Поле Куликово

Думал Челубей вначале, что то войско Чингиз-хана, да и поскакал смело навстречу. Но удивился, когда узнал, что то люди другие.

Сблизились люди или воинства и супротив полукольцом стали.

Вперед выехал Димитрий и сам Челубей.

Царь же за спины спрятался и позади находился, чтоб Челубей тот его не узрел.

Чего хотите?
– спросил Челубей у Димитрия.

Воевать хотим, - ответил тот, в сторону войска своего указав.

Зачем?
– удивился могол.
– Чингиз-хан ведь не принес вам вреда особого. Царь-то вас подвел сам, от него убегая всякий раз.

Царь со мною и дело за ним стоит, - высказал правду Димитрий и вновь рукою указал.

Войско разошлось немного и вмиг царя того высказало, хотя тот этого не ожидал. Начал он обратно заталкивать всех, чтоб ряды сгустились.

Что ж то за царь, - сказал Челубей, завидя то, - если не может сам своею рукою совладать и всяк за спины другие прячется.

Не царское это дело войну вести, -ответил русич за своего царя.

Тогда, чье же?

Мое, да воинства нашего.

А чего ж вы на Чингиз-хана не пошли? Видно силы той забоялись?

Не боимся никого.

Чего ж прятались по лесам дремучим?

Так велено было.

Ага, значит, как ворь исподтишка хотите дело то чинить.

Нет, хотим воочию драться.

А зачем?

Как зачем? Царь так велел, да и дело чести нашей. Отстоять землю русскую.

От кого?

От вас татар и могол совместно.

Что ж мы вам злого причинили?

Объели и беспорядок навели.

Так оно у вас так и было.

Нет, до того все хорошо шло.

Послушай, давай миром дело завершим. Я в свои земли пойду, ты - в свои. На ваше мысль какую не держу и рот не разеваю.

Нет. Так дело не пойдет. Велел царь вас побить, чтоб больш на земле нашей не казались.

А если Чингиз-хан повернет обратно по делу этому? Что тогда?

Того не знаю. Что сказано, то и творю. Хватит речи вести, давай драться будем. Царь ужо сердится.

Что ж, давай. Только зачем головы другие ложить. Силой между собою померяемся.

То моему уму не подвластно. Царь пуща решает.

Так, ходи и спроси его.

Так тот и поступил.

А пока ходил, Челубей на земь опустился и стал челом к земле прислоняться, чтоб бога глас услышать. И добился своего спустя время небольшое.

Не торопись, подумай, - сказал тогда ему Бог, - может, можно беды этой избежать. Но, если другого нет, то сам себя не осрами и стань воочию, как подобает воину.

Так и поступлю, - ответил Челубей и скоро встал на ноги, чтобы речи дальше вести.

Завидел то Димитрий, да и другие также и спросил:

Что ты делал, так о земь головой стучавшись?

Силу ума своего укреплял, - ответил Челубей, - спрашивал у бога совета. Только не бился я о земь, а лишь касался, чтоб лучше глас мой к богу донесся и его слышим мне был яснее.

Что ж, сказал он тебе?
– посмеялся Димитрий, - может, велел в поле уйти куда, чтоб битвы сей избежать?

Нет, сказал, чтоб подумали еще. Может, миром можно разойтись.

– Обманом творить дела хочешь, - вскричал за спиной того царь, разгневавшись на тверского посадника за его нерешительность.
– Чего стоишь? А, ну к делу приступай. Зачем я тебе награду сулил, чтоб речи здесь разводил с басуром этим. Beли быстро всем к бою приступать.

Тут-то тот клич и раздался боевой и завсегда русский "ура".

Бросились друг на друга воины с обоих сторон. Царь к тому делу подхлестнул лошадей некоторых, и битва зачалась. Не успели поговорить меж собою те два начальника ратных, как сеча сама собой и взошла.

Сошлись в едином бою они, да так оба о земь и ударились после ударов своих. Угодили копья прямо в сердца обоих, щиты те слабые пробивая и дань душ людских богу воздавая.

Завидя то, царь вскричал то слово русское, обе руки вверх подняв.

– Ура, за дело, братцы. Погиб басур главный. То мы их и победим всех. Сказав так громко, вмиг за спину своих спрятался. Но все ж догнала его

одна стрела и в место мягкое угодила, пока он на лошади своей обратно скакал.

Опечалился тогда царь. Поимел он вражду ко всему, войною зовущееся. Позор получил еще один, но тогда правду скрыл, вырвав стрелу ту с мякотью и о земь ее бросив.

Рану в кустах перемотал и одежду одел иную. Стал оттуда за исходом боя смотреть, рану поминутно поглаживая и приговаривая:

– Пущу слух, что Чингиз-хана я победил и вовек изгнал из земли русской. Землю спас от врагов и от "ига" ихнего освободил. 3а то честь мне будет великая и всегда чествовать меня люд будет, как царя великого. Димитрия святым обозначу и памятник ему воздвигну. Пуща, думают все о заботе

моей великой о люде простом. Князем его обозначу и велю почитать так всем его в годах. Сам скажу, что был в землях тверских в это время. Оттуда

руководил с помощью бога нашего. Челом, яко тот басурь, бил о земь и до слуха божьего мой глас донесся. Так и скажу. И пуща то делают все люди

тверские, якобы в знак поддержки моей. Так им и объясню, как возвернусь отсель живым.

/Тверь та, что тогда прозывалась, именуется сейчас по-иному. Вверх земель московских не уходит, а ниже близ Владимира того остается/.

Так вот царь размышлял и из-за кустов в сторону битвы поглядывал. Вскоре поле то, одиноко среди болот, лесных редких древ состояще, кровью омылось, а надальше и залилось вовсе ею.

Стал люд русский изнемогать в деле том. Отступать начал. Пришлось царю вновь наперед выбежать, крикнув свое "ура" в очередной раз.

Устыдились воины того и снова в битву бросились.

Царь же обратно к кустам тем подался.