Поле Куликово

До сих пор та стоянка известна и даже души людские память о тех днях хранят.

Так довел тогда до ведома русского ума Чингиз-хан, что так делать не нужно, как они поступают.

Вобщем, хитрость та многим болью обернулась. И люд русский проклял тогда всю лживость и отрезвел мгновенно. Поклялся больше того не чинить и правду справлять.

Так божился и клялся, что аж хан поверил, сказав так:

– Верю, что поняли вину свою, а правильнее будет - глупость свою. Хотел я, чтоб вы все не страдали от множества войска моего. Но раз хитрецы нашлись, то на их спинах и катайтесь.

А надо сказать, что забирали они лошадей у тех, кто не хотел чем им помочь.

Вот от того опосля и пошла игра в лошадей среди детей, а то и взрослых.

Тогда только это без смеха было. И взаправду катались на виновных каких. И всякую мзду те же люди своим виновным чинили. Так оно повелось тогда и сохраняется до сей поры.

Кто не понравился чем-то или одиноко возрос - то сразу на нем, как тогда, хотят все отыграться.

Потому, ум русский обустроен только в равенстве пребывать завсегда. Это болью добыто в предыдущей жизни и так дело то будет сохраняться, пока в тот же ум другое не взойдет.

Исключение составляет небольшое правящее естество. Да и то на какое-то время. Если люд не видит никаких доброидущих перемен, то и для тех наступают "черные" дни.

Так вот продвигался Чингиз-хан к Киеву. И то движение его мигом до царя донеслось. Хотел он бежать.

Но куда?

Вот тогда и обратился взглядом на Москву.

Хитростью убедил киевских мужей в деле том, и сам тихо удалился, обойдя стороною ту тьму могол. Вобщем, как говорят, дороги Чингиз-хана и его разошлись.

И как раз посередине пути. Моголы к Киеву дальше подались, царь - к Москве ближе. Решил так тогда для себя:

– Пуща побродят, яко волки по земле русской. Мзду разожгут. Вот их люди и побьют. Я же в стороне останусь. И пред людьми, и пред ними чист буду. Скажу - не ведал то. Никто не сообщил вовремя. Я же на месте не сижу, а по землям с объездом нахожусь.

Так вот с той поры многие поступают в чине царском или другом важном для всех.

"Дело мое - сторона", - так и говорят, - ничего, мол, не ведаю и не знаю. Не донесли, не сказали, не упредили и т.д."

Но вернемся к делу тому.

Итак, Чингиз-хан к Киеву пришел, а царя там нету. Так ему и сказали. Рассердился тогда великий могол. Понял он цареву хитрость и сказал так:

– Раз вы и ваш царь такой ушлый народ, то будете дань мне платить, как великому полководцу. Я землю вашу захвалил и теперь для вас всех царем или ханом буду.

Испугались тогда киевляне и весть скорее к царю бросили, чтоб побыстрее возвращался.

Чингиз-хан же со своим войском под Киевом остановился. Месяц целый там стоял. Киевляне кормили всех и поили. Лошадей на постой взяли.

Как понимаете, орду такую прокормить тяжело. Стоны и недовольство вскоре пошли, а царя, как и не было. Весть, гонцом посланная, уже назад возвернулась, а самого владыки земного не было.

Прокляли тогда киевляне царя того и мужи киевские сказали так:

– Век бы их всех не видеть. Перевелись князья на Руси. Кровь не та пошла. Перепорченной чернью стала. Будя теперь своих избирать от люду посадского и мужей великих, в труде того добившихся. Гетманами будя звать их. По-своему. А царь пуща там в Москве сидит и пусть носа сюды не кажет.

Опосля этого пошли все те мужи сбором к самому Чингиз-хану и сказали:

– Хан великий Чингиз. Решили мы больш царю не подчиняться. Изгнали его самостийно. Будет теперь у нас гетман править, из нашего числа избранный и от земель окраинских. Прости нас за такого царя бестолкового. Терпели то все мы. Думали, что князь настоящий, а оно не то. Да и взаправду так. Два сына умных более слыли, а третий, как дурак повелся. Хотя и те тем же маялись. Будем тебе дань платить, как схочешь сам. Назначь, а мы то люду истолкуем сами.

– Не надо мне вашей дани,- ответил Чингиз-хан, видя такой раскол Руси великой, - я и так ее беру повседневно. Но коль так случилось и решили вы от своего царя отказ вести, то знайте - я на вашей стороне. Такого дурня еще не встречал. Я к нему на беседу, а он бежать собрался. Людей своих посылал прежде, чтоб вопрос земли решили. Нам то много и не надо. Могли бы занять то пустое, что паволжъю зовется. Древ бы насадили, пахоту какую лошадьми взвели. К делу тому люди мои уже приучены.

Как лошадьми?
– удивились тут же мужи киевские, - мы того не ведаем. Не покажешь ли нам, не обучишь, хан великий?
– попросили мужи и все склонили свои головы.

Обучу надальше, - ответил хан и, голову в сторону повернув, подозвал к себе сотника одного.

Останешься здесь, Челубей, - сказал он тому, - обучишь сих людей делу пахотному. Как сох строить также покажешь и как плужать опосля того, чтоб земля камнем не бралась. Даю тебе сроку немного. Учинишь то все - ко мне возвращайся. Буду я возле Москвы стоять. Хочу проучить царя того, чтоб дурью народ не изводил. А коль услышишь, что я повернул к себе, то и сам туда же по пути сворачивай. Встретимся на земле нашей или возле паволжи той. Вобщем, как успею я с делами справиться. Даю тебе две сотни людей. Не хочу, чтоб люд сей под тяжестью нашей изнемогал дальше и так прокорму у них мало осталось. Зима впереди, надобно запасы сделать. Покажь им как в землю сухую по осени ближней зерно бросать в зиму идущую. Всходить заранее будет и под снегом цвет свой сохранит, по весне в рост уйдет и к лету раннему заколосится. Прослыхав то, мужи киевские аж рты пооткрывали, да так с ними и застыли.

– Слыхали все, что сказал сотнику своему при вас. Он тому делу обучит, а опосля ко мне присоединится. Не причините вреда ему. То человек божий. Бог его нам на земле его оной держит. Слово какое говорит, а мы его чиним опосля.

Спасибо тебе, хан великий Чингиз. Не причиним вреда никому. Может, подать какую драгую дать, чтоб память была какая?

Не надобно того, - ответил Чингиз, - не за этим приезжал и без того поеду. Чините волю свою и скорее изберите гетмана своего, а то чую я, что

царь захочет вновь к вам податься, чтоб встречи со мною избежать.

Так и поступим, - обещали люди, вновь кланяясь и назад, уходя, отступали.

Ушел поутру Чингиз-хан, как и обещал, всем войском своим снявшись. Вздохнули свободно киевляне по делу тому и побыстрее гетмана избрать