Подвиг

Молодежь отнеслась холодне и подозрительне. Кое-кто женился на иностранкахъ, у кого завелись прочныя связи и работа въ прiютившихъ ихъ государствахъ, бросать все это такимъ упорнымъ, тяжелымъ и долголтнимъ трудомъ нажитое и устроенное для чего-то неопредленнаго и неизвстнаго, было тяжело. Роли перемнились: въ энтузiастахъ и легкомысленно летящихъ на огонь бабочкахъ оказались старики, въ холодныхъ, разсудительныхъ философахъ была молодежь.

— Для Россiи — да… — говорили въ ея кружкахъ. — Для Родины, конечно, Это словъ нтъ — свято … Но кто поведетъ и подъ какими лозунгами?

Собранiя союзовъ молодежи, а ихъ къ этому времени было немало, протекали съ бурною страстностью. Раздавались истерическiе выкрики:

— Нтъ, господа … Ни на какую реакцiю я не согласенъ … Старая Россiя себя изжила … Старой Россiи не можетъ быть. Смшно идти въ теперешнюю Россiю съ Императорскими знаменами и навязывать императора народу, который его не хочетъ. Я стою за подлинную демократiю. Въ ней вижу залогъ настоящей культуры и возрожденiя Россiи.

Въ другомъ кружк не мене страстно говорили:

— Кому, господа, служить и за что умирать? He служить же какимъ-то таинственнымъ капитанамъ Немо, едва ли не масонскаго происхожденiя?.. Надо служить Россiи, и Россiи нацiональной. Другой Россiи я не признаю. Россiя — это прежде всего — православiе и Царская власть. Вн православiя и Царской власти нтъ и Россiи, а потому съ «непредршенцами» я не пойду. За «непредршенчествомъ» скрываются господа Милюковы, Гучковы и Керенскiе. Т, кто первый сказалъ: — «глупость или измна» и сталъ отцомъ проклятой революцiи, кто выпустилъ приказъ N 1, разрушившiй Русскую армiю и давшiй Россiи несмываемый позоръ военнаго пораженiя и разгрома, кто, сдавъ власть большевикамъ, погубилъ Россiю. Повторять эти пути, идти этими же этапами Учредительнаго собранiя, матроса Желзняка и Ленина предоставляю другимъ. Я этимъ путемъ не пойду. Законную Россiю порядка можно создавать только законнымъ путемъ … Для меня свято то, что говоритъ мой императоръ: — «подъ лозунгомъ борьбы съ большевиками вожди эти принесутъ нашему Отечеству порабощенiе его самобытности, расхищенiе его природныхъ богатствъ, а можетъ быть, и отторженiе еще новыхъ областей и оттсненiе отъ выходовъ къ морямъ» … И потому я противъ всякой борьбы.

Пользуясь полной свободой собранiй во Францiи молодежь собиралась на большiя открытыя сборища по 200–300 человкъ, нанимали для этого залы, куда допускали всхъ, взимая лишь на покрытiе расходовъ по два франка и тамъ кричали и шумли о тайной организацiи, скрывшейся подъ фирмой кинематографическаго общества «Атлантида». Розыскъ всмъ этимъ былъ весьма облегченъ.

— Тайное, — кричали на этихъ собранiяхъ горячiя головы. — Ты мн скажи, кто ты и во что ты вруешь — тогда я пойду … Довольно авантюръ. Освободить Россiю безъ иностранцевъ, безъ иностранной помощи мы не можемъ, — это ясно, какъ шоколадъ. А отдавать Россiю въ кабалу иностраннымъ государствамъ я не желаю. Россiя должна освободиться сама и, освободившись, она скажетъ свое слово и этому слову я подчинюсь. Будетъ монархiя — я присягну монархiи, будетъ республика, я готовъ служить и республик. Я «непредршенецъ» въ силу того, что не считаю себя въ прав навязывать свое мннiе Русскому народу. А въ вождей я давно пересталъ врить … Довольно!..

Были и еще боле ршительные и темпераментные молодые люди изъ самыхъ молодыхъ. Они договаривались до примиренiя съ большевиками, они закидывали удочки къ комсомольцамъ и безбожникамъ и, будучи строго православными и врующими, готовы были идти на союзъ съ безбожниками, будучи монархистами по убжденiямъ — искали связей съ совтскими «ударниками» и «выдвиженцами». Они отрекались отъ «блой» борьбы, веденной ихъ отцами и старшими братьями и говорили, что чувство отчужденiя эмиграцiи отъ Русскаго народа вызвано гражданской войной. Они умышленно или по наивности говорили, что «блые» сражались не съ большевиками, но съ Русскимъ народомъ, что нужно отбросить въ себ чувство презрнiя и мести къ Русскому народу и идти къ нему съ открытымъ сердцемъ и чистою душою. Путая постоянно понятiя — большевики и Русскiй народъ они доходили до примиренiя и признанiя большевиковъ.

Хаосъ въ мннiяхъ, въ политическихъ убжденiяхъ, программахъ и лозунгахъ былъ необычайный. И надо всмъ нагло выпирало везд звучащее самоувренное, наглое «я», «я», «я», то въ единственномъ числ, то во множественномъ — «мы». Оно становилось такъ громадно, такъ внушительно, такъ всепоглощающе, что за нимъ совсмъ не было видно маленькой, малюсенькой, точно по существу никому не нужной — Россiи.

И это было въ то время, когда, несмотря на всю скупость газетныхъ извстiй, на всю строгость цензуры, наложенной на иностранныхъ корреспондентовъ, заграницу просачивались врныя свднiя о необычайныхъ затрудненiяхъ совтской власти, денежныхъ, экономическихъ и моральныхъ, о потер всякаго авторитета коммунистической партiи и о почти повсемстномъ возстанiи народа въ Россiи, подавить которое или не могла или отказывалась красная армiя.

Доходили свднiя, что весь громадный сверъ Россiи, треть всего государства отдлился отъ совтской республики и живетъ своею жизнью и шептуны болтали, что слыхали даже о генералахъ и офицерахъ, похавшихъ въ какой-то сверный, свободный отъ совтской власти портъ для службы въ Императорскойармiи. Всё это показывало, что настало время, наконецъ, эмиграцiи выявить свое подлинное лицо и не только сказать о своемъ служенiи Россiи, но и пойти служить ей.

Но этого-то и не было. Разноголосица продолжалась …

XXV

Но была и еще часть бженцевъ и, пожалуй, самая многочисленная, которая совсмъ не интересовалась политикой, ею не занималась, даже какъ будто ее осуждала и которая жила своею за слишкомъ десять лтъ изгнанiя отстоявшеюся и устроившеюся жизнью, гд борьба за существованiе въ чужомъ государств, заботы о хлб насущномъ, свои мелкiе, семейные, кружковые, приходскiе, полковые интересы заслонили Россiю, гд Россiя являлась чмъ-то отвлеченнымъ, о чемъ прiятно вспоминать, что рисовалось нжными поэтическими красками, съ нкоторымъ сентиментальнымъ оттнкомъ, но что не имло никакого реальнаго смысла. Въ этихъ кружкахъ событiя, происходившiя въ ихъ бженской жизни и связанныя съ существованiемъ и работою какого-то тайнаго общества, борющагося съ большевиками, вызывало чувства тревоги, страха, безпокойства и недоумнiя, что проще всего выражалось часто повторяемыми словами: — «ну чего, право, они? Россiи они все равно не спасутъ, а сколько безпокойства надлаютъ» … Были здсь люди, торговавшiе въ гаражахъ совтской нефтью и на своей шкур испытавшiе все неудобство такой торговли, были люди, такъ или иначе связанные съ совтскимъ торгпредствомъ и рзко отдлявшiе большевиковъ отъ ихъ торговли, наконецъ, здсь быди просто люди какъ-то, и даже не особенно хорошо, устроившiеся заграницей, имвшiе свой уголъ, свою семью, свою церковь. Этихъ людей охватывалъ ужасъ при одной мысли, что поведенiе какой-то маленькой кучки людей, такъ ршительно поведшей борьбу съ большевиками, можетъ навлечь на нихъ давленiе со стороны правительствъ тхъ странъ, гд они устроились, и опять начнутся высылки, непрiятности и затрудненiя съ полученiемъ паспортовъ и визъ и всяческiя политическiя и полицейскiя утсненiя. Впереди новыя скитанiя и неизбжное съ ними разоренiе, нищета и голодная смерть. Возможна и причудительная высылка в coвтскую республику … на врный разстрлъ.

Сознавала или нтъ Ольга Сергевна Нордекова, что это была она тотъ человкъ, который кинулъ камень въ воду, поведшiй отъ себя все расширяющiеся круги? Она не утерпла, чтобы не разсказать о таинственномъ остров, гд работали для спасенiя Россiи Русскiе, и въ ихъ числ ея мужъ и сынъ. Сдлала она это въ ихъ церкви посл спвки, въ маленькомъ и совершенно интимномъ кружк знакомыхъ, гд, конечно, никакихъ большевиковъ не могло и быть. Ей просто хотлось похвастать, что она знаетъ кое-что крупное и интересное, чего другiе не знаютъ. Она намекнула про островъ вулканическаго происхожденiя, о существованiи котораго никому не извстно и откуда летаютъ сюда въ Парижъ таинственные аэропланы, откуда посылаютъ радiо и гд работаютъ т, кто всего себя отдалъ Россiи. Она говорила, что если у кого есть аппаратъ радiо, который можно поставить на короткую волну, то можно, «знаете, такое слышать, что мураши по кож побгутъ» …

Она сказала это просто такъ, въ порядк болтовни, ибо надо что-нибудь говорить, когда паступаетъ промежутокъ между работой. Кром того, мужъ и сынъ участники кинематографической съемки — это одно, мужъ и сынъ участники какого-то таинственнаго дла для Россiи(,) «спасители» Россiи — совсмъ другое … Этимъ прiятно было похвастаться. Она сказала это въ порядк той житейской пошлости, которая требуетъ въ извстный моментъ и въ извстномъ положенiи сплетенъ. Сказала, даже хорошенько не понимая о чемъ она говоритъ. Если бы ее спросили, что такое короткая волна, она не сумла бы объяснить. Такъ не могла она отвтить и на вопросъ, какъ же могутъ летать люди, когда везд стоитъ охрана и никто незамченный не мо жетъ перелетть границы государства?

Вскор посл исчезновенiя Леночки она създила на колонiальную выставку, гд на большомъ глобус по даннымъ Мишелемъ Строговымъ координатамъ отыскала мсто, гд долженъ былъ быть ихъ таинственный островъ.

Но, когда событiя стали затрагивать ихъ заграничную жизнь, когда газеты стали съ возмущенiемъ писать о какихъ-то шалопаяхъ, пустившихъ смхотворный газъ въ кинематограф на Елисейскихъ поляхъ, когда еще съ большимъ возмущенiемъ и угрозами принять мры противъ эмигрантовъ писали о скандал на pay-т у графини Разогнатьевой, гд посл закуски съ совтской икрой творилось что-то совсмъ неприличное, и госпожа Воробейчикъ изъ-за этого отказала своему жениху мосье Брюнуа, Ольга Сергевна испугалась не на шутку.