Пока, заяц

Притащил кусок ткани домой, в комнате у себя на первом этаже закрылся и всю тряпку чёрным измалевал.

— Череп нарисуй, Витёк, — Олег мне сказал за день до этого. — Вон, как у третьего взвода, чё ты?

Сидел и, закусив губу, пытался что-то изобразить на подсохшей чёрной ткани аккуратной тонкой кисточкой. Не череп нарисовал, а грушу какую-то. Психанул и все эти художества закрасил, получился тупорылый белый квадрат на чёрном фоне.

— Показывай, ну? — Стасу всё не терпелось, вокруг моего рюкзака крутился юлой, когда я в кубрик ночевать вернулся после выходных.

Я расстегнул потрёпанный синий рюкзак, зажмурился от идиотского стыда и тряпку смятую вытащил. Олег её взял кончиками пальцев, глянул сначала на меня, потом на флаг, развернул его и в руках повертел.

Потом мне на кровать его швырнул, рукой махнул и безразлично бросил:

— Ай, да похуй.

На следующий день флаг уже был нанизан на ржавый тонюсенький прут ростом с меня. Из кучки раннего снега торчал посреди лесопосадки в Кимжах. А снег вокруг уже не белый, а чёрный немножко, краска вся растеклась, от белого квадрата ничего не осталось, месиво одно сплошное.

— Чё ты гасишься там сидишь, а? — Олег заорал и сорвался в сторону Стаса.

Зимний бушлат застегнул и в грязных летних кроссовках сайгаком поскакал по сугробам. А я у высокого пенька схоронился, задницей плюхнулся прямо в снег, пластиковый автомат правым локтем зажал и достал термос из рюкзака.

Горячего чаю себе налил в крышку с резиновым нутром и всё тело приятно разжёг лимонно-медовым вкусом. Холодный воздух вдохнул полной грудью и выпустил пар в гладкую тишь лесопосадки, смотрел, как облачко изо рта с облачком от моего чая перемешивалось в один тугой серый клубок, а потом шустро испарялось перед глазами.

— Сучара, а, — разворчался Олег, зачавкал кроссовками в мою сторону и сел со мной прям у пенька.

— Чё ты всё возникаешь? — я спросил его и протянул кружку с чаем. — На.

Он глоток сделал, перчатку зубами содрал с правой руки и пожаловался:

— Нет, а чё он сидит там, «в плену», типа, и гасится? Весь день так будет, да? Пошёл он.

— Пиздов потом получит, — сказал я и высунулся из-за пня, глянул в сторону противника, но никого не увидел в плотной стене чёрных деревьев.

Я на миг закрыл глаза и погрузился в лесную прохладу. Ветер холодный и колючий подул в довольную морду. Рука в дырявой вязаной перчатке впилась в холодные кинжалы рыхлого снега вокруг старого пня.

Вдалеке где-то среди голых ровных стволов послышался треск. Там секунд пять потрещит, потом ещё где-то. Стреляют по кому-то. Кто из чего стреляет, все из разного, кто что с собой притащил.

Олег отошёл в сторонку к здоровенному дереву, толстой тушей в зимнем бушлате исчез за ним и звякнул ширинкой на всю округу.

— Я не хочу так играть, — буркнул он из-за дерева. — И так вон бегаем, как додики последние с детскими погремушками.

Он обтёр руки снегом, шапку чёрную стянул с потной башки, автомат с себя снял и швырнул его в маленький рыхлый сугроб. Со мной опять рядом уселся и захлюпал чаем из термоса.

— А ты как хотел? — я усмехнулся, похлопал себя по груди, нащупал в плотном бушлате пачку сигарет и услышал приятный шорох бумаги в коробке.

— Да ну страйкбольные хотя бы или пейнтбольные, — пожаловался Олег, рукой резко дёрнул и горячим чаем брызнул себе на руку. — М, сука.

Там, где ошпарился, прикусил кусок кожи, лицом покорчился, а потом руку сунул в снежное месиво около мшистого камня.

— Не, а чё это, нормально, что ли? — он всё не унимался. — В детском мире покупали, офонареть можно. На, хочешь, тебя убью?

Олег подобрал свой автомат с красным дулом, затрещал пластиковыми деталями и спросил:

— Убить тебя этим, Витёк? Хочешь, убью?

На курок нажал и выпустил в меня обойму синих пластмассовых пулек, штук семь их в меня всадил.

— Сука! — вырвалось у меня, и я замахнулся на него кулаком. — Я тебе щас эти пульки за щеку напихаю! Хорош. Больно же.

И ногу растёр в районе бедра, снега даже хотел приложить. Догадался, идиотина, с такой близости в меня шмалять, пусть и игрушечными снарядами.

Я стряхнул снежные крошки с пушистого воротника, бушлат расстегнул, достал пачку сигарет из внутреннего кармана и опасливо огляделся. Там никого, тут никого, и свистка нашего майора не слыхать.

— Будешь? — я спросил Олега и открытую пачку ему протянул.

Он сигаретку достал, между пальцами её оценивающе покрутил и усмехнулся:

— Щас Морозов с сигами нас увидит, ну, или потом унюхает и никуда тебя не отпустит, домой кататься не будешь.

Я зажал сигарету губами и пошарил по внутренним карманам, как по барабанам, захлопал по камуфляжной куртке.

— Огонь всё, тю-тю, походу, — я пробубнил расстроенно и застыл с папироской в зубах.

Олег надо мной посмеялся, бушлатом своим зашуршал и достал железную зажигалку. Крышку ловко открыл, щёлкнул металлическим ребристым колёсиком, себе сигарету зажёг и со мной огнём поделился. Громко так затянулся, облако дыма ртом выдохнул в сладостном кайфе и на зажигалку посмотрел в ладони с распухшими пальцами.