Подвиг
Шрифт:
Красивые, сытые, хорошо упитанные, отлично выправленные, одтые въ синюю матросскую форму въ синихъ беретахъ мальчики держали спецiально для нихъ сдланныя, совсмъ какъ настоящiя ружья «на караулъ».
— Что твои «ком-сомольцы», — одобрительно замтилъ Галеркинъ, и зрители всмъ нутромъ своимъ поняли глубокую иронiю этого замчанiя. Молодые фашисты когортами и центурiями маршировали мимо Муссолини, щеголяя выправкой и однообразной одеждой. Никакого подобiя не было съ голоднымъ, вороватымъ, съ испитыми пороками лицами хулиганскимъ ком-сомоломъ …
На экран вмсто Римскаго пейзажа появилась мраморная доска и на ней были начертаны золотомъ: — «Заповди фашиста». Галеркинъ
— Намъ говорили, все одно — фашистъ — коммунистъ, — сказалъ сосдъ Нордекова, ни къ кому не обращаясь, — а между прочимъ видать разница огромадная.
На экран сверкали золотомъ изображенныя слова:
«1) Богъ и Родина. Все остальное посл этого.
«2) Кто не готовъ отдаться Родин и Дуче душой и тломъ безъ всякихъ оговорокъ — не достоинъ черной рубашки фашиста. Фашизмъ не для посредственности.
«3) Понимай приказанiя и съ охотой и рвенiемъ ихъ исполняй.
«4) Дисциплина для солдатъ — она же и для фашистовъ.
«5) Плохой сынъ и плохой школьникъ — не фашисты.
«6) Работа для тебя радость, а игра — дло.
«7) Страдай, не жалуясь, будь щедръ, ничего самъ не прсся, служи другимъ безкорыстно.
«8) Доброе дло и военная доблесть не длаются наполовину.
«9) Въ виду смертельной опасности спасенiе въ доблестномъ дерзновенiи.
«10) Благодари Бога ежедневно, что Онъ создалъ тебя итальянцемъ и фашистомъ».
Галеркинъ дочиталъ до конца надписи и, повернувшись къ зрителямъ, сказалъ, снимая котелокъ.
— Прочиталъ … Конечно, не по нашему коммунистическому, а между прочимъ тоже здорово пущено … Потрясли все нутро мое … Совсмъ бы сразили, да вспомнилъ я, какъ мой ветхозавтный старорежимный папаша, отъ котораго я отрекся и даже въ газетахъ о томъ пропечаталъ, училъ меня когда то Суворовскимъ завтамъ. Я ихъ совершенно запамятовалъ, а вотъ сейчасъ почему то они мн вспоминаются, просто какъ огнемъ жгутъ меня.
На экран еще стояла доска съ заповдями фашиста, когда вдругъ тоненькой огненной ленточкой гд то вдали загорлась строчка, она стала быстро накатываться, приближаясь, становясь все ярче и больше и вмсто первой заповди фашиста стала большая огненная надпись:
1) За вру, Царя и Отечество. Все остальное суета суетъ.
Галеркинъ прочелъ эти слова и низко поклонился имъ.
— Святыя между прочимъ слова, — прошепталъ онъ, — давно забытыя, а какiя чудныя слова!
И сейчасъ же въ глубин народилась и понеслась на экранъ другая, за ней третья, тамъ четвертая и дальше строчки и стали выстраиваться на мсто заповдей фашиста.
2) До издыханiя будь вренъ Государю и Отечеству. Убгай роскоши, праздности и корыстолюбiя, ищи славу черезъ истину и добродтель.
3) Два воинскихъ искусства: — первое — глазомръ, второе — быстрота.
4) Зри въ части семью, въ начальник отца, въ товарищахъ братьевъ.
5) Родство и свойство съ долгомъ моимъ: — Богъ, Государь, Отечество.
6) Работать быстро, споро, по Русски.
7) Терпи! На службу не напрашивайся, отъ службы не отказывайся.
8) Смотри на дло въ цломъ.
9) Дерзай.
10) Помилуй Богъ! Мы Русскiе! Возстановимъ по прежнему вру въ Бога Милостиваго! Очистимъ беззаконiе! Вы — Русскiе!
Эти надписи, крупныя, яркiя, огнями горящiя, четкiя, ясныя, не вызывающiя никакихъ сомннiй кричали о самой подлинной контръ-революцiи. Вс растерялись сидли какъ
пришибленные, ждали громовъ, но вмсто кихъ въ театр стала мертвая, напряженная, жуткая тишина.Въ эту тишину внушительно и страшно, потрясая до самаго сердца вошли громко сказанныя съ экрана Галеркинымъ слова:
— Вы русскiе!! …
XIX
«Гос-кино показываетъ новое изобртенiе: — теле-визоръ. Тонъ фильмъ».
На экран былъ радостный свтлый видъ. Розовыя скалы и горы, кусты кактусовъ и алоэ, и между ними въ Русскихъ красивыхъ старинныхъ костюмахъ Царскихъ сокольниковъ стоялъ хоръ. Нордековъ сейчасъ же призналъ и видъ — то былъ Россiйскiй островъ, и хоръ — это былъ ихъ Гласовскiй хоръ.
Теноръ Кобылинъ, — какъ было не узнать его и его нжнаго, за душу берущаго голоса! — вышелъ впередъ и звонко и нжно, протяженно, сжимая сердце сладкимъ восторгомъ произнесъ:
— Сто-ро-онись! …Басы и баритоны великолпнаго хора подхватили дружно и мягко:
— Ты дороги той … Пшiй, конный не пройдетъ живой.Могучiй, красивый басъ — какъ напомнилъ онъ Шаляпина! — завелъ псню, ясно выговаривая слова:
— Тамъ, гд сосны растутъ, тамъ гд птицы поютъ, Тамъ въ дремучемъ лсу партизаны живутъ. Берегись ты дороги той — Пшiй, конный не пройдетъ живой …Голоса хора еще звенли, когда запвало продолжалъ псню:
— Разъ вечерней порой — комиссаръ молодой Велъ отрядъ свой лихой — по дорог лсной …Хоръ дружно взялъ:
— Берегись ты дороги той. Пшiй, конный не пройдетъ живой.Въ жуткой, могильной тишин, гд въ смертельномъ страх замерли люди, гд холодли отъ ужаса сердца былъ зловще спокоенъ голосъ красоты несказанной,
— Наши братчики тамъ — залегли по кустамъ. Каждый взялъ на прицлъ-дружно залпъ прогремлъ …Хоръ плъ припвъ. Въ зал съ затаеннымъ дыханiемъ ожидали продолженiя безумно смлой псни.
— Въ Гепеу говорятъ: — сгинулъ красный отрядь. Въ эту чащу зайдешь — безъ слда пропадешь …Кое-кто тихонько, согнувшись, по темному корридору крался къ выходу. Сверкнула свтомъ прiоткрытая дверь. Въ догонку уходившимъ отъ грха подальше неслось:
— He вернется домой — комиссаръ молодой. Гд убитъ, гд зарытъ — только втеръ шумитъ … 1 [14]Note14
1Изъ псень Братства Русской Правды. Взята изъ журиала «Братская Правда» за май — iюнь 1931-го года.