Под эгидой льва
Шрифт:
Выбравшись из комнаты, он прислушался. Тихо, как и должно быть ночью, никто не разговаривал... Либо сеньор ещё не вернулся, либо Гарри опоздал.
Дверь его кабинета была приоткрыта, и на пол коридора из неё падала полоска дрожащего оранжевого света, наверное, от камина или свечей. Сеньор дома и ещё не лёг! Кравшийся на цыпочках Гарри испустил дрожащий вздох, глупо думая, что это сделает его меньше, легче и тише, что он сможет подобраться незамеченным близко-близко, подсмотреть и подслушать. Ему много-то и не надо было …
— Ну и что ты там стоишь? — раздался голос сеньора Росси, едва Гарри достиг двери и прижался к стене рядом с ней, чтобы перевести дух. — Заходи уже.
Закусив губу от досады, что его так быстро обнаружили, Гарри проскользнул в комнату. Сеньор сидел в своём любимом кресле возле
— Как он, сеньор?
Пришлось выдержать долгий и непонятный взгляд, прежде чем сеньор Росси, наконец, сподобился ответить.
— Не изменяет себе. Только вырвался из лап смерти и уже умудрился заявить Скантини, что тот лечит его неправильно. А ещё поссорился со мной.
Обрадовавшись, что профессор в относительном порядке, Гарри сразу же расстроился. Ну, зачем нужно было ругаться с колдомедиками и своим учителем? Они же хотели как лучше, лечили, сеньор Росси беспокоился очень сильно. Неужели для профессора Снейпа это ничего не значило?
— Не обращай внимания, Гарри, Северус просто категорически не переносит больницы. Это у него с Хогвартса осталось.
— А, ну… ну тогда понятно, — промямлил он. С противостоянием целителям разобрались, но ведь профессор ещё и поругался с сеньором. — Он как-то узнал, что вы мне всё рассказали, да? Поэтому рассердился?
— Я сам признался. Не вижу смысла скрывать то, что ему и так стало бы известно. Наши карабинери уже знают, что Северус пришёл в себя, так что их разговор — лишь вопрос времени. Его тоже нужно было подготовить, знаешь ли, чтобы не наговорил лишнего.
Что именно сеньор имел в виду? Гарри озадаченно нахмурился, а потом сообразил и испуганно ойкнул. Это что же, профессор Снейп действительно мог оговорить себя, выставить в худшем свете, чем нужно, перед здешними магическими полицейскими? Нет, он не имел права так делать! Его же так точно отправят в тюрьму, а Гарри тогда останется при сеньоре Росси, и пусть тот плохого ничего не сделал, Гарри нужен был его профессор, и точка!
— Надеюсь, мне удалось вправить Северино мозги, — медленно проговорил сеньор, глядя на невозмутимо танцующее пламя в камине. — И ещё я очень надеюсь, что карабинери действительно хотят лишь сравнить показания с официальной информацией от англичан, и не будут разбираться в событиях прошлых лет.
А Гарри подумал, что если уж профессор Снейп что решил, то будет до последнего придерживаться своего мнения. Воспоминания, которые показал сеньор Росси, именно о таком и свидетельствовали. Учитывая, что с профессором хотели поговорить местные авроры, это не просто плохо — это ужасно! Надо что-то делать, надо же объяснить, что Гарри не злился, что простил, отпустил случившееся в прошлом, и профессору бы следовало сделать то же самое. Раз уж сам сеньор не справился, то, получается, только Гарри эта миссия по плечу. Заволновавшись, он напрочь позабыл, что ещё несколько часов назад не мог определиться в своём отношении к профессору, уже не попросил — потребовал отвести его в госпиталь завтра же, но нарвался на отрицательное покачивание головой.
— Боюсь, в ближайшее время Скантини к нему никого и на пушечный выстрел не подпустит. Мы слишком… мы были излишне эмоциональны сегодня, когда разговаривали.
У Гарри ком встал в горле, а холодная клякса страха поползла потом по спине.
— Но мы… Если придут авроры, профессор же во всём себя обвинит, и его заберут в тюрьму! Мне надо…
— Тебе надо ложиться спать, — перебил сеньор, и Гарри, протестуя, с силой замотал головой. Нет уж, никуда он не пойдёт, пока не
добьётся своего. — Я не шучу, молодой человек. Если ты считаешь, что в первом часу ночи дежурный целитель Больницы дожей обрадуется твоему визиту, то я тебя огорчу — нет. Я уж не говорю о том, как тебя встретит сам Северус, если вдруг тебе удастся прорваться к нему в палату.Насупившийся Гарри смотрел на него исподлобья, но взгляда не отводил. В чём-то сеньор Росси и прав, однако Гарри чувствовал, что в этом деле промедление, хотя бы малейшая задержка, очень опасны. Он потерял уже Ликси, чуть не потерял профессора Снейпа из-за его ранений и не мог допустить, чтобы тот попал в тюрьму.
— Я ведь уже сказал: Скантини никого к нему не пустит. И под «никого» я имею в виду именно никого, Гарри, — смягчившись, пояснил тот. — Ты можешь на него положиться, ещё ни один карабинери не сумел прорваться к пациенту, который попал в отделение целителя Скантини, без его разрешения. Живи он во времена инквизиции, так отбил бы у этих иродов всех ведьм. Но знаешь, я… я поговорю с ним. Попрошу, чтобы для тебя сделали исключение. — Сеньор помолчал, взял в руку бокал и, задумавшись о чём-то своём, поболтав немного вино, отставил его на место. — Ты молодец, Гарри. Ты принял правильное решение. Можно не прощать, а упиваться своей болью, взращивать в своей душе ненависть, используя малейшую возможность отомстить, только это путь в никуда. Так ты, в конце концов, останешься один. А прощение… умение прощать — это как раз то, что и делает нас людьми.
От этих слов Гарри смутился. Он как-то не думал, что сеньор Росси наблюдал за ним и видел, что Гарри до последнего сомневался. Да он вообще-то в полной мере даже своё решение осознать ещё не успел, настолько спонтанно и неожиданно пришлось его принимать. Но, наверное, это и хорошо, что случился такой толчок; неизвестно, сколько бы иначе Гарри колебался и раздумывал, и к каким последствиям это бы привело.
— Иди спать, Гарри. Всё будет хорошо.
— А вы? — осмелев, спросил Гарри. — Вам тоже нужно отдохнуть.
Сеньор немного помедлил с ответом, будто не ожидал, что и его спросят.
— Не переживай, я скоро лягу. Самое тяжёлое уже позади, а с тем, что осталось, можно и поработать. Мы справимся. Северус справится.
Разговор явно был закончен, и Гарри, пробормотав пожелание доброй ночи, спиной вперёд выбрался обратно в коридор. Ему показалось, что там было ужасно холодно по сравнению с жарко натопленным кабинетом, или же это Гарри всё-таки начало подбрасывать от страха. Просьба не волноваться возымела совершенно противоположный эффект. Как можно не волноваться, если Гарри теперь постоянно будет думать, что Снейп готов намеренно утопить себя, продолжая искупать вину? А ведь винить его имел право один Гарри, и он больше не винил… только профессор пока этого не знал, а попасть к нему было нереально. Даже если убежать из дома, Гарри сам не доберётся до той волшебной больницы, лишь потеряется, заблудится и попадёт в очередные неприятности. Оставалось то, что Гарри больше всего не любил: ждать и надеяться, что сеньор Росси не обманул, что сможет договориться с неприступным целителем и что будет ещё не слишком поздно.
Сам он в ту ночь так и не уснул, слишком уж сильны были переживания, поэтому с благодарностью принял от Торри зелье Сна-без-сновидений. Сеньор Росси всё-таки хороший человек, раз понял, что Гарри оно может потребоваться. Нет, он очень хороший, добрый человек: до последнего заботился о своём ученике (в то время, как кто-то другой уже давно бы разочаровался в нём и бросил), Гарри принял, возился с ним. Понятно, что он не всемогущ: Гарри и вечером следующего дня, и через день, и через два призывно спрашивал сеньора, но пока пробить оборону целителя у того никак не получалось. С одной стороны, это заставляло Гарри ещё больше нервничать, с другой же, итальянские авроры, карабинери, как они назывались, тоже не могли попасть к профессору и допросить его. Разговаривать с Гарри они, как сказал сеньор, больше не хотели, предпочтя ребёнку совершеннолетнего мага, который был гораздо ближе к Альбусу Дамблдору. Обидно не было нисколько, зато волнение за профессора стало ещё сильнее. В голову лезли всякие глупости, не только о том, что Гарри не успеет, и Снейп обвинит себя во всём перед карабинери, но и о том, например, что он вообще не захочет встретиться.