Под эгидой льва

Надутая Гермиона краснела на глазах, однако отцу перечить не осмеливалась. Гарри наблюдал за этой сценой, поражаясь про себя. Он помнил, что на первом курсе Гермиона уже не очень хорошо отзывалась о родителях: называла их маглами, без зазрения совести считала, что они ничего не понимают (ну, что касалось волшебного мира, то, конечно, но не в целом по жизни же). Дядя, когда они изредка касались вопроса будущего друзей Гарри, предполагал, что Гермиона наверняка окончательно оторвалась от своей родни и ушла в магический мир; всё к тому шло. Выходит, дядя Сев ошибся. Если Гермионе не удалось после Хогвартса устроиться на приличную работу или продолжить образование, куда она могла вернуться? Только домой… О, Гарри начал понимать. Не связаны ли претензии его бывшей однокурсницы с тем, что она тоже рассчитывала что-то получить через их дружбу?

Обидно от этой догадки не было. Столько лет прошло, Гермиона давно перешла из разряда подруги в ранг бывшей знакомой. Воспоминания притупились. Многие свои поступки Гарри оценивал совершенно по-другому. То, что раньше казалось гриффиндорской удалью, на самом деле оказалось сумасброднейшими вещами. Если бы не дядя Северус, незримо присматривавший за Гарри, что бы с ним стало? Дожил бы он до конца первого курса, свалившись с заколдованной метлы, столкнувшись в школьном коридоре с горным троллем и встретившись с убийцей единорогов в ночном лесу?

— А мы с Роном? — не собиралась сдаваться та. — Мы-то чем провинились? Хорошо, ты был обижен на Дамблдора, хотя я считаю, что в таких делах не может быть места личным обидам. Но мы с Роном были твоими друзьями! Ты мог бы сказать нам! Что-то я, знаешь, совсем не уверена, что тебе запретили это делать. Думаю, ты сам не хотел с нами общаться!

Гарри замер, не донеся ложку до рта, и, подумав, опустил её обратно в суп, отодвинул от себя тарелку. Пожалуй, кофе он заказывать не станет. Претензии Гермионы уже начали надоедать. Гарри мог понять девушку, которая чувствовала себя обведённой вокруг пальца и недостойной правды, однако та постоянно выкапывала всё новые поводы, чтобы Гарри почувствовал себя виноватым, а она — отомщённой. Он не просил радоваться, однако считал, что и бесконечных обвинений не заслуживал. Гермиона не пыталась задуматься над его объяснениями. Они разбивались о преграду из её собственных убеждений и обид.

— А ты можешь поручиться, что вы с Роном сохранили бы мой секрет? — сказал он тихо и, оторвавшись от Грейнджеров, жестом попросил официанта подойти. — Ответь мне: если бы я попросил тебя не ходить к профессору МакГонагалл, ты бы это сделала? Или всё-таки показала ей моё письмо, потому что… — И тут Гарри, не утерпев, скопировал её голос: — профессор Дамблдор сидит в тюрьме несправедливо?

Гермиона округлила глаза, но ответить почему-то не спешила. Воспользовавшись моментом, Гарри попросил официанта принести счёт.

— Послушай, кое в чём ты права. Я действительно мог написать вам с Роном, но не написал, потому что от этого зависела моя безопасность. Меня вытащили бы из Италии под каким угодно предлогом и заставили вернуться в страну, где считали крестражем Волдеморта…

— Так думал только Дамблдор! И то, он же ошибался!

— Подожди, я не договорил. Я не перебивал тебя, так что дай мне закончить. — Недовольная девушка осела на своём стуле, и Гарри вздохнул. Он иногда мечтал о том, чтобы встретиться со друзьями по Хогвартсу, но определённо не так себе представлял эту встречу, как получилось сегодня. — Насколько мне известно, ваше Министерство магии не сразу согласилось, что живой человек не может быть крестражем. Какова вероятность, что тот же Фадж, заполучив меня, согласился бы с Дамблдором, что я — крестраж, и я опасен? Какова вероятность, что меня бы заточили в Азкабан по ошибочному — повторюсь, ошибочному! — обвинению? Кто тогда посмел бы пойти против мнения Альбуса Дамблдора, директора Хогвартса, председателя Визенгамота и победителя Гриндевальда? Никто. Получается, ради вас двоих я должен был опять рискнуть своей жизнью?!

— Гарри, это же эгоизм!

— Дядя Северус и сеньор Росси называют это здравым смыслом, — снова вздохнул он, — но думай, как хочешь. Я вырос, Герми, и научился думать, чего ты так хотела, когда мы учились вместе. Не моя вина, что мы с тобой думаем по-разному и имеем разные приоритеты. Но знаешь, всё же хорошо, что мы встретились. По крайней мере, я теперь не буду сомневаться, что, может, зря не написал вам с Роном раньше. Если уж ты мне устроила такой приём, то его реакцию я вообще боюсь представить. Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, — обратился Гарри к хранившим молчание взрослым, — к сожалению, наше знакомство состоялось не при самых удачных обстоятельствах, но всё же я рад встрече. Я вас, пожалуй, оставлю — дела. Завтра ещё на работу, — соврал он, — вы можете отдыхать сколько угодно. Счёт я оплачу.

Тут как раз и официант вернулся. Гарри, оставив ему деньги и чаевые, выбрался из-за стола, изобразил перед Грейнджерами полупоклон и вышел из ресторана. Наверное, чуточку более быстро, чем следовало, но просто находиться рядом с бывшей подругой оказалось гораздо тяжелее, чем он мог себе представить.

Домой сразу Гарри не пошёл — решил прогуляться немного по набережной Сены, проветрить голову. Всё равно Маттео ещё наверняка не было, поделиться не с кем, да и не понял бы тот его проблем. Не ассоциировал Маттео своего соседа с тем самым Гарри Поттером, победителем тёмного лорда Волдеморта в магической Англии, который сгинул несколько лет назад в результате ошибки директора Хогвартса.

Оказалось, что разговор отнял у него всего два часа. Гарри же думал, прошёл день, не меньше, так долго он отвечал на вопросы Гермионы и отбивался от её претензий. Где-то надуманных, где-то справедливых, но вся их справедливость куда-то девалась, стоило копнуть глубже и подумать. Вопрос был в другом — а захочет ли думать тот человек, который озвучивает эти претензии? До сегодняшнего дня Гарри и не предполагал такое в отношении Грейнджер. Умная девочка, требовательная, предприимчивая, правильная… и вот чем это закончилось. Тем, что Гарри гулял по набережной, смотрел, как садившееся солнце ещё пыталось выпустить свои лучи из-за крыш домов, и всё возвращался и возвращался мыслями к этой беседе, что неприятным осадком сидела в его душе. И ведь Гарри не просил полнейшего одобрения и понимания, знал, что любому английскому магу непонятны будут его поступки, потому что Мальчика-Который-Выжил они видели лишь в определённом ключе. Как героя. Как защитника. Как кого угодно, только не как живого человека, который имел право прожить свою жизнь по своему желанию, а не чтобы ею распоряжались другие маги, даже именитые и важные. Тем более, как выяснилось, и они ошибаются. Только цена их оплошности несоизмеримо выше, чем у, например, Гермионы Грейнджер.

А дела у его бывших друзей, определённо, были нехороши, раз уж Гарри нарвался на такие отповеди. Обвинение в случившемся с сестрой Рона и вовсе его задело до неприличия. Ладно Рон — тот на эмоциях (родная сестра, как-никак) мог и сболтнуть лишнего, однако Гермиона, которая прежде всегда отличалась трезвостью мышления?! И ей, самое главное, в голову не приходило, что Гарри, объявленный мёртвым, никак не может быть виноват, что какая-то влюблённая в него девочка стала жертвой крестража Волдеморта! Всё это ужасно, на самом деле. Нет, правильно говорил дядя Сев (а сеньор Росси поддакивал), что со временем люди меняются, а ты хранишь в сердце образ того человека, старого, ещё и додуманный тобой же, и если встречаешься с этим человеком вживую, то от несовпадения ожиданий с реальностью может быть очень больно. Слава Мерлину, с Гермионой Гарри не связывали никакие романтические чувства, и от дружбы по прошествии времени не осталось ничего, а всё же как страшно они друг друга разочаровали сегодня!

Наконец Гарри повернул домой. Не стоило так зацикливаться на случившемся. Да, разочарование одно сплошное получилось, но чего-то подобного Гарри и ожидал, о таком его и предупреждали. Не бывает, что в жизни всё случается именно по твоей воле, неудачи, неприятные моменты тоже нормальны. Хорошо, что Гарри столкнулся с Гермионой на парижском рынке, в присутствии родителей она хоть бы немного сдерживалась, а Рон так бы себя вести не стал, вывалил бы всё и разом, как на духу. Можно сказать, что Гарри ещё легко отделался. А нелюбовь бывших соотечественников, которая однозначно последует, ведь Гермиона расскажет, кому сможет, об этой встрече... В Англию он не собирался, а здесь у него были нормальные знакомые и приятели. Да и, опять же, маги очень быстро забывали. Иногда слишком быстро, но сейчас это Гарри только в плюс.

Дома Маттео действительно не оказалось, записка Гарри лежала нетронутой. Он смял её и выкинул в мусорное ведро. Блокнот с Протеевыми чарами, когда Гарри его взял, был не просто горячим, а буквально полыхал. На странице обнаружился один-единственный вопрос:

«Как всё прошло?»

Судя по тому, как вёл себя заколдованный блокнот, дядя Северус написал уже довольно давно, то есть, он ещё меньше времени отводил на эту встречу. Гарри вновь тяжело вздохнул. Жизнь научила его, что дядя редко ошибался в оценке людей.