массивные лапы и прыгнул. Изящно оторвал от земли свое длинное гибкое тело, развернул черные крылья и, обдав нас теплым воздухом, поднялся в небо.
Следом взлетел Колибри Мусы Ахмедовича. На какое-то время он завис в паре метров над землей, крылья двигались так быстро, что их
«Как гигантская муха», — совсем не поэтично констатировал внутренний Геннадий.
— Таня! — донесся сверху голос Мусы Ахмедовича. — Ты с нами?
Мурзик игнорировал мои понукания и даже свисток. Наклонив шипастую голову, он встал перед выходом с площадки и наотрез отказался идти по тропе в сторону Арзуна.
— Ах ты, упрямый осел, — разозлилась я.
— Таня, — крикнула Мария, — ты опять забыла?
Ах да! Для того чтобы Мурзик сошел с выездной площадки, необходима специальная команда.
— Хайра-а! — крикнула я.
И Мурзик рванул вниз по тропе, только взметнулись полы моего кителя и зашуршали мелкие камни.
Глава четырнадцатая
Мурзик, слегка раскачиваясь, уверенно бежал по тропе. Плавный ход успокаивал, и, постепенно привыкнув к нему, я огляделась вокруг.
Светало. Мы спускались вдоль склона гор в долину, пока еще скрытую от нас золотистым в первых лучах солнца туманом. Низкие и редкие хвойные деревья, каменисто-травянистые гряды, кое-где снег — пейзаж был довольно однообразным. Павел рассказывал, что станция находится невысоко в горах, но добраться по земле до нее не так-то просто: тропа, неширокая, а местами сильно узкая, вела через осыпнные склоны. Кое-где еще встречались части старых полуразрушенных дорог и остатки каменных мостов, ведущих через высохшие русла рек.
Я оценила удобство перемещения на ящерице — там, где Мурзик не мог пройти, он прыгал или взбирался по острым камням.
Узкий горный серпантин скоро сменился широкой, явно исхоженной дорогой, пролегающей по дну небольшого ущелья. Мурзик наотрез отказался бежать по удобной натоптанной тропе и предпочел передвигаться по пересохшему руслу горной реки. Мария предупреждала о том, что он может так себя повести, поэтому я спокойно доверилась ему, тем более река сейчас представляла собой мелкий ручей. Однако по количеству огромных валунов вдоль этого ручья можно было легко предположить, что тут происходит весной: он наверняка превращался в быструю и опасную горную реку.
Вдруг Мурзик резко остановился и, запрыгнув на широкий плоский камень, такой длинный, что целиком поместился на нем, высоко поднял голову и застрекотал.
«Ну чисто кузнечик!» — восхитилась я.
— Чего встал? — спросила я вслух.
Мурзик хрюкнул и снова застрекотал. Я решила, что настало подходящее время для разминки, и, расстегнув ремни, спрыгнула со спины ящерицы. Вновь встать на твердую поверхность было невыразимо приятно. Я наклонилась и осмотрела камень, на котором мы остановились: темно-бордовый, с серыми вкраплениями, похожий на яшму. Я потрогала его пальцем: он был твердый, холодный и немного пыльный, в общем, такой же, как на Земле. Я разочарованно хмыкнула.
К нам подлетел Муса Ахмедович. Колибри, шурша крыльями, завис в воздухе, словно гигантская стрекоза.
— За поворотом какие-то всадники, — сообщил Муса Ахмедович. — Они довольно далеко, но, думаю, нам лучше свернуть и обойти их. Интересно, куда это они направляются?
Я молча пожала плечами и продолжила топтаться на камне. Мурзик хрюкал и требовал лакомство.
— Устала? — поинтересовался Муса Ахмедович. — Шлем уже можно снять: самая опасная часть пути пройдена. Осталось
немного, скоро покажется город.Игнат, заметив, что мы остановились, стал снижаться, нарезая широкие круги высоко в небе. Спустившись, он спрыгнул на камень и вдруг схватился за спину.
— Что-то я увлекся! — охнул он.
— Ну кто так прыгает? — укоризненно спросил Муса. — Что за лихачество?
— Ничего не могу поделать: когда я поднимаюсь вверх, то забываю про возраст.
Старик весело сощурил помолодевшие, словно налившиеся голубизной глаза. Казалось, он сбросил пару десятков лет: лицо порозовело, движения стали уверенными и резкими.
— Камень похож на яшму, — заметила я. — Неужели здесь горные породы такие же, как у нас на Земле?
— Нет, это не яшма, — покачал головой Игнат. — Названия не помню, но этот камень здесь довольно популярен и используется для изготовления украшений. А из таких крупных образцов раньше делали колонны в храме. Но это редкость. В старом разрушенном городе ты еще увидишь остатки былых исполинских колонн. Хотя… — он посмотрел на Мурзика. — Ты же на ящерице… Для того чтобы оценить их размеры, надо смотреть с высоты.
— Долго вы там беседовать собрались? — послышался сверху раздраженный голос Мусы Ахмедовича.
Он махнул нам рукой, показывая, что привал окончен и пора двигаться дальше. Я запрыгнула на Мурзика, и Муса, достав свисток, почти такой же, как у меня, с силой дунул в него. Мурзик послушно спрыгнул с камня. Всадников я так и не увидела.
Чем дальше мы продвигались, тем реже нам встречался снег. Наконец мы спустились в предгорье, кое-где еще покрытое зеленой травой и редкими кустарниками. Постепенно нам стали попадаться огромные деревья, настоящие исполины высотой до пятидесяти метров. С серо-зеленой хвоей, широкой кроной в форме зонта и темно-серой корой, они напоминали наши кедры. Древесина удивительных гигантов в разломах ствола была ярко-оранжевого цвета. Я вспомнила, что местные жители называли это дерево «кайлу» — хвост дракона. Еще я читала, что оно почти изведено, а его масло обладает антисептическими свойствами.
Тропа словно выплеснулась из ущелья и развернулась в сторону города ровной и широкой дорогой. Чем ближе мы подходили к Арзуну, тем реже нам встречались гиганты кайлу.
Туман развеялся, и вдалеке, между холмами, показался Арзун, лежавший на берегу узкой реки. Муса говорил, что в городе проживает несколько тысяч человек и даже есть военная крепость. Население занималось заготовкой древесины, добычей магических камней и земледелием, товары сплавляли по реке на баржах в Империю.
Мурзик выбежал на пригорок, с которого открывался хороший вид на Арзун.
— Захолустный сельский городишка, значит, — пробормотала я себе под нос, разглядывая открывшуюся передо мной картину. — Вижу-вижу…
Жилые дома находились на левом берегу реки, правый занимали те самые развалины, о которых рассказывал Игнат.
Насколько я знала, когда-то на месте Арзуна был крупный город. Не торговый, конечно: караваны здесь не ходили, да и торговать в горах было не с кем. Тут находилась крупная шахта, в которой добывали кристаллы. Отмеченный благосклонностью Тэнлу, или Призрачного дракона, город был украшен одним из крупнейших его храмов. Но со временем все изменилось: сначала иссякло месторождение кристаллов, а потом сильное землятресение разрушило почти все поселение и сам храм. Можно было отстроиться заново и заложить новый город, еще больше прежнего, но война изрядно проредила народ Империи, многие поселения хирели, что особенно было заметно на периферии. И чего нельзя было сказать о центральной и северной частях Империи, которые активно торговали с соседями и продолжали развиваться.