Поле Куликово

– Не царское то дело бои вести, - так говорил он сам себе, - надо за этим только взгляд вести и подоспевать во время нужное.

Раз обернувшись, царь посмотрел, как ход боя ведется. Тут стрела еще одна угодила ему точно в пах, как раз напротив места того, что сзади. Не стал он тогда ее вынимать и дождался до скончания боя, решив показать, что и он в нем участие принимал.

Долго шла еще сеча та, что куликовским или другим сражением обозначена, но конец все ж ей настал.

Одержали победу русичи, только-только в рядах своих человек осьмнадцать и насчитав. Ровно на столько их численность и превосходила, не считая царя того "великого".

Моголы все тогда полегли до одного.

Усмотря все то, царь наконец из кустов вышел и, хромая, к уцелевшим подошел.

– Велю памятную стезю свершить здеся, - начал он было свою речь победоносную, но кто-то из ратников закрыл ему рот, сказав так:

– Да, заткнись ты, царь-недотепа. Кому дело сие сотворили и почем мзду вызвали ушедших могол. Не простят нам того люди другие. Велят головы снесть.

А вы молчком двигайтесь, - не особо оскорбился на то царь, - скажете, что могол сам напал. А я подтвержу то по-своему.

Как то?

Потом расскажу, по дороге. А сейчас, сносите их всех в одну кучу. Захоронить надобно. Так Бог мне велит.

Ты что же, глас его слышишь?

Да, открылся он ныне мне, яко тому моголу, пред битвою. Потому и устояли мы. Бог на нашей стороне стал.

Так мы ж силою превосходили по люду всему?
– кто-то ответил царю.

То все пустое. Бог нам помог в этом. И об том сейчас говорит мне на ухо, - Иван-3 остановился и даже руку приставил в уху, чтоб лучше слыхать якобы было.

Посмотрели на то воины, да и за дело взялись.

Врагов в одну сторону стягивали, своих - в другую. Вскоре две горы бок о бок стали, телами людскими наполнясь.

Велел надальше царь яму возрыть мечами и укопать глубоко в землю тела те.

– Чтоб могол не нашел, - объяснил тогда царь тем людям сторожевым. А были то новгородцы, из-под Твери самой взятые. Там застава их сторожевая или охранная стояла. Еще со времен скифов то повелось, да так и оставалось до той поры.

Три дня и три ночи еще мучились те бедные ратники, яму для тех и других копая. Устали сильно и сами замертво под конец свалились.

Только не умерли, а спать уложились. Да так крепко, что царь добудиться их не мог.

Решил он тогда на подлость пойти. Осталось возле врагов тех, моголами обозначенных, место небольшое. Там он решил схоронить заживо тех воинов.

– Чтоб следов не оставалось, - говорил сам себе царь, дело то проделывая. Так вот и закопал их всех осьмнадцать. Задохнулись они все тогда, и души ихни и по сей день по полю тому бродят, и всяк мзду учиняют. Хотят отмстить царю тому, да никак не дождутся возврату его из ада земного.

До сих пор держится он там опосля дел своих и злодейств всех учиненных. Так и лежат подле друг друга кости моголов тех да русичей новгородцев.

И если взглянуть внимательно, то различие найти можно в могиле той общей. Обратно ногами друг другу возложил их сам царь, чтоб, как он сказал, рядком лежали, как службу чинили заживо.

Так вот и "ходят" они рядком в округе земель тех.

Иногда дорогу ездовую перегораживают собою и всяк свет, от машины идущий, что высвечивает. Многие думают, что то туман небольшой, от земли паром исходящий.

Но то и есть души те человеческие, ни про что тела сложившие в раньшие времена. Все то определить можно, если того захотеть. Только сторожно нужно обращаться при определении. Можно и пострадать из-за силы той великой.

Но пойдем далее по истории той и закончим сказ о "делах" царя того "великого", прозванного самим собою князем Руси всея и опосля записи для убеждения многие оставивши.

Пришлось возвращаться в Тверь царю самому. Не особо боялся он того, но страх все же подгонял всяко.

Лошадь угнал он на скаку и слетел с нее в момент падения, больно спиною ударившись.

Насмерть не убился, но кое-что повредил все-таки и домой уже пеша возвратился, едва-едва ноги волоча.

По прибытии жена оного встречала, руками всплескивала и причитала всяко.

Люд сбежался отовсюду и начал царя обо всем спрашивать. Тогда он и рассказал о битве той и как в ней участвовал посредством бога самого.

Поверили люди, "поверила" и жена, ибо с ним в браке состояла и врознь идти не могла. Подтвердила она, что царь якобы здесь был, а войско то побито и богом укопано, чтоб и след войны той простыл. Вместо того Бог ведал всем память установить и помнить о победе великой русской.

Я об том сам напишу, - сказал царь, да на том опрос весь тогда и завершился.

Никто не спросил царя, где он был и чем занимался.

Хворал он сильно, с богом беседы ведя,- объяснила жена, - потому я ему дома сидеть велела.

Так вот с той поры и пошло помыкание мужей со стороны женской на Руси окрыжной. Всласть той царице дело то повелось среди простых семей.

Отогнав же всех от царя, жена домой его втащила и вмиг допрос ему учинила.

Тот и признался во всем.

Что ж ты сотворил, - вскинула руки жена, - а вдруг, могол вновь на землю русскую двинет. Убьют же нас с тобою.

Не пойдет, - сказал царь, - я следы то все прибрал за собою. Место то травою урастет, а людям я укажу место другое. Чтоб слух пошел о победе великой, и дух их воспрял. Указ создам: всякого могола гнать с земли русской, как то Дмитрием Донским сотворено было. Двинет если кто, сразу отпор дадут крайние, надальше силы его таять начнут от крови и до нас с тобою не дойдет. Так-то вот, жена моя сердобольная.

– Так то так, - отвечала она, - а вдруг и взаправду Бог видел все то, и могол, погибая, ему рассказал.

– Коли б так было - то не жить бы мне на свете, - отвечал царь, - а коль живу - значит, нету того, о чем говорилось. Это так, для отводу глаз всякого простого.

На том их разговор-заговор и завершился. Стал царь вскоре на ноги и начал заниматься делами теми, что ранее для себя обозначил.

Собрал летопись всю в Москву и сам туда переехал вскоре. Велел по-новому писать, а сам взялся труды свои творить и правду ту по-другому оповещать, к делу иногда иных писак привлекая.