Под эгидой льва

Гарри помотал головой. Он нисколько не расстроился, нисколько.

— Я знаю. Мне сеньор Росси показал. Я не сержусь. Вы же меня тогда совсем не знали, а маму вы любили. Я не знаю, как бы я поступил на вашем месте.

— Как бы! Всяко лучше, чем я. Ты, — профессор печально улыбнулся и растрепал Гарри волосы, — светлый мальчик, несмотря на всё то, что с тобой приключилось.

— Не очень теперь уже, — пробормотал Гарри, вновь вспомнив о Ликси.

Маги в большинстве своём не считали домовиков за достойных сожаления существ, относились к ним как к слугам. Так, по крайней мере, писали в книгах. А он не мог, для него домовушка была почти другом... Гарри словно повторил историю профессора Снейпа с той лишь разницей, что знал Ликси совсем недолго, но всё же успел прикипеть к ней душой.

— Вы ведь не бросите меня из-за Ликси?

— Нет. Мне жаль её, в её гибели виноват больше я, чем ты. Не спорь! Я её хозяин, и я должен был предусмотреть все возможные варианты. Мне и отвечать.

Профессор, может, и говорил искренне, только правда-то в том, что если бы он, Гарри, не помчался, одурев в Запретный лес сдаваться Волдеморту, Ликси осталась бы жива. И Питер-Хвост тоже... О нём Гарри почти не вспоминал. С его гибелью было проще, ведь он — однозначно плохой человек, раз служил Волдеморту. Однако, в первую очередь, он — человек, неважно, чью сторону занимал в прошлой войне, был ли действительно другом отца, как говорил, или же откровенно врал. Питер-Хвост был, а его не стало тоже потому, что Гарри принял неверное решение.

— То есть, если вы не бросите меня, — начал он нерешительно, — то останетесь со мной и сеньором Росси? Вы же не отдадите меня в другую семью, правда?

Снейп замер.

— Ты так и не оставил эту идею, да?

От расстройства Гарри осел на кровати, забыв, что нужно дышать.

— Всё ещё хочешь, чтобы я стал твоим опекуном? Гарри, я не очень хороший человек. Прямо скажу — я плохой человек. Ты возомнил, что знаешь обо мне всё плохое, потому что Родриго, mascalzone, рассказал тебе о пророчестве. Но на самом деле...

— Неправда, вы не плохой человек! Вы ошибались, но вы уже столько сделали, чтобы исправить свои ошибки! Я вас простил... и мама наверняка бы тоже простила, я уверен.

Тот почему-то усмехнулся скептически, но Гарри собирался твёрдо стоять на своём. Он — простил! И если профессор намеревался и дальше твердить, каким когда-то был ужасным, как подвёл его маму... Понятно, что на службе у Волдеморта он вряд ли творил добро, однако почему-то не верилось, чтобы такой человек, как профессор, убивал и пытал людей, поджигал дома и… что ещё злодеи делают? Может, это и неправильно, но хотелось, чтобы всё это осталось в прошлом, а они жили уже в настоящем, новом настоящем, учтя прежние ошибки. Профессор — свои, Гарри — свои.

— Кроме вас и сеньора Росси, у меня нет никого больше, — пробормотал Гарри. — Не оставляйте меня совсем одного, пожалуйста, сэр!

— И у меня никого нет, кроме тебя и сеньора Росси. — Снейп умолк. Сжав пальцами переносицу, посмотрел в потолок, как если бы там было написано решение проблемы, и всё же начал: —Давай сделаем так. Я расскажу тебе, с каким человеком ты хочешь остаться. Предупреждаю — тебе очень многое не понравится. Я был идиотом долгие годы, и то, что по возрасту тогда недалеко ушёл от близнецов Уизли, не оправдание. Подумай хорошенько. Может быть, ты захочешь изменить своё мнение.

— Не изменю. Только и вы, пожалуйста, говорите правду.

— Придётся, — профессор откинулся на подушку и прикрыл глаза.

Гарри же сидел, не веря, что он только что велел Снейпу не лгать, а тот без лишних слов и одёргиваний (не может ребёнок ничего такого требовать от взрослого!) согласился. Что он не посмеет врать или замалчивать что-то, — в этом не было сомнений. Гарри чувствовал, что профессор не обманет. Не после того, как он не своим голосом, будто только-только это осознав, произнёс, что у него есть только Гарри и его учитель.

Может… может, всё-таки Гарри для профессора чуточку больше, чем сын умершей подруги, в смерти которой он винил себя? Потому что Гарри даже после всех испытаний и открывшейся правды ещё хотел — и теперь ему не стыдно было признаваться в этом самому себе, — называть профессора Снейпа своим опекуном. Хотя бы дядей, вряд ли можно рассчитывать на что-то большее. А Гарри был бы рад…

— Сядь поудобнее. Это не так-то уж быстро всё будет, — заговорил наконец Снейп, и Гарри с замиранием сердца исполнил его просьбу. — Я родился в Коукворте. Моя мать была волшебницей, а отец — маглом. Неравные браки бывают счастливыми только в сказках. Я так и не знаю, как они познакомились, и чем Тобиас пленил мою мать, но они поженились быстро. Что она ведьма, мама ему не сказала. Он узнал об этом уже после моего рождения. С того момента наша с ней жизнь превратилась в ад…

Эпилог

— Гарри? Гарри Поттер, это ты?!

Услышав собственное имя и вообще английскую речь в месте Парижа, Гарри, конечно же, обернулся. Он жил тут уже полгода, поступив в Парижский магический университет и ожидая занятий в середине сентября, обзавёлся несколькими приятелями и знакомыми, но среди них никто не говорил на его родном языке настолько хорошо и без акцента. Несмотря на то, что в Парижском университете учились волшебники из разных стран, англичан тут испокон веков было мало, а в последние годы, как говорил дядя Сев, и того меньше. Не то, чтобы Гарри боялся встретиться с кем-то из своей прошлой жизни, нет, рано или поздно это должно было случиться, просто как-то неожиданно.

На него смотрела высокая девушка с волнистыми каштановыми волосами. Одета она была не как местная волшебница (в длинную летнюю мантию), а в лёгкое цветастое магловское платье. Гарри не помнил такую...

— Гермиона? — спросил он неуверенно.

Девушка охнула и прижала руки ко рту, вытаращив глаза. Она словно увидела ожившего мертвеца. Хотя почему «словно»? Гарри до сих пор никак не сообщал на родину, что жив, дядя Северус — тоже, понятно, что Гермиона удивилась и испугалась.

— Нет, этого не может быть, — пробормотала она и неожиданно, отпихнув локтем шедшую к прилавку волшебницу, устремилась к Гарри под её экспрессивный окрик на французском. — Этого не может быть! Гарри, ты же умер на первом курсе, ты...

Она бесцеремонно отодвинула ему чёлку со лба и шокированно уставилась на открывшийся шрам. Подавив тяжёлый вздох (всё же Гарри отвык, что на него шрам пялились; в Италии спокойно относились к изъянам в внешности), он сделал шаг назад и взъерошил волосы обратно. Относились-то спокойно, но самому ему неприятно было каждый раз в зеркале видеть отметину, из-за которой когда-то чуть не лишился жизни.

— Я это, Гермиона, я. Как видишь, жив и здоров. И дя… мистер Снейп тоже жив, если тебя это интересует.

Потрясённая Гермиона, кажется, не могла уложить увиденное в своей голове.

— Но как?! Министр магии лично присутствовал на твоих похоронах! Где ты был столько времени, почему никому не сказал?! — немного придя в себя, она в своём прежнем стиле закидала Гарри вопросами. — Подожди! Директор Дамблдор сидит в Азкабане за твою смерть, но ты жив, выходит, он невиновен?! А сидит в тюрьме?! Гарри! Ты понимаешь, что невиновный человек...

— Стоп! — ещё шагнув назад, он поднял руку, и неожиданно этим удалось заставить девушку замолчать. — Гермиона, не всё сразу. Ты многого не знаешь, наговоришь сейчас, мы ещё и поссоримся. Так, ты одна здесь?